Торжество на час, стр. 8

— Луи был всегда так добр, да и продолжалось все это не так уж долго, — как бы оправдывалась она.

— Мы вернемся домой? — спрашивала Анна. Теперь, когда танцы кончились, ее потянуло в родной Хевер.

— Сэр Томас говорит, что в этом случае он пришлет за нами герцога Саффолка, — отвечала хорошенькая вдовушка с затаенной улыбкой.

Фрейлины помогли ей подняться после недели строгого траура, проведенной, как того требовал этикет, в постели. Но после того, как они сменили ее белые одежды на траурные черные, убивавшие всю ее красоту, она услала слуг прочь, оставив только Анну.

— Говорят, во Франции желают, чтобы дофин женился на мне, — сказала Мэри.

— Дофин! То есть он теперь — новый король? — воскликнула Анна с удивлением. — Но ведь вы же ему тетя… Жена его дяди?

— Да, — улыбнулась Мэри, и на щеке ее появилась ямочка. — И еще совсем не старая!

— Вы хотите сказать, что они желают этого брака ради продолжения союза с Англией?

— Полагаю, что да.

— Но это же… почти кровосмешение!

Мэри Тюдор пожала плечами.

— Если папа дал разрешение на брак короля Генриха с молодой вдовой его брата, то скорее всего его святейшество смогут уговорить и на этот раз. Особенно сейчас, когда у нас кардинал — англичанин.

— Но ведь король же обещал вам право выбора, тогда в Дувре…

— Да, король обещал. И я всецело в его власти. — Мэри встала со стула и стала ходить по комнате, волоча за собой зловещий черный шлейф. — О, если бы только знать! Если б только я могла повидаться с Генрихом…

— По крайней мере, вы увидитесь с его сиятельством герцогом, — напомнила Анна.

Что до нее самой, то у нее не было особого желания встречаться с Саффолком, разве что для своей госпожи. В рассеянности она положила на стул разбросанные украшения, которые только что так же невнимательно собирала. Автоматически пошла за шкатулкой, думая по дороге, чем бы еще успокоить Мэри.

— Мадам, я припоминаю тот вечер, когда дофин оказал мне честь, пригласив на танец, — нерешительно начала она, прижав к груди богато отделанную шкатулку. — Ну, тогда, когда он настаивал на том, на том… чтобы я была к нему более добра… — Тут она внезапно остановилась, щеки ее пылали.

Мэри следила за ее лицом, глядя в зеркало.

— Да, Нэн? В это я могу поверить. Вы знаете, что со мной можно говорить совершенно открыто, — ободрила ее Мэри, слегка улыбаясь.

Анна села, положив перед собой украшения.

— Я думаю, он хотел, чтобы я его пожалела, — пояснила она, оправдываясь. — Он полагал, что в интересах продолжения династии ему скоро придется жениться на дочери короля Людовика, этой скучной недотроге кузине Клод. Он так называл ее. Это ему расплата за грехи.

Мэри легко могла представить Франциска в этой роли и, несмотря на свои собственные переживания, рассмеялась.

— Хотелось бы надеяться, что так и будет, — ответила она.

Выбрав из шкатулки серьги и надев их, она так тряхнула своими рыжими кудрями, что серьги закачались, переливаясь дерзким блеском.

— Но правда это или нет, я за него замуж не пойду! — заявила она.

Девушки часто говорили так сами себе, а затем покорно исполняли волю старших.

— А если король Генрих будет настаивать? — пробормотала Анна в восхищении от такого смелого заявления.

Мэри вскочила, с шумом захлопнув шкатулку.

— Я ведь тоже из рода Тюдоров, не так ли? — напомнила она. — И похитрее, ведь я женщина!

В этом возбужденном состоянии Мэри так напоминала своего брата и была так хороша, что даже убивавшие ее траурные одежды смотрелись на ней до неприличия привлекательно: созревшая женщина, жаждущая долгожданной любви и готовая за нее бороться.

— Не стоило ему тогда поступать так опрометчиво и давать мне обещание, — пояснила она с усмешкой.

Когда до Анны дошел смысл этих слов, она оторопела. Ведь она никогда не допускала даже мысли, что женщина может ослушаться старших в вопросах замужества.

— Вы хотите сказать, что выйдете замуж за герцога, когда он сюда приедет? Не дожидаясь разрешения? Здесь — в Париже?

Глава 5

Когда герцог прибыл — а с его приездом у Мэри затеплилась надежда, — то оказалось, что ему вменялось в обязанность доставить ее в Англию и только. Других указаний от Генриха не было. Да и не пристало какому-то герцогу просить руки принцессы королевской крови. Род Брендонов не мог похвастаться древностью и знатностью, и никакая королевская милость не могла поднять Чарльза, скажем, до уровня герцога Норфолкского, приходившегося Анне дядей по материнской линии — его семья была в родстве с самими Плантагенетами [5] и имела гораздо более древние корни, чем теперешний король.

Отдавая должное памяти покойного Людовика, Мэри несколько недель жила затворницей, что впрочем не мешало ей жить в свое удовольствие: она ездила с Саффолком на соколиную охоту, каталась верхом.

Но скоро из Англии пришло письмо с заверениями в братской любви и надеждами на скорую встречу. Вместе с письмом прибыл гонец для обеспечения отъезда.

На следующее утро Анну подняли с постели чуть свет. Она зябко поежилась и наскоро накинула свою опушенную мехом пелерину. Дворец еще спал, когда Анна шла по холодным пустым коридорам. Она нашла свою госпожу в спальне, совершенно одетую, несмотря на столь ранний час, да еще и не одну: у окна стоял Саффолк.

Мэри, избавившись от траурной одежды, была облачена в розовое парчовое платье. Лица влюбленных были бледны и озабочены, глаза горели, а герцог беспрестанно щелкал своими длинными пальцами, как это всегда бывало с ним в минуты беспокойства. За ними, в узкой низкой арке Анна разглядела священника, нервно мерившего шагами маленькую домашнюю молельню.

— Мы хотим, чтобы вы были свидетельницей нашего обручения, — сказала Мэри без всяких предисловий.

Анна похолодела от страха.

— А мой отец знает? — спросила она.

Мэри отрицательно покачала головой.

— Лучше его в это дело не вмешивать, — осторожно вставил Саффолк.

Они все прекрасно понимали, что, знай посол об их намерениях, он бы сделал все, чтобы не допустить этого брака. Зажгли свечи и ярко озарили священника с белым как полотно лицом. Это был не французский прелат, наделенный соответствующими полномочиями, а всего лишь воспитанный в страхе Божьем молодой монах, никак не подходящий для венчания особ королевской крови.

«Теперь он будет больше бояться Генриха Тюдора, чем Бога», — подумала Анна.

Все в комнате чувствовали незримое присутствие Генриха, хотя их и разделяло море. К своему удивлению, они обнаружили, что говорят шепотом, как самые настоящие заговорщики. Забыв о том, что она всего лишь фрейлина, Анна попыталась вразумить Мэри.

— Не лучше ли повременить со свадьбой? — предложила она.

Как бы в ответ на это Мэри решительно подошла к своему возлюбленному. Когда она раскрыла створчатое окно, лучи весеннего солнца заструились по ее платью и рукам, придавая ее облику такую нежность, какой Анна никогда прежде не видела. Внизу, поблескивая сквозь утренний туман, текла Сена. Город просыпался. В саду уже пели птицы, и комнату наполнил пьянящий запах раскрывшихся лилий.

— Я так долго этого ждала! — вздохнула Мэри.

Было ясно, что слухи о ее предстоящем браке с дофином заставили молодых поторопиться.

В ответ Саффолк осторожно, будто боясь помять платье, обнял ее.

Анна понимала, что в сложившейся ситуации ему было отчего осторожничать и чего опасаться. Но в данный момент она оценивала его только как влюбленного. Будь это ее возлюбленный, он бы о платье не беспокоился, да и она тоже. Важно, чтобы он был ее достоин, был под стать ее смелости и смог удовлетворить запретную безумную страсть, таящуюся в ней.

Почувствовав прилив желания и ощутив комок в горле, Анна инстинктивно погладила рукой свою тонкую шею. В это волшебное утро с такими молодыми влюбленными ничего плохого случиться просто не могло. И Анне казалось, что их союз действительно способен победить и страх, и условности, и благоразумие.