Божественная шкатулка, стр. 18
Затем облачко – вернее сказать, его основная часть, – закружилось под потолком хижины, на сей раз собирая воедино свои клочки. Повиснув над головой Бахудовы, оно медленно опустилось на желтоватые старческие плечи колдуньи, скрыв от наших взглядов ее голову. Хижину наполнил приглушенный свист, и облако моментально исчезло в ноздрях Бахудовы. Колдунья открыла глаза. Они отливали серебристым светом, и в них можно было смотреться, как в зеркала. Колдунья усмехнулась, обнажив жуткие заостренные зубы.
– Да, Бахудова видит много секретов, которыми владеете вы, живущие на земле, вы, пришедшие из другого мира. Есть вещи, которые вы держите в тайне от других. Дорожите вы своими секретами? Если нет, то мы разделим их с вами. Если же они вам дороги, тогда предложите что-нибудь вместо ваших секретов. Начнем с тебя, Синдия.
Нантская жрица сначала закрыла глаза, затем открыла их.
– Мои секреты не представляют для меня никакой ценности.
Бахудова указала своими скрюченными пальцами на Тайю.
– Теперь ты, Тайю!
Мальчик снял с лица прозрачную накидку. Его лицо сохраняло все то же отсутствующее выражение. Затем он заговорил неожиданно ясным, громким голосом:
– Все, что я знаю, – твое, Бахудова.
– Ты, Корвас!
– Я сохраню все свои секреты при себе. Поскольку я придаю им огромную ценность, то предлагаю вам взамен великую сделку.
Присутствующие в хижине существа разразились смехом. Когда смех умолк, Бахудова объяснила мне:
– Я повелеваю, чтобы ты не пользовался своими секретами. Их великая ценность должна принести тебе несметное богатство, верно?
– Нет, не верно.
– Значит, ты не в состоянии заплатить мне за мое молчание?
– Нет, ведь подобное называется шантажом, можно подумать, ты этого не знаешь.
– Я не возьму у тебя твои секреты, ты сам избавишься от них.
Бахудова повернулась к первому стражнику:
– Ты, Рош!
Это был тот самый парень, который посоветовал мне не разбрасывать никаких бумажек, чтобы не оставить следов, которые могли заметить наши преследователи.
– У меня нет секретов, которыми я дорожу.
Колдунья обратилась к другому гвардейцу.
– Ты, Айсен!
Верзила-гвардеец усмехнулся и спросил:
– Чего ты потребуешь от меня?
– Того, чего они стоят, чтобы не говорить о них никому.
Мне показалось, что Айсен, прежде чем покачать головой, нервно облизнул губы.
– Ничего ценного в них нет.
За Айсеном настала очередь Меру.
– Ты, Меру!
Командир гвардейцев бросил Бахудове небольшой кожаный кошелек, который колдунья ловко поймала, открыла и высыпала его содержимое себе на ладонь.
– Здесь всего пятьдесят рилов.
– Ровно во столько я оцениваю свои секреты, – откликнулся Меру, пряча усмешку в черной густой бороде.
Скорее всего сумма в пятьдесят рилов оказалась маловата как для Бахудовы, так и для самого Меру. Однако увиденное подстегнуло мою активность. Колдунья удовлетворенно кивнула и привязала кошелек к своему поясу.
В то же мгновение в голове у меня мелькнула мысль – что же именно Меру желает скрыть от других, не пожалев пятидесяти рилов.
Бахудова повернулась к четвертому гвардейцу:
– Ты, Хара!
Тот ответил колдунье презрительным взглядом.
– Ты не получишь от меня ни монеты. Если можешь заглянуть в меня, скажи, что пожелаешь. Можешь говорить что угодно.
Бахудова усмехнулась, перевела взгляд на меня, после чего довольно долго не сводила глаз с моей шкатулки. Затем закрыла глаза, скрестила на груди руки и, по-прежнему сидя, стала наклоняться вперед до тех пор, пока не коснулась лбом пола.
– Я всегда почитаю тебя, – произнесла она.
Я тоже посмотрел на шкатулку и с любопытством подумал о том, кого Бахудова могла увидеть в подарке Олассара.
Неожиданно выпрямившись, колдунья посмотрела на призрак капитана Шэдоуса.
– Теперь ты, Пагас Шэдоус! Дорожишь ли ты своими секретами?
Призрак посмотрел куда-то вверх, повернулся сначала налево, затем направо, затем посмотрел через плечо и прорычал:
– Где ты?
