Прикоснись ко мне, стр. 29

Что-то мелькнуло на его лице, и он отвернулся.

— Как мне все это не нравится! — Кейл подпер собой стену возле двери. Может, он собирался закрыть собой дверь — вдруг я прямо сейчас ломанусь в «Деназен», а? Кто знает?

— Птичка вылетела из клетки, — сказала я. — Папашка знает, что я умею делать, поэтому назад хода нет. Я вчера прокололась. Меня поймали, когда я рылась в отцовских документах. И мне нужно было придумать что-то крутое, иначе мне в «Деназен» не вернуться.

— Все это чересчур крутое, даже для тебя, — проворчал Алекс. — А ты не можешь просто убежать? На кой черт ты так обламываешься, чтобы добиться помощи Джинджер?

— Потому что мне нужно найти Жнеца. Он — мой единственный шанс вытащить маму.

— Мы что-нибудь придумаем. Оставайся здесь, и я тебя спрячу. У нас получится.

Сидевший рядом со мной Кейл напрягся. Из того, что сказал Алекс, непонятно было, имел ли он в виду меня с Кейлом, или же только меня.

— Ты сам поможешь мне вытащить маму?! — спросила я. — Не думаю, что этот так просто. И потом — как быть с Кейлом?

— Конечно, потребуется время, но мы найдем способ помочь твоей маме. Я обещаю. Что до него, — Алекс махнул в сторону Кейла, — то они в конечном счете перестанут его искать. Он ведь просто один из Шестых; не так уж он для них и важен.

— Они слишком много в меня вложили, — произнес Кейл тихим напряженным голосом. — У них прежде не было такого, как я, и они не сдадутся. Я — оружие двойного действия. Они используют не только мое прикосновение, но и мою кровь.

Алекс вздрогнул:

— Твою кровь?

— Я в бегах уже несколько дней, — сказал Кейл. — Они с ума сходят, хотят меня найти. — Он повернулся ко мне: — Племянница того человека — она была не под наркотиком. Ей ввели сыворотку, часть которой состоит из моей крови. Если ввести эту сыворотку в кровь Шестого, тот не может ничему сопротивляться. Становится податливым и уступчивым. Иначе Шестого трудно контролировать. Кровь берется часто и малыми порциями, потому что сыворотка быстро скисает.

— Тогда беги из города! — сказал Алекс. — Лучший выход — как для тебя, так и для всех нас.

— Он не может просто так встать и уйти! — возмутилась я. — Или я уйду с ним.

Алекс топнул ногой:

— Ты что, собираешься быть ему личным телохранителем с исполнением эскорт-услуг?

— Он всю жизнь прожил внутри «Деназена» и ничего не знает о мире, в котором мы живем.

— Да, — пробормотал Алекс. — Тебя не остановишь.

— Я смогу делать эту работу, я знаю, я смогу.

Я села на диван рядом с ним. Он продолжал:

— Ты говоришь, тебе больно после того, что ты только что сделала. А представь, что ты часами будешь это делать в «Деназене»! Они заставят тебя крутиться как заведенную обезьяну! Это тебя прикончит!

— Я справлюсь, — настаивала я. По правде говоря, о том, что сказал Алекс, я и не подумала. Конечно, они меня протестируют. Заставят показать, что я умею. На сколько меня хватит, перед тем как я сломаюсь?

— А что, если я попрошу тебя не ходить? — спросил Кейл с противоположной стороны комнаты. Он пристально смотрел на Алекса.

— Это ничего не изменит, — ответила я. — То, что должно быть сделано, будет сделано.

Конечно, это был не лучший вариант. Но выбора у меня не было. Я мгновение подумала и продолжила:

— Если, конечно, вам не придет в голову мысль получше. Пусть будет так, как я сказала.

Тишина. Так я и думала.

Кейл покачал головой:

— Это место ломает и уничтожает большинство тех, кто туда попадает.

Меня раздражало то, что ни один из этих двоих в меня не верит.

— Вот и славно, что я не отношусь к этому большинству.

Сонными глазами я взглянула на часы. Два часа ночи. Я не звала Кейла прийти, но думала, что он появится. Во всяком случае, надеялась. Вчерашний поцелуй был еще свеж в моей памяти, но я нервничала; наступающее утро вселяло в меня ужас, и я надеялась, что приход Кейла успокоит мои нервы.

Я была уже готова уступить натиску ночной темноты и заснуть, когда легкое движение у окна привлекло мое внимание. Не издав ни звука, Кейл махнул с ветви, что свисала над моим окном, в комнату и с мягким стуком приземлился на моем бежевом коврике. Дрожь пробежала по моей спине, когда наши глаза встретились. Этой ночью мы не тратили времени попусту: преодолев разделявшее нас расстояние в два движения, Кейл моментально впился в мои губы своими губами.

На мне были обычные мои ночные фланелевые шорты, но вместо белого топа в эту ночь я надела черный кружевной полулифчик. На этот раз у нас не было ни малейших колебаний, никакого стука зубов. Я нисколько не сомневалась в том, что я была первой, кого он целовал, но бог мой, целоваться он был мастак!

Когда мы наконец оторвались друг от друга и глотнули свежего воздуха, я поймала на себе его улыбку. Со временем он стал чаще улыбаться, а у меня от его улыбки сводило под ложечкой.

— Привет! — сказал он.

— И тебе привет! — ответила я с коротким смехом и придвинулась ближе. Так мы лежали долго-долго, и Кейл скользил от моего подбородка к животу то пальцем, то тыльной стороной ладони.

Немало времени прошло, и наконец он заговорил:

— Прошу тебя, не ходи в это место!

— Мы это уже обсуждали, — ответила я. — Я не могу не пойти. Решение принято, и изменить его невозможно.

Его лицо исказилось, а губы искривились так, словно он только что сжевал целый лимон.

— Ты даже не представляешь, что это за люди, — проговорил Кейл. — И что они вытворяют с такими, как мы.

С такими, как мы. С Шестыми. Всю жизнь я делала, что хотела, никогда толком не осознавая, что делаю. Никогда толком не понимая, что происходит вокруг меня. Жизнь была заполнена ожиданием очередной тусовки, очередной серии удовольствий — того, что заставляло меня чувствовать себя живой и позволяло забыть пустоту, которую я ощущала внутри себя. Остальная часть моей жизни была поиском новых и занятных способов вывести из себя папашку. И все это время вокруг меня были люди — такие, как я, как моя мама…

Алекс был прав. Я могла прихватить Кейла и бежать. Но тогда мне не удастся жить в мире с самой собой. Знать, что делает «Деназен», и жить. Знать, что маму удерживают там против ее воли, и жить.

— Когда я был поменьше, — заговорил Кейл сонным голосом, — Сью показала мне по телевизору старый фильм. Совершенно замечательный. Там был человек, Фред, который много танцевал. Так я и научился.

Старый фильм? С Фредом?

— Фред Астор? Ты его имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что научился танцевать у Фреда Астора?

— Похоже, так. Я видел, как он крутил ту женщину и прижимал ее к себе. Он сказал ей, что любит ее.

Кейл отодвинулся, глядя на меня в упор своими льдисто-голубыми глазами.

— Я думаю, все это я теперь понимаю. Я думаю, что я тебя люблю.

Все внутри меня затрепетало. Алекс. Алекс был последним и единственным, кто говорил, что любит меня. Но слышать это от Кейла — несмотря на то что при его словах вены мои вибрировали от волнения, — было больно. Он не мог любить меня. Не был способен — ведь он не знал, что такое любовь. Он смотрел кино с Фредом Астором, и только.

— Я знаю, тебе может показаться, что ты чувствуешь именно это, — старалась я объяснить. — Но я не уверена, что это вообще возможно. Пока. Слишком быстро. К тому же я не только единственная девчонка, которую ты знаешь; я еще единственное живое существо, до которого ты можешь дотронуться. От этого у тебя голова немного набекрень. Я знаю, что ты испытываешь ко мне какое-то чувство, но я не думаю, что ты меня любишь. Не думаю.

Любой парень мог взбеситься от таких речей, только не Кейл. Он покачал головой с выражением чистой решимости:

— Я не знаю, как здесь все происходит. Я не понимаю людей и не понимаю то, что они делают. Может быть, я даже не понимаю, что такое хорошо, и что такое плохо, но поверь мне, я не в полной темноте. Я вижу разницу. Мне нравится Алекс, хотя что-то внутри меня, — он дважды ударил себя в грудь, — говорит мне, что это неправильно. Хотя, с другой стороны, если бы он собирался делать то, что собираешься сделать ты, мне от этого не было бы так страшно. Я не ощущал бы такого тошнотворного ужаса.