Танец страсти, стр. 52
– Потому что? – рявкнул он.
– Потому что ты влюблен у меня!
Том так отчаянно заморгал, словно эти слова Сильвии ударили его между глаз.
Воцарилась напряженная тишина.
Сильвия слышала прерывистое дыхание Тома, и ей казалось, что ее гнев соединяется с его гневом.
Том, не отводя глаз, следил за Сильвией. Он будто готовился перехватить все, что ей вздумается швырнуть ему в лицо.
На мгновение это показалось Сильвии комичным, хотя она понимала, что никто из них не отступит в этой странной схватке взглядов.
И вдруг этот чертов мужчина улыбнулся. Улыбнулся совершенно не подобающей для такого момента улыбкой.
– Влюблен у тебя?
Сильвия зажмурилась. Проклятие! Гнев плохо действует на ее английский. Она вдохнула поглубже и постаралась принять независимый вид.
– Влюблен в меня, – поправилась она негромко. – Влюблен в меня.
Она видела, что от гнева Тома ничего не осталось. И тишина превратилась из настороженной в… бархатную.
– Я так думаю, – наконец мягко произнес Том, – что ты влюблена у меня, Сильвия.
Более возражений не было ни с той ни с другой стороны. Они просто смотрели друг на друга. Просто дышали. Но в конце концов молчаливое упрямство Тома вновь разожгло тлеющие угольки гнева Сильвии.
– Ты боишься, – Сильвия в отчаянии взмахнула рукой, – и потому отталкиваешь меня.
Том удивленно, слегка нахмурившись, посмотрел на нее. Затем глубоко вздохнул, словно желал запастись терпением.
– Послушай меня, Сильвия. Ты сегодня видела ребенка.
Сильвия кивнула.
Слова Тома были тщательно выверенными и более были похожи на декламацию. Сильвия даже могла предположить, что Том их отрепетировал, пока они молча возвращались в Лондон.
– Я никогда не знал своего отца. Мы с матерью были отчаянно бедны. Я был совсем юным, когда она умерла. Многое из того, что я делал, чтобы просто выжить, я бы не стал рассказывать тебе. И тем более хвастаться этим. Я делал то, что вынужден был делать. До сегодняшнего дня я считаю везением, что не оказался в Ньюгейте или не закончил свой путь, болтаясь на виселице. Я полагаю, – проговорил он с кривой улыбкой, – что могу сожалеть о многом, однако мои сожаления не имеют отношения ни к Джейми, ни… – Том посмотрел Сильвии в глаза, и ей показалось, что нить рассказа ускользает от него. – Ни к тебе! Но я отдаю себе отчет, что было бы чертовски непорядочно втягивать кого-то в мою неустроенную жизнь. Тем более что у вас есть лучшие варианты. Так что же, Сильвия, это делает меня… как ты назвала меня по-французски?
– Lache?
– Да. Я вовсе не lache. – Том в нетерпении закинул руки за голову. Скорее, это говорит обо мне как о… – Он помолчал, затем его как бы осенило. – Как о герое, черт возьми!
Том произнес последние слова, и похоже, они его самого удивили. Определенно он никак не рассчитывал оказаться в роли героя.
– Ты просто чертовски глуп, – без обиняков бросила Сильвия.
Он резко повернулся к ней. Затем так же резко встал, пересек комнату и взял Сильвию за подбородок.
Сильвия ахнула, когда Том повернул ее лицо к себе, и попыталась высвободиться. Но он держал крепко.
– Скажи мне, Сильвия, честно: ты сердишься на меня или на себя?
– Я…
Но в этот момент Том крепко поцеловал ее.
Поцелуй бесил, волновал… и каким-то образом, несмотря ни на что, стал тем, что ей было так необходимо. Сильвия подозревала, что нуждается в этом всегда. Она снова пришла в ярость.
Ей показалось, что это последний поцелуй Тома.
Он прикрыл глаза и отпустил ее подбородок. Оба тяжело дышали. Когда Том снова открыл глаза, Сильвия увидела в них железную решимость.
– Так что прекрати обвинять меня, мисс Шапо. Просто именно так должны обстоять дела. Если бы ты хоть немного подумала, прежде чем давать волю своему темпераменту, ты поняла бы, что я прав. И опять же это твоя беда, что ты любишь двух мужчин.
– Я не…
– Да? – Лицо Тома вытянулось.
Он ждал ответа. Сильвия молчала.
– А теперь скажи мне, кто из нас глуп, Сильвия. Скажи, кто из нас трус.
Сильвия, не говоря ни слова, смотрела на него. Она моментально забыла обо всем, любуясь его прекрасным лицом, пытаясь понять, за что этого мужчину можно ненавидеть.
– Мне кажется, тебе не стоит больше оставаться здесь, – сказал Том тихо, но с явной иронией.
Сильвия резко повернулась. Она знала, что Том ожидает от нее выхода страстей, и нарочно, чтобы позлить его, прикрыла дверь за собой совершенно бесшумно.
Глава 16
Сильвия лежала с открытыми глазами в своей похожей на монашескую келью комнате. У нее было ощущение, что она все видит сквозь сомкнутые веки. Раньше, когда такое случалось, она находила это успокаивающим и удобным. Сегодня же – лишь разжигало ее настроение. Стыд не казался таким уж желанным партнером, как жаркий и страстный мужчина.
Ее бурный нрав – это ее проклятие. Сильвия вспомнила, как швыряла сегодня все, что ей попадало под руку, кричала. Она сжала пылающие щеки руками. Боже мой! Интересно, у ее родной сестры такой же буйный темперамент? Как было бы славно, если бы рядом был человек, которому можно посетовать на эту фамильную черту.
«Я думаю, что ты влюблена в меня, Сильвия».
«Ты сердишься на меня или на себя?»
Сильвия знала, как вести себя с Этьеном и чего ожидать от него. Знала, как могла бы сложиться ее жизнь. В какой-то мере ей было жаль, что они расстались навсегда. Но ей довелось обнаружить в себе такое, чего Этьен никогда не смог бы в ней разбудить.
Однако ей стало известно и другое: только Этьен имеет возможность предложить ей то, чего не сможет Том Шонесси и мужчины, подобные ему.
Уходя сегодня из библиотеки, Сильвия увидела на столе под пресс-папье записку: «Пинкертон-Ноуэлс вышел из дела».
Сильвия знала, что это означает. Том лишился всех кредиторов, а стало быть, и капитала. Его будущее стало столь же неопределенным, как и тогда, когда он был мальчишкой, воровавшим сыр. Сильвия боролась всю свою жизнь и хорошо знала, каково это – танцевать, ощущая ногами леденящий холод безысходности.
Сильвия встала и зажгла свечу, раскрыла чемодан и достала бережно завернутую в нижнюю сорочку миниатюру матери. Она отодвинула свечу, чтобы стекающий воск случайно не попал на портрет, и внимательно стала всматриваться в прекрасное лицо.
«Я скажу ему, кто я», – подумала она.
Это станет прощальным подарком, раскаянием и знаком доверия. Сильвии хотелось сказать ему, что он прав, говоря, что все понимает, и интерлюдия на самом деле закончилась. Конечно же, она скоро исчезнет из его жизни.
Сильвия чувствовала, что должна поблагодарить Тома. Ни за что. Просто за то, что он есть.
Сердце ее гулко стучало, когда она поднималась по лестнице, ведущей вверх, и шла по темному коридору к комнате Тома.
Немного постояв за дверью, Сильвия прислушалась, но не услышала ни единого звука. Она вошла в комнату, подняла повыше свечу и шепотом окликнула:
– Том?
Его кровать была аккуратно застелена. Очевидно, сегодня он не ложился спать.
«Ты можешь найти меня почти каждую ночь».
Боль была острой и, казалось, парализовала Сильвию. Стало трудно дышать, будто воздух превратился в осколки стекла с острыми краями. Сильвия просто стояла и смотрела на неразобранную постель. Комната хранила запах хозяина, и казалось невероятным, что его здесь нет.
Сильвия поняла, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы просить прощения за свой буйный нрав или рассказать Тому, кто она есть на самом деле. Или убедить его, что он абсолютно во всем прав.
Вероятно, так и случилось бы, но только после близости с Томом.
Часы пробили три.
Сильвия была смущена не меньше, чем тогда, когда впервые пришла в эту комнату.
Глава 17
В «Белой лилии» шли последние приготовления к премьере спектакля с прекрасной Венерой. Девушки накладывали грим и переодевались в мерцающие наряды морских фей. Том и Генерал обсуждали последние детали представления. Успех спектакля был для них необычайно важен. Поскольку все кредиторы отказались от участия в проекте «Джентльменского эмпориума», сегодня был нужен только успех. Он, и только он, мог стать прочным основанием для осуществления планов.