Прикоснись ко мне, стр. 31

— Чтобы помочь мне, — спокойно сказала я.

Мне показалось, он сейчас заорет. Лицо его было искажено судорогой, губы искривились в яростной гримасе. И вдруг он словно осел. Руки его упали с моих плеч; он развернул меня лицом к двери и подтолкнул:

— Убирайся к черту!

На следующее утро машина в мгновение ока донесла нас до «Деназена». Накануне, уже около полуночи, я начала здорово трусить. Кейл взаперти, Алекс отказался мне помочь, Брандт не брал трубку. Когда мне пришла в голову идея проникнуть в «Деназен» и найти информацию, которую Джинджер потребовала в обмен на свою помощь, меня переполняло почти радостное возбуждение. Я была по полной увлечена этим делом, тем более что в качестве бонуса мне маячила возможность насолить папашке. Но прошлой ночью я все никак не могла уснуть, и теперь у меня жутко сосало под ложечкой. Я не могла вычеркнуть из памяти выражение злобы на лице Алекса, когда он выставлял меня за дверь. Холодный тон, с которым он говорил, убедил меня: я совсем одна, и если что-то пойдет не так, прийти мне на помощь будет некому. Готова ли я к тому? Конечно, сил у меня немало, но против меня — целая свора бешеных псов. Меня не оставляло чувство, что я замахнулась на нечто, значительно превосходившее мои силы.

Папашка заехал на частную парковку и, не произнеся ни слова, открыл дверь. Мы вошли в здание и подошли к дверям белого лифта. Первые двери закрылись за нами, открылись вторые, и папашка заговорил:

— Перед тем как мы окажемся на месте, я должен удостовериться, что ты понимаешь: это не шутка и не игра.

Он замолчал, и я поняла, что он ждет моей реакции. Я кивнула.

— В «Деназене» очень серьезная программа подготовки, здесь все очень серьезно. Тебя попросят делать вещи, которых ты не хочешь делать. Вещи, от которых тебе может быть плохо. Но все это — во благо.

Во благо? Он что, реально пытается внушить мне, что они тут занимаются благородным делом?

— Возможности уйти уже не будет. Если ты начнешь заниматься этим, отказаться будет уже нельзя. Ты меня понимаешь?

Двери лифта открылись, и я издала нервный смешок. Видимо, его слова означали: хоть ты и дочь босса, будешь вламывать как все.

— Мы тут, типа, все будем как одна шайка?

Он не засмеялся.

Я откашлялась:

— Я хотела сказать, хоть это и непросто, но дело того стоит.

Папашка кивнул и вышел из лифта. Я последовала за ним. Папашка отметился у столика Ханны, которая так на него уставилась, будто стала свидетелем второго пришествия. Потом передала клавиатуру мне. Сегодня мне тоже предстояло зарегистрироваться. Не сказав ни слова ни мне, ни Ханне, папашка направился к следующему лифту.

— Сегодняшний день ты проведешь на шестом этаже, в приемном отделении. С тобой проведет собеседование Мерси. Она тебе все объяснит.

— Собеседование? Я думала, у меня уже есть рабочее место, — сказала я, понимая, как нелепо это звучит, ведь я и представления не имела, каким может быть это рабочее место. По сути, хоть я и сказала, что хочу работать на «Деназен», я и словом не обмолвилась о том, что хочу делать. Так же, как и о деньгах. Ведь они, по идее, должны мне платить, или нет?

— Это не обычное собеседование, как ты могла подумать. Все служащие «Деназена» в первый год работы проходят ежемесячное собеседование, чтобы мы были уверены, что с ними… не будет никаких проблем.

Я не спросила, какого рода проблемы он имеет в виду. Мое воображение бешено работало, а в животе уже разыгралось целое торнадо.

Когда двери лифта открылись, мы молча вышли на шестом этаже, в комнате, точь-в-точь похожей на ту, что была на пятом. В середине комнаты громоздилась мраморная стойка, за которой стояли высокая чернокожая женщина и коренастый белый мужчина.

— Доброе утро, Ника, — приветствовал папашка женщину, потом повернулся к мужчине: — Привет, Питер! — и кивнул в мою сторону: — Это Дезни, новое приобретение. Я хочу, чтобы она провела этот день с Мерси.

Ника кивнула, не изменив выражения лица. Она отвернулась, протянула руку к телефонной трубке и принялась что-то говорить в нее спокойным голосом.

Питер, напротив, был не такой уж бесстрастный. Широко раскрытыми глазами он одобрительно уставился на меня, скользя взглядом между моей грудью и областями чуть ниже. Языком, подвижным как у ящерицы, он облизал губы и наклонился ко мне:

— И какие же у нас особые способности?

Я одарила его своей самой гнусной улыбкой:

— Мастерски отвешиваю оплеухи. Хочешь попробовать?

Он выпрямился и со смешком обратился к папашке:

— Прямо огонь! Где вы ее нашли?

— Это особое приобретение, Питер. Дезни — моя дочь.

В голосе папашки был холод и камень, совсем не та интонация, что должна быть в голосе нормального отца, пекущегося о дочери. Совсем не та. Словно я не человек, а его собственность. Какая-нибудь новая сверкающая игрушка, которую он принес протестировать и которую он ни с кем не собирался делить.

Лицо Питера побледнело, глаза стали ненормально большими.

— Ваша дочь, сэр? — спросил он.

— Именно это я и сказал, — отрезал папашка. Питер понял намек, быстро повернулся в другую сторону и занялся пачкой бумаг на другой стороне стойки.

Через пару минут Ника положила трубку и внимательно посмотрела на меня.

— Мерси сейчас спустится, чтобы забрать ее, — сказала она. У нее был сильный акцент, который я не смогла определить. Странная смесь британского и австралийского. Я хотела спросить, откуда она, но не думаю, что получила бы точный ответ. Она была холодная и отстраненная. Вот какие качества нужны, если хочешь здесь выжить!

Я поняла: мне следует смотреть на это место как на что-то вроде тюрьмы. Войти в нее и всем видом показать всем, что я очень плохая девчонка. Тогда вряд ли ко мне кто привяжется. Я глянула в сторону Питера — тот украдкой бросал на меня похотливые взгляды, пока отец не видел.

Наконец отец отвел меня от стойки в угол и велел ждать Мерси.

— Я предписал Мерси работать с тобой так же, как она работает с другими. Она будет задавать тебе стандартные вопросы и требовать соответствующих ответов. Ты должна отвечать правдиво, потому что она легко определит, лжешь ты или нет.

Он протянул руку и крепко ухватил меня за плечо. Завтра там точно будет синяк. Вопреки своей привычке я не стала дергаться — себе дороже. Да и он не понял бы. Не здесь. Здесь я ему больше не дочь, и мне не отвязаться от него, просто надув губы или запищав. Он выжидающе смотрел на меня. Наконец-то я была под его полным контролем, и ему это явно нравилось.

— «Деназен» — структура самодостаточная, — сказал он. — Чтобы здесь выжить, нужно одно — подчиняться.

17

Мерси была миниатюрной женщиной с невыразительными зелеными глазами и мышиного цвета волосами. Она убирала их в тугую кичку, которая никак не красила овал ее лица. Бежевые слаксы, которые они носила, были ей немного коротковаты, а голубая блузка — слишком тесной, отчего плечи были плотно обтянуты. О большинстве людей можно многое сказать не только по тому, какую одежду они носят, но и по тому, как они ее носят. Если одежду можно считать индикатором характера, то характер у Мерси был трагический.

С первого взгляда все в этой женщине кричало о ее слабой воле и мягком нраве. Я могла бы поспорить на свои новые башмаки из черной замши, что, если бы она заговорила, голосок ее оказался бы тонким и нежным. Слегка ссутулившись, она поигрывала карандашом, вертя его в руках то так, то этак. Я поглубже засунула руки в карманы, чтобы побороть искушение вырвать карандаш из рук Мерси и воткнуть ей его меж глаз. Наконец, когда я уже думала, что хуже не будет, она стала жевать свою верхнюю губу. Убила бы стерву!

Полный отстой. Девчонки, подобные мне, таких просто перешагивают или выплевывают, толком не разжевав.

— Садись! — рявкнула она и показала на единственный стул в углу комнаты.

Боже мой, как я была неправа!