NZ /набор землянина/ (СИ), стр. 46
— Не надо ловить на слове, — покривился Игль. — Она дала согласие подменить тебя на две недели, ты ведь до сих пор считаешь время земными мерками. Согласие неофициальное. Это значит, тебе зачтут стажировку, если Сима не провалит её.
— Сэмми? И что, она тут за две недели ада никого не изуродует?
— Пусть будет Сэмми, — кивнул Игль. — Да, пусть так… Что из сказанного следует? У тебя впереди отпуск, габнор-капрал. Мои эрги всегда твои, сам знаешь. Черпай и трать. Куда полетишь?
— Черт, во везуха, — Уильям ощутил, как вспотели ладони. — А можно еще разок попробовать пройти полигон корпуса?
— Нет, у тебя же нет вторичной развертки, — опасно вкрадчиво напомнил Игль. — Но ты мог бы направиться в сектор кэф-кораблей и попросить…
— Осади, дельце с наследством не выгорело, Игль. И не выгорит, вот чую.
— Я стараюсь для тебя. Сэмми там запросто развернули.
— Окей, я услышал. Старается он… Еще скажи, что бескорыстно, железная печень!
— Как ты можешь во всем искать подвох?
Игль смущенно похлопал ресницами, и, как всегда, сразу стал мил, юн и наивен до того, что даже чутье не находит причин сомневаться… Уильям захохотал, хлопая ладонями по обшивке кресла. Дальняя связь отключилась. Близкая перегородка крошечного жилого отсека снова возникла в полуметре от лица. Тусклая и прочная, как пелена недоумения в голове. Не получится из капрала аналитик, чего уж там. Хоть по три раза на дню вкатывай себе инъекции знаний…
— Сколько у них сейчас императоров? — вслух задумался Уильям.
В первые годы службы он еще пытался цепляться за привычное. Даже один раз подробно рассказал Иглю, страдающему от случайного наличия свободного времени, о ценности и смысле демократии. Телепат морщился и вздыхал, но слушал. Он ведь знал, что красноречие Уильяма не могучий фонтан, а лишь одно скромное ведерко слов… Когда оно иссякло, Игль ознакомил друга с размером империи, численностью населения, набором людских сортов с уникальными комплексами убеждений и заблуждений. Подмигивая и прикашливая, чтобы не смеяться и не слишком усложнять, Игль назвал строй в империи «парламентским абсолютизмом» и все же расхохотался. Потому что все не так, а пойди объясни, если чужой тип управления не понимают дрюккели. Если с ним не согласны пыры и уж точно его осуждают укуренные анархисты из Грибовидной туманности. А габ-система просто стоит в стороне и старательно не вмешивается в обсуждения.
Все разные. Плохая или хорошая, империя не распадается невесть как долго. Значит, такая она стабильна. Хотя Уильям и со второго, и с сотого раза не понял, как можно раз в пять циклов выбирать в одной из локальных систем или звёздных скоплений очередного члена империума. Без привычного голосования доверенных выборщиков. По каким-то там «принципам и нормам». С правом вето у одних и еще кучей прав и оговорок у других сил империи.
Еще более невнятно и дико то, что всякий новый избранный получает номер и делается с точки зрения землянина похожим на заключенного, а вовсе не правителя. Он всегда под присмотром. Он один из многих таких же. Он имеет право на всю полноту власти, формально. Но пойди возьми эту власть. Если есть номера старше твоего и отношения в империуме — «закрытом клубе» кипят под крышкой, неведомые никому вовне…
Сейчас негласно всех членов империума держит в руках третий — желчный старик, происходящий из окраинного мирка. Игль доволен. Третий спокоен, как старый сытый волк, у которого зубы еще крепки, а опыта хватит на сотню юнцов. Но третий стар, он уже давно выбирает и натаскивает новых вожаков из числа избранных. Двенадцатого в личном списке приоритетов негласного лидера империи — нет. Этот выскочка, судя по номеру, не молод: каждая смерть и всякое отречение сдвигают нумерацию. Вероятно так поступают, думал Уильям, чтобы все вконец запутались. Империей правит империум. Решение любого его члена имеет полную силу. Формально. Правило солидарной ответственности сопровождается незримыми извне крутыми разборками внутри «клуба»…
Вздохнув, габнор Вэйн влез в базу данных и запросил портреты и сведения о первой тридцатке императоров. Двенадцатый, которого Уильям зрительно не помнил совершенно, оказался великолепен: ну вылитый Линкольн. Глаза умные, лицо волевое. Ни капли безликости… Вот только этот чёртов Линкольн, если грамотно расшифровать несказанное Иглем, готов ради единоличной власти пойти на все.
— Чертовщина, — буркнул Уильям, с сомнением взирая на Линкольна-вырожденца.
«Кризис, капрал, — сказал однажды Игль, наблюдая похожее недоумение, — в нашем понимании и есть пружина развития. Чем туже сожмется, тем выше забросит. Без трений и даже кровопусканий люди впадают в спячку сытости. Больше скажу: не все императоры умирают от старости. В империуме жарко, как в центре звезды. Власть выжигает людей изнутри. Мы, подданные, это принимаем, пусть и с разными эмоциями и мыслями. — Игль усмехнулся. — Первый в корпусе мне как-то сказал: малыш, прорастать сквозь слой продуктов жизнедеятельности — это закон жизни. В тот день я осознал, что быть мобильным сотрудником — моё призвание».
Уильям убрал из рассмотрения портреты и еще немного полежал, без особой цели пялясь в потолок. Сегодня он узнал, что вскрытый сейф не был пуст. Хотя все организаторы отправки, вплоть до первого лица корпуса тэев, верили: внутри ничего нет. Идёт тестовая операция по контролю взаимодействия мобилей разных секторов и специализаций. Сейф двигался по странному маршруту. Если попробовать продлить его от габа «Учи», то цель доставки должна быть, вероятно, в секторе научных исследований. Там свои закрытые причалы у многих, у империи в том числе… Но если бы сейф везли своим, его бы не вскрыли по пути, изымая нечто.
— Черт, не по моим мозгам задачка, — взгрустнул Уильям. Попробовал использовать допуск в габ-архивы и выяснить, что там есть относительно тэя Альга и его передвижений от габа «Учи» и до момента ареста. Нет данных или нет права на получение. Уильям вздохнул и отключился от базы. — Как был ты на Земле капрал, так и помрёшь капралом, пережив тучу галактических генералов.
Сделав такой вывод и нимало не расстроившись, габнор встал, попрыгал, наметил несколько раз любимый удар с левой в челюсть воображаемого врага. Координация движений была в полной норме. Довольный скоростью восстановления, габнор Вэйн отправился исполнять поручение, которое было дано намеком, в одно слово. «Травкой» друг Игль мог назвать много разных веществ и явлений. Но имел в виду, конечно же, то единственное и столь особенное, что без нацеленного на поиск эмпата не обнаружить всему корпусу тэев…
История восьмая
Встреча на Эльбе
Континент внизу озарился бешеным багровым сиянием, вспух грибами. Я икнула, заподозрив катастрофу планетарного масштаба. Стало жутко и тоскливо. Мы только-только вынырнули из габ-тоннеля, входим в атмосферу, посадку запросили — а тут война, какая-то раса подло самоубилась, не дожидаясь моего вмешательства… Хотя, стоп. Ядерное оружие — оно в здешних представлениях древнее дубинки, а войн у них вообще нет. Почти нет, только стычки на границе империи, склоки в мирах неприсоединенных, разборки кланов в Грибовидной туманности, ритуальные турниры трипсов и губров за право первого ныряния в газовые гиганты — и так далее. Ничего глобального, убивающего расы и миры.
Я посмотрела вниз. Фурункулы взрывов множились, планета приобретала вид исключительно заразный.
— Кошмар, — просипела я.
— Опоздали, ужас, — простонала Гюль, скрипнула зубами и рявкнула командно: — Держись!
Наш катер вспыхнул, как бенгальский огонь, ныряя в атмосферу. По обшивке зарокотало и застучало. Я крепко зажмурилась, вспоминая невесть с чего черно-белый учебный фильм, который потряс всю нашу группу еще в институте. Показали нам этот раритет чисто по приколу, под видом лекции по ГрОбу — гражданской обороне в старом наименовании предмета. Что называется — зацените словцо. В учебном кино советские люди в летних платьишках ехали в старом автобусе, впереди на дороге миражом вставал временный знак «зона поражения». Прочтя предупреждение, гордые строители светлого будущего повязывали платочки, натягивали поверх улыбок противогазы. И ехали через ядерную пустыню, оттопырив незащищенные уши, но зато плотно прикрыв форточки в салоне автобуса.