– Я нахожусь высоко над небесами, повисшими у тебя над головой, и даже в твоих собственных снах.
Призрак капитана Шэдоуса накренился над огнем, словно искал кого-то.
– Почему я не могу увидеть тебя?
– Прими все как есть, Пагас. А теперь давай поговорим о твоих секретах.
– Если я дорожу ими, то что тогда? Я не могу заплатить тебе за них во сне.
Бахудова разразилась резким, пронзительным смехом, от которого у меня застыла в жилах кровь.
– Послушай, капитан, важнее уметь потратить золото во сне, чем сделать это наяву.
– Тогда я ничего тебе не заплачу! – Жуткое лицо призрака расплылось в мерзкой ухмылке.
– Что ж, пусть будет так, Пагас!
Бахудова взмахнула над огнем, и стены хижины, в которой мы находились, куда-то исчезли. Вместо них нас теперь окружал вихрь разноцветных облаков. Хижину наполнил оглушительный рев бури. Призрак Шэдоуса взмыл в воздух, и скоро на нас сверху смотрело лишь его лицо. Яркий свет стал меркнуть, и совсем скоро единственным, что можно было увидеть, остались только Бахудова и ее серебристые глаза-зеркала.
Я перегнулся через Тайю и легонько ткнул Синдию в бок.
– Разве у нас нет нескольких секретов, которые мы хотели бы скрыть от нашего славного капитана? – указал я в сторону призрака.
– Настоящих секретов не существует, Корвас.
Последовала долгая пауза, после которой Бахудова выпрямилась.
– Тогда это будет ваша история. Заплатите скрытному уму, потому что в нем содержатся ответы, которые вы хотите узнать, и еще новые тайны. Итак, я начинаю.
ГЛАВА 11
До моего слуха донеслись какие-то неземные, призрачные звуки флейты. Затем я услышал пение, исходившее с другой стороны круга. Когда голоса стихли, Бахудова начала:
– Как вы знаете из книг Файна, некогда могущественная итканская религия распалась, дав жизнь новым верованиям. Сто книг Файна содержат в себе тайны, откровения, легенды и многочисленные пророчества, написанные и накопленные за долгие тысячелетия.
В орин-время – то есть здесь и сейчас – представьте себе дитя человека великого, богатого и могущественного. Это его превосходительство Набас, Шева из Десивиды.
Над огнем возник призрак одетого в богатые одежды правителя, держащего в руках ребенка.
– Видите? Он плачет, потому что мать ребенка, сестра Шевы, умерла от руки наемного убийцы при появлении младенца на свет. Отец покинул этот мир. Его казнили по обвинению в измене, которое выдвинул против него Феррис, верховный жрец Гетеринского храма. Сам Набас был холост. Держа на руках ребенка, он поклялся перед богиней дыма Акитайей, которую нанты именуют Нантерией, дать ему не только образование, богатство, власть и положение в обществе, но и свою любовь. Но ни один человек в Десивиде не мог ухаживать за ребенком. – После этих слов из темноты донеслись сдавленные смешки. – И тогда Набас отправился в тамошний Нантский храм, чтобы нанять женщину, которая могла бы взять на себя заботу о ребенке. Сомас, верховный жрец храма в Десивиде, обладал магическим взглядом. В этом ребенке он узрел Первого, того самого, о котором упоминалось в старинных книгах Файна. Первый найдет Второго, который, в свою очередь, отыщет великодушного Воина. Воин вместе со своим верным Проводником вступит в схватку с Хадьюзией, Разрушителем Миров...
Я слушал дагасскую рассказчицу, и мне казалось, будто время повернуло вспять. Помню, как в юные годы я по настоянию отца посещал занятия в Нантском храме в Искандаре. Правда, я прекратил заниматься еще в детском возрасте, после того, как оставил отчий дом. Хотя Бахудова назвала Разрушителя Хадьюзией, а не Манку, история о разрушении знакома каждому ребенку, который когда-нибудь обучался в храме, – пророчество перекочевало из существующей и поныне итканской религии во все отпочковавшиеся от нее религиозные школы.
Во время, предначертанное звездами, в наш мир придет Великий Разрушитель по имени Манку. Он бросит миру вызов, требуя, чтобы для схватки с ним выбрали героя, который встал бы на защиту всех людей. Если этот герой победит Манку, то миру удастся избежать угрозы уничтожения. Если же проиграет – или, если такового героя в нашем мире не найдется, – то он – наш мир – и все сущее в нем обратится в прах.