Время войны, стр. 80
— Почему?
— Потому что нас хотят использовать вместо заградотряда. Чтобы, пока суд да дело, ни один мобилизованный с фронта не ушел.
56
Генеральное наступление легиона на западе остановилось. О глобальных планах вроде взятия города Уражая в недельный срок можно было забыть. Начальника штаба легиона Бессонова волновало теперь только одно — удастся ли замкнуть новый котел в тылу у ринувшихся в контратаку целинцев, или же придется отводить войска назад, чтобы спасать собственные тылы.
Подавление мятежа в Чайкине по методу Пала Страхау стало последней каплей, надломившей хребет легиона. Опасность потерять тылы под натиском повстанцев вывела генералов-землян из равновесия. Сабуров вполне серьезно утверждал, что если вслед за Чайкином полыхнет по всему полуострову, то повстанцам будет вполне по силам отрезать легион от снабжения, и Бессонов, скрепя сердца выделил силы на подавление мятежа.
Но в результате стало еще хуже.
Целинцы наступают, а перешеек оголен. Туда бросили маршевое пополнение ударных частей, но пожар Чайкина полностью деморализовал мобилизованных целинцев, и даже если брожение не перерастет в открытый бунт, «казаринцы» вряд ли удержат оборону.
Во вторую линию обороны выдвигается обескровленная 13-я фаланга, но ее командир Шубин в последнее время вообще плюет на приказы, потому что уже понял — особая служба ничего ему не сделает. Генерал Тутаев за землян и союзников стоит горой, и когда «казаринцы» начали проявлять неповиновение, а Тутаев отказался расстрелять каждого десятого, Ставка с удивлением обнаружила, что не может переключить управление самоликвидаторами на себя.
Тут маршала Тауберта окатило холодной волной. В первый момент ему показалось, что это означает крушение всех планов вообще. Если Ставка не контролирует самоликвидаторы, то земляне могут вообще прекратить войну.
«Хакеры Сабурова!» — мелькнуло в голове маршала. Начальник разведки легиона собрал у себя на корабле массу компьютерщиков. Лучшие из лучших, гениальные хакеры и операторы спецслужб были задействованы для обработки информации, координации и связи — но ведь они могли заниматься и другими делами под прикрытием той же особой службы.
Ставку охватила паника. Тауберт приказал поднимать на орбиту всех уцелевших наемников из отдельной фаланги рейнджеров и поднять по тревоге всю внутреннюю охрану космической эскадры.
— Что вы хотите делать? — спросил капитан Эсмерано.
— Захватить корабль особой службы, — ответил маршал. — А если понадобится, то отключить системы жизнеобеспечения на борту. Ваши люди с этим справятся?
— Конечно, — ответил адмирал с едва заметной улыбкой. — Но вы кое-что забыли, маршал-сан. В подобных вопросах я вам не подчинен.
— Я помню. Вы подчиняетесь «Конкистадору». Но разве у нас не общие интересы?
— Об этом лучше спросить у господ военных советников, — сказал адмирал, давая понять, что без приказа этих господ ни один его корабль, челнок или катер и ни один его человек не сдвинется с места.
Маршал тут же попытался найти по каналам связи генерального советника, которому подчинялись все остальные эрланские специалисты — но почему-то не нашел, а его подчиненные в один голос твердили, что усмирение непокорных генералов не входит в их компетенцию. Что же касается использования подразделений космической эскадры, то об этом маршалу лучше поговорить с адмиралом Эсмерано.
Тут обычно спокойный маршал вышел из себя всерьез. Но он ничего не мог поделать с адмиралом, который ему не подчинен.
Адмирал вообще перестал выходить на видеосвязь и ограничился текстовым сообщением, что экипаж лидера особой службы заперся в аварийной рубке и самоустранился от всего, что происходит на корабле.
В частности, он уже не принимал участия в приеме на борт неизвестного количества землян, перелетевших на корабль Тутаева с лидера разведки легиона. Информаторы не без оснований полагали, что на корабль Тутаева прибыли сабуровские коммандос.
А поскольку внутренняя охрана космической эскадры отказалась участвовать в атаке на собственный корабль, надеяться только на своих наемников. И ведь еще вопрос, удастся ли челноку с десантом на борту хотя бы пристыковаться к бунтующему звездолету.
А тем временем разведка Сабурова, как ни в чем не бывало, докладывала, что боевые действия на Целине продолжаются и западная группировка усиливает натиск, рассчитывая уже сегодня замкнуть котел, в котором окажутся сотни тысяч целинских солдат.
Но что самое удивительное, по каналам особой службы продолжали приходить отчеты об отгрузке пленных в уплату «Конкистадору» и ядовито напоминали маршалу, что сотый день уже завтра, а отгружено всего чуть больше половины от тех 10 миллионов, которые Тауберт поклялся дать концерну под страхом лишения головы.
А полевое управление легиона с нескрываемым злорадством подливало масла в огонь. Мало того, что отгрузить недостающие миллионы пленных за сутки в принципе нереально, но даже для того, чтобы хоть как-то поправить ситуацию, нет свободных кораблей. Ставленники маршала Тауберта на востоке Шельман и Юдгер, получив под свое начало фаланги Зеленорецкого направления, наломали таких дров, что довели дело до эвакуации.
Сами гердианцы еще вчера захватили корабль с пленными и улетели в неизвестном направлении, что и не странно — на оптовых невольничьих рынках за сотню тысяч рабов можно получить очень круглую сумму. И похоже, Эсмерано был в доле, потому что иначе угнать корабль им бы не удалось. Но суть не в этом.
Эвакуацию на свой страх и риск пришлось проводить генералу Жукову, хоть он и был отстранен от должности начальника полевого управления. А кроме того, ему пришлось заново налаживать отношения с амурцами, поскольку Шельман и Юдгер в полном соответствии с мудрыми предначертаниями маршала Тауберта не удержались от вооруженного конфликта с союзниками.
Теперь Жуков перебрасывал южную группировку на северный берег, в устье Амура, и начштаба легиона отдал на эти цели все свободные челноки. Адмирал Эсмерано почему-то не возражал, так что отгрузка пленных остановилась совсем.
И Тауберт не мог ничего изменить, потому что потерял контроль над особой службой, а значит, и над всем своим легионом.
А когда он уже окончательно решился отдать приказ о штурме лидера особой службы, к маршалу вдруг подошел старший компьютерщик флагманского звездолета.
— Я проверил дважды, ошибки быть не может, — без предисловий начал он. — Никакие хакеры не могли получить приоритетный доступ к системе. Это абсолютно исключено. Базовый компьютер флагмана недоступен для несанкционированного проникновения извне. Я не говорю уже о брейне…
Челнок с головорезами из отдельной фаланги рейнджеров уже отстыковался от флагмана и разворачивался на боевой курс.
— О чем он говорит? — спросил маршал у своего адъютанта, метнув раздраженный взгляд на компьютерщика. В компьютерных терминах маршал путался даже в спокойной обстановке, а теперь и вовсе не понял ни слова.
— Очевидно, нас отключили от контроля не хакеры, — пояснил адъютант.
— А кто?!
— Наверное, те, у кого есть приоритетный доступ.
57
Подполковник Голубеу так и не дождался машины из Уражайского окружного управления. Из города она вышла, но на фильтрационный пункт так и не пришла.
О том, что Уражайское шоссе перерезано, стали говорить сразу после полудня, но первые сообщения оказались ложными. Пробки действительно были, потому что трассу постоянно бомбили с воздуха, но до полной остановки движения дело не доходило.
Потом стали появляться кочевые разведгруппы противника на бронемашинах. Первым делом они перерезали железную дорогу в нескольких местах и не давали ее восстановить. Что касается шоссе, то удерживать его подолгу кочевым группам не удавалось. Чтобы выбить их с дороги, целинцы не жалели солдат, да и сами разведчики то и дело бросали занятые позиции, чтобы перехватить колонны, которые пошли в объезд.