Рекламный трюк, стр. 43

Дотошный лейтенант так ничего конкретного и не выяснил, но имел неосторожность ляпнуть одному из корреспондентов, что версия о гибели Горенского может иметь под собой реальные основания — хотя бы из-за этих двух неопознанных трупов. Если предположить, что эти тела принадлежат телохранителям Горенского, тогда один из трех оставшихся трудов может оказаться телом самого Горенского. Но тогда возникает вопрос — где же охранник, которого считают погибшим, и кто он? Хотя кто он, можно догадаться. Личности двух погибших определены с большой степенью вероятности — это агенты «Львиного сердца» Березин и Шаров. Их челюсти сохранились в более-