Пасхальный Кролик, или Путешествие к центру Земли, стр. 15
Кэтрин ошарашенно моргнула.
– Вы сделали Австралию?
– Как только закончил Гималаи, – ничуть не смущаясь, ответил Кролик, а его усы забавно дернулись. – Ну, хватит географии! Мне еще столько яиц нужно вам показать!
Пуука вплотную приблизил мордочку к лицу Кэтрин.
– Яйцо – самая идеальная форма во Вселенной, согласна?
– Мы согласны, – с энтузиазмом закивала девочка, чувствуя, что это обрадует Кролика и, возможно, дела пойдут быстрее. – Но вообще-то, мы торопимся. Наши друзья попали в беду, и Омбрик Салазар сказал, что вы сможете им помочь. – Кэтрин жалобно посмотрела на Пууку.
– Волшебник с Атлантиды, – задумчиво пробормотал Банниманд, и на сей раз зашевелились его уши. – Я возлагал такие надежды на этот город, а потом он просто-напросто исчез. – Кролик покачал головой. – Я сделал все возможное, но люди…
Кэтрин была не уверена, как правильно отвечать на это, но решила, что благоразумней было бы вернуть Пууку к предмету их разговора. Она напустила на себя как можно более трогательный и просительный вид, словно говоря, мы просто люди, а вот вы!
– Вы покажете нам путь к центру Земли?
Внутри Ника же бурлило нетерпение, камень на мече горел все ярче, а это было верным признаком того, что реликвия находилась где-то неподалеку.
– Забудь ты о яйцах, человекокролик! Нам нужна твоя помощь и реликвия с «Лунного Клипера»! Ты поможешь нам или нет?! – вскричал на последнем градусе терпения Северянин.
Банниманд фыркнул:
– Во-первых, я не кролик и не человек. А во-вторых, меня зовут Истер Банниманд, последний из Пуука.
Кролик снова наклонился к Кэтрин и поинтересовался:
– Какие еще конфеты ты хочешь отведать, человеческая девочка?
Ник не любил, когда его слова пропускали мимо ушей. Почувствовав, что друг закипает праведным гневом, Кэтрин прыгнула вперед, отгораживая разбойника от Пууки. Пытаясь соблюдать вежливость, она учтиво ответила:
– Выбор такой большой, – произнесла она, придав голосу должное замешательство.
Кролик уставился на нее, а Кэтрин поняла: ей во что бы то ни стало надо сделать так, чтобы они понравились этому странному существу. Она принялась слизывать с пальцев оставшийся шоколад. Банниманд тем временем задумчиво смотрел на нее:
– Тебе ведь понравились мои конфеты? Если бы только шоколад не… – начал он печально, но затем почему-то умолк.
– Что «не»? – подбодрила его Кэтрин.
Банниманд закрыл глаза и сокрушенно вздохнул:
– Увы! Шоколад вреден для Пуук!
«А вот это уже интересно, – подумал Ник. – Кролик окружил себя сплошным искушением».
Разбойник оценивающе посмотрел на Банниманда:
– Насколько вреден?
Пуука ответил хитрым взглядом.
– Он делает меня похожим на вас: непоследовательным, поспешным, суетным. – Кролик замотал головой, словно отряхиваясь от собственных слов.
Северянин хотел было что-то возразить, но Пуука повернулся спиной и прошел в очередную комнату, снизу доверху заполненную полками с шоколадными яйцами.
Кэтрин решила снова попытать шанс:
– Вы были так щедры, но поистине неоценимую услугу вы окажете нам, если позволите забрать реликвию и покажете путь к центру Земли. Ну, пожалуйста!
– Нет, нет, нет! – воскликнул Кролик, отодвигая поднос со сладостями. – Я шоколадных дел мастер и не лезу в дела людей. Больше ни за что!
– А вот и нет! – закричал выведенный из себя Северянин. – Ты остановил Омбрика, когда он хотел изменить прошлое! Ты вмешался! Дважды!
– Воистину, – согласно кивнул Кролик. – Но шутить с прошлым не разрешается никому: ни человеку, ни животному, ни растению, ни яйцу. Я следил за магом с его детских лет. Он не из тех, кто следует правилам.
– Это точно! – буркнул себе под нос Ник. – Особенно идиотским!
Кажется, Кролику не слишком понравились грубые манеры разбойника. Кэтрин поспешила сменить тему разговора.
– Вы ведь помните, что Бука положил конец эпохе Золотого времени. Неужели вы не хотите остановить его, пока он не совершил что-нибудь похуже?
Банниманд лишь пожал плечами:
– Люди приходят и уходят. После них много чего остается. Я живу на этой планете гораздо дольше, чем любые из смертных.
– Чепуха! – взревел Северянин. – Так ты не поможешь нам?
– Мой любезный друг, – спокойно ответил Пуука. – Я не сказал, что не помогу. Я лишь заметил, что мне это неинтересно.
Ник и Кэтрин молча переглянулись, не зная, что ответить.
Глава девятнадцатая
Лучик погас
Глубоко под землей, там, куда не пробиралось ни одно живое существо, томились дети из Сантофф Клауссена, запертые в подвешенные к потолку клетки. Они находились на высоте нескольких метров, так что даже при большом желании никто не смог бы сбежать. Клетки отливали из цельного свинца с расчетом, чтобы они стали настоящей тюрьмой для несчастных ребят. Но, видимо, это делалось в такой спешке, что кое-где на свинцовых листах образовались отверстия, зияли трещины и дыры, поэтому узники могли хотя бы видеть, что творится снаружи. Вдобавок ко всему клетки были сделаны не из привычных прутьев, а из пластин, поэтому подвесные тюрьмы напоминали скорее глухие кубы со случайными отверстиями в металле.
Всюду шныряли бесчисленные Страшилки, которые ковали свинцовое оружие: мечи, доспехи, щиты. Дети каждый раз вздрагивали от суровых окриков Буки, который приказывал своим призрачным солдатам пошевеливаться. Раз за разом маленькие узники приникали к дырам, стараясь рассмотреть висящую неподалеку клетку Лучика, это было их единственным утешением – знать, что светящийся мальчик находится неподалеку. В отличие от их клеток, тюрьма Лучика была изготовлена с таким тщанием, что в ней не было ни случайной прорехи, ни даже дырочки размером с булавочную головку. И дверь так плотно подходила к дверной коробке, что свет не проникал внутрь.
Не шевелясь, Лучик лежал на полу. У мальчика не было сил даже открыть глаза. Его свечение с каждой минутой становилось все слабее и бледнее, словно утекая сквозь пальцы. Свинец безжалостно высасывал из него энергию. Но внезапно что-то шевельнулось у него под курточкой. В этой черной страшной тюрьме Лучик был не один. Движение повторилось вновь, и на мгновение Лучик вспыхнул с прежней силой, осветив темницу.
Глава двадцатая
В которой мы обнаруживаем вопиющую загадку
Тем временем в деревушке Омбрик прикладывал величайшие усилия, чтобы освободить жертв заклятия Буки. Несчастные жители были превращены в недвижимые фарфоровые куклы. Король кошмаров погубил результаты трудов всей жизни волшебника – население идеального городка, заботливо выстроенного магом, в один момент превратилось в бездушных истуканов.
Омбрик начал с Петровича, как и обещал Северянину, а затем освободил медведя и Духа леса на случай, если Страшилки вновь попытаются напасть. Как только друзья приняли свой первоначальный облик, маг с волнением пересказал им последние трагические события – пропажу детей и Лучика. Добродушные животные принялись во всем винить себя, но Омбрик прервал их.
– Не надо! Вашей вины нет! Однажды Буке удалось провести даже меня, и я тоже побывал в теле фарфоровой куклы. – Маг объяснил, что Король кошмаров попросту взял детей в заложники, а настоящая его цель – бесценные книги из библиотеки. Как ни странно, никто не знал, куда они подевались, поэтому маг не стал медлить и принялся освобождать филинов и других обитателей Корневища. Возможно, именно они помогут разрешить загадку пропавшей библиотеки. Каждому спасенному старик задавал одни и те же вопросы: «Что случилось с книгами?», «Куда они пропали?» И постоянно ответом ему было молчание – никто не знал. Но от лучика из клинка светящегося мальчика он получил крайне важные сведения – полки уже были пусты, когда в библиотеку ворвался Бука.
Прежде чем отправиться на поиски Пууки, Кэтрин аккуратно сложила фрагменты алмазного клинка в коробочку. Бедный маленький лучик, кажется, немного успокоился, лежа в ней в компании блестящих осколков некогда неуязвимого клинка. Сможет ли кто-нибудь когда-нибудь починить его? Омбрик никак не мог перестать думать об этом. Это оружие стало материальным воплощением духа Лунного Малыша и свидетельством отваги Лучика в борьбе с Королем кошмаров во время последней битвы Золотого времени. Маг всегда догадывался, что алмазным клинком нельзя причинить вред невинным, а теперь его подозрения подтвердились – Бука не смог убить мальчика, оружие отказывалось повиноваться злу.