Время войны, стр. 20
Конечно, в Центар доложили, что предатель найден. Но по другим линиям тоже велась работа, и было обидно, если она пропадет впустую. А еще обиднее, если столичные контролеры, которые в последнее время зачастили в Чайкин, вдруг обнаружат, что подполковник оболгал себя под пытками, а настоящий предатель остался не разоблачен.
Других линий было две. По одной проходил Казарин, а по второй — рядовой Иваноу.
Рядовой этот был весьма подозрителен. Сын гнилых интеллигентов, которые давно на заметке у Органов. Отец сидел в период очищения от позорного наследия, был профессором университета — стал учителем в школе для умственно отсталых детей и даже не смог протолкнуть сына в вуз.
Игара, несмотря на отличные оценки, не приняли в университет по анкетным соображениям. Так что путь к предательству прямой и очевидный — месть за отца и за себя лично.
По этой причине территориалам очень не понравилось стремление военных выставить Иваноу героем. А теперь уже его так просто не возьмешь. По всей 1-й армии на политзанятиях на все лады склоняют имя часового, который героически завалил амурского шпиона. Того и гляди начнут возить его по частям, как живой экспонат, и вслед за внеочередным увольнением дадут еще и медаль, если не орден.
А между тем, с этим увольнением вышла странная история. За Иваноу в городе следили четыре группы, и наблюдатели видели, как крайне подозрительный старик оставил на скамейке газету, а солдат ее подобрал. Типичный шпионский прием для передачи разведданных и инструкций.
Никто из наблюдателей не сомневался, что Иваноу таким образом получил инструкции от резидента. Однако приказа задержать солдата так и не поступило.
Зато сразу же взяли старика, и все бы могло проясниться очень быстро, если бы тот не умер в самом начале допроса от сердечного приступа.
Но самая интересная информация поступила уже после первого допроса генерала Казарина. Полковые стукачи из Дубравы, получившие команду внимательно следить за каждым шагом Иваноу, сообщили, что как раз в день ареста генерала, находясь на сельхозработах, Иваноу вступил в близкий контакт со школьницей, которую без труда идентифицировали, как дочь Казарина.
Как только следователи окружного управления узнали об этом, от перспектив, неожиданно открывшихся в деле под кодовым названием «Аквалангист», у них захватило дух.
Теперь важно было только тщательно все обдумать, чтобы избежать неверных шагов.
18
Игар Иваноу не мог оторвать глаз от тяжелых танков ТТ?55, которые с грохотом и лязгом выезжали из парка боевых машин, направляясь к полковому стрельбищу.
Как ни берегли эти танки от посторонних взглядов, как ни прятали их под маскировочными сетями, а все же пришлось вывести их на свет божий. Ведь ТТ-55 попали в полк не просто так, а для обучения солдат срочной службы и резервистов.
Вообще-то эти танки отнюдь не предназначались для мотострелковых полков. Ими полагалось комплектовать тяжелые танковые полки прорыва. Но сказалась близость полка к заводу, а также стремление запутать врагов.
Врагов запутать, судя по всему не удалось — раз уж на территорию части проник шпион, но обучение танкистов действительно началось.
Все, кто видел эту машину впервые, не могли на нее налюбоваться. Особенно впечатляла пушка калибром 152 миллиметра, которая должна была стать сюрпризом для амурцев.
Средние целинские танки СТ-36 комплектовались 85?миллиметровой пушкой, а тяжелые — 105 и 122-миллиметровыми орудиями. Последние могли разнести в клочья любой амурский танк. Но в освободительном походе предстояло сокрушить циклопические железобетонные укрепления, и для этого обычных калибров было мало.
В результате появились 176-миллиметровые самоходки и танки ТТ-55. Были в арсенале целинцев пушки и гаубицы большего калибра, но слишком тяжелые и неповоротливые, непригодные для поддержки стремительного наступления.
А в том, что наступление будет стремительным и всесокрушающим, никто в Целинской Народной Республике не сомневался.
В последние дни в газетах и по радио прекратились рассуждения о том, что как только враг нападет, Народная Целина ответит на его удар своим сверхмощным контрударом, и о том, что задиристому драчуну надо хорошенько дать сдачи, чтобы он успокоился.
Теперь пропаганда вовсю трубила о скором восстании амурского народа против угнетателей и о той помощи, которую готова оказать восставшим целинская народная армия.
Танкам ТТ-55 в этой благородной миссии отводилась ключевая роль. А между тем, всего их было изготовлено меньше сотни, хотя к началу освободительного похода предполагалось иметь таких танков не меньше тысячи.
Виной всему, разумеется, был саботаж, который еще в период разработки машины попытались пресечь радикальными мерами вроде ареста главного конструктора. Однако арест конструктора не помог. Без него все пошло еще хуже.
Теперь арестовали еще и директора Дубравского тракторного завода, и новый директор оказался молодцом. Он завел на предприятии драконовские порядки, рабочие забыли о выходных, но что толку, если срываются поставки агрегатов и материалов, которые завод сам не производит.
Окружное управление Органов работало в поте лица, без сна и отдыха разоблачая саботажников, а танки все равно выходили с завода по одной штуке в день, а не по двадцать, как положено по плану.
Уже призваны резервисты, которым предстоит переучиваться на этот танк, уже началась учеба, а дело идет к тому, что танков для них не будет.
Игар Иваноу, понятно, ничего об этом не знал, и даже любознательный майор Никалаю ни о чем таком не догадывался. Он просто задыхался от восторга, глядя, как чудо-танки лупят пустыми железными болванками по стальным мишеням, и те прогибаются под их ударами.
Полковой ординарец Иваноу стоял рядом с командиром с открытым ртом, и если раньше он верил в непобедимость целинской народной армии чисто умозрительно, то теперь убедился своими глазами: армия, у которой есть такая техника, просто не может не победить.
Иваноу стал полковым ординарцем через день после поездки на сельхозработы. В свете шумихи, которая поднялась в войсках по поводу героического подвига доблестного часового, майор Никалаю решил держать героя к себе поближе.
Игар был этому только рад. Конечно, с тех пор, как в его роте осталось всего трое старослужащих-сержантов, молодым солдатам заметно полегчало, но конкретно Игара вплоть до самого подвига чморили все, кому не лень. Худший солдат в роте, к тому же дохляк и трус, которого то и дело кидает в слезы — лучший объект для издевательств.
После подвига ситуация слегка изменилась — но только слегка. Сержант Тугарин, который дотягивал третий год, через несколько дней после отбоя прижал Игара к стеночке и сказал ему так:
— Думаешь, если шпиона завалил, так теперь тебе все можно? Вроде, героем стал, так и старики тебе не указ. Так это ты для начальства герой. А на самом деле как был духом недоделанным, так и будешь им, пока срок службы не подойдет. Все понял?
Игар понял все, но ему пришел на помощь командир полка, который взял рядового Иваноу к себе в ординарцы.
В отличие от адъютанта — офицера, который помогал командиру полка в военных делах, ординарец был чем-то вроде денщика. Но должность была блатная, и теперь уже никто не мог до Игара дотянуться, будь он хоть трижды старослужащий.
К тому же Игара перевели в комендантский взвод, где ни одного старослужащего просто не было, а полковой ординарец стоял в табели о рангах выше всех кроме командира взвода.
Такая служба Игару нравилась, и только одно его смущало. Когда начнется война, место солдата — на передовой, а ординарец — тыловая должность. Или все-таки нет? Ведь если так рассуждать, то получается, что и командир полка — тыловая должность. Ведь полковой командный пункт находится позади фронта даже в самом стремительном наступлении.
Поэтому Игар не знал, как ему поступить. Попроситься ли обратно в боевое подразделение заранее или сразу после того, как начнется война? Или никуда не проситься, а служить там, где поставили, с уверенностью, что командирам лучше знать, как наилучшим образом использовать бойца.