Золотое дно(изд.1952), стр. 17

«Нет ничего похожего!» Синицкий даже разозлился. «Откуда, к черту, рыбы? Тут нет ни одной малявки!»

Он был попросту обескуражен.

Но довольно мечтать о романтике! Не за этим спустился на морское дно изобретатель Синицкий.

Что же случилось с его аппаратом?.. Линии замерли на экране, не шелохнутся.

Единственная надежда просто на глаз, как это раньше делали геологи: найти выходы нефтеносного песчаника и пузырьки газов, которые часто выдают месторождения нефти. Тогда можно сразу узнать, работает ли в этих условиях аппарат или нет.

«А вообще было бы здорово найти здесь приличный нефтеносный пласт, — подумал студент. — Все, конечно, стали бы спрашивать: «Кто это нашел? Наверное, очень опытный геолог?» — «Да нет, — скажут им, студент Синицкий, талантливый такой парень».

А что, если пройти еще немного? Может быть, все-таки найдутся следы нефтеносных песков?

Дно постепенно опускалось вниз — там, впереди, было еще темнее. Стали попадаться водоросли. Они казались черными, совсем не такими веселыми и вовсе не похожими на свежий весенний кустарник, каким хотел их видеть Синицкий, но и эти чахлые растения на голом, каменистом дне все-таки радовали глаз.

Студент споткнулся на торчащий из камней ствол дерева, гладкий, с вывороченными корнями. Он обошел его кругом: оказалось, что это было не дерево, а старый железный якорь.

«Сколько времени он здесь лежит? — подумал Синицкий. — Десятки, а может быть, и сотни лет».

По привычке он скользнул рукой по гладкой резине костюма и убедился, что магнитофон у него в кармане. Он даже пожалел, что не может записать свои впечатления, хотя давно не вспоминал об этом.

Снова Синицкий обратился к экрану аппарата. Как будто чуть заметно сдвинулась горизонтальная линия.

От преломления в водяных струях светящаяся черта слегка дрожала, поэтому трудно было различить, на какое деление она указывала. Склонившись низко-низко, над самым экраном, студент разбирал цифры.

«Надо их делать крупнее, затем приспособить дополнительное освещение, — решил он и тут же представил себе, как это все будет выглядеть. — Неужели здесь так темно?»

Он поднял голову. Нет, это невероятно! Огромный шар медленно плыл в зеленой воде. Подгоняемый морским течением, он постепенно удалялся, превращаясь в мутное, расплывчатое пятно.

«Как летучий голландец, — подумал Синицкий, провожая взглядом уплывающий шар. — Неужели это опять тот же? Странно. Почему я все время с ним встречаюсь? А может быть, их много? Целое минное поле?..»

Пройдя вслед за шаром несколько шагов, Синицкий остановился перевести дыхание. Блестящие пузырьки выдыхаемого им воздуха взвивались вверх, похожие на маленькие стеклянные ампулы. На экране аппарата светящаяся линия подошла к пятому делению. Примерно такие же показания были получены Синицким и на острове. Конечно, «опытному геологу» не повезло! Важные месторождения нефти по-прежнему скрывались в глубинах недр, они еще ждали своего хозяина. Но Синицкий был вполне удовлетворен: аппарат работал, и, самое главное, молодому конструктору уже были ясны пути его усовершенствования.

«Надо все-таки возвращаться, — облегченно вздохнув, решил он, поворачивая обратно. — Здесь должен быть якорь, а от него надо идти напрямик».

Он возвратился, как ему казалось, на старое место. Но якоря здесь не было.

Позабыв об осторожности, Синицкий рванулся в сторону, в другую… Нет, это ему только так кажется… Якорь был здесь. Как он мог его потерять? «Надо пройти к берегу, — в отчаянии работала мысль. — Но где он, берег?.. Где берег?.. Где Нури?.. Почему он не спускается?.. Почему меня никто не ищет? Что же теперь делать?..»

Невольно он закричал, но сам испугался своего голоса, глухого, задушенного в тяжелом медном шлеме. Кто его здесь услышит?..

Синицкий не знал, сколько прошло времени. Ему казалось, что уже наступила ночь. Он шел… нет, не шел, а бежал, словно под гору, спотыкался, падал.

Стало тяжело дышать. «Уже не хватает воздуха!» мелькнула страшная мысль.

Синицкий бежал и бежал куда-то вниз, сам не понимая куда. Свинцовые подошвы с трудом отрывались от земли.

Вдруг он остановился. Неужели это берег? Огромная скала выступала в зеленом полумраке. Может быть, удастся взобраться?

Собрав последние силы, Синицкий побежал к ней. Вершина скалы гладкая, ее отчетливо видно, так как она не выходит из воды.

Надежда на спасение исчезла… Он уже не мог дышать. Подгибались ноги, темнело в глазах.

Вдруг… скала сдвинулась и пошла прямо на него. «Не может быть! — подумал он. — Это галлюцинация». Но скала приближалась… наступала… Еще миг, и она раздавит его.

Все заволокло туманом… «Неужели так приходит смерть?..»

Глава девятая

«БУДЕТ ШТОРМ»

Последние два дня Гасанов не был на берегу: он не мог покинуть свою новую вышку. Неподалеку от нее слегка покачивался искусственный островок с кранами. Его соорудили для монтажа стометрового основания системы инженера Гасанова. Монтажные работы здесь уже давно не велись. Мастера готовились к испытаниям установки Васильева. Для работы с механизмами и контроля за автоматикой к Гасанову должны приехать молодые операторы. Их привезет Григорян.

«Надо им все объяснить, — думал Гасанов, — проверить, как они смогут справиться с непривычной для них работой. Тогда… — Он с тоской взглянул на видневшуюся вдали тонкую полоску берега — …тогда и мне самому, как приказано, надо приниматься за новую работу. Снова за чертежи».

Гасанов вспомнил свои первые проектные работы, когда он вычерчивал на плотном листе общий вид своей подводной башни. Тогда он видел не белое поле бумаги, а синее родное море и глубоко уходящую в полупрозрачную воду решетчатую башню. Солнечный день никогда не сходил с его чертежа.

А теперь снежным полем покажется ему чертежный лист. Но почему? Как он не может преодолеть этого равнодушия, даже неприязни к чужой, еще пока незнакомой, неизвестной ему работе?..

Вспоминая свой последний разговор с парторгом, Гасанов чувствовал, что Али все-таки прав.

Первый этап его работы закончен: нефть идет. Институт должен искать новые решения. Не все ли равно с принципиальной точки зрения, какое будет дальше строиться подводное основание — в пятьдесят метров или в сто? Нужно смелее идти вперед… Пусть даже этот шаг будет фантастичным и дерзким, как у Васильева!

«Рустамов вполне убедительно говорил, — размышлял инженер. — Надо искать новые пути. Но почему правильный путь может найти только Васильев? — В нем шевельнулось невольное чувство обиды. — А мой последний проект с плавучим островом? Разве это не смелое решение?.. Но почему, спрошу я у Рустамова, не может сейчас заняться этим делом далеко не такой уж бесталанный инженер Гасанов?.. Ну, а этот ленинградец? Кто он такой? Не спорю, может быть, действительно его работы достойны того, чтобы буквально все подчинить им — отдать всех мастеров и в придачу даже самого Гасанова…»

Долго смотрел инженер на темнеющую воду. Уже близился вечер, а он все думал, мучился и не находил ответа. Кто же он, Васильев? Какую власть он имеет над людьми?.. Все — и директор, и Рустамов, и, что больнее всего. Саида — только и говорят, что о приезжем конструкторе. Ибрагим должен встретиться с Васильевым! Что можно узнать из краткого описания проекта? Надо посмотреть готовую установку. Правда, вчера Саида ему рассказывала об опытах Васильева…

Как бы хотел Гасанов, чтобы Саида была с ним рядом, а не в васильевской лаборатории! Может быть, она могла бы как-то убедить его, Гасанова, в необходимости отложить все работы и немедленно идти туда, к ней, на помощь к Васильеву…

Но Саида не выходит из лаборатории. Она позабыла о том, что существует на свете Ибрагим, которому очень и очень больно… Он ее почти не видел с тех пор, как Саида прилетела из Москвы. Конечно, Ибрагим понимает, что сейчас для нее самое горячее время… Сегодня она тоже не приедет. Опять ночные испытания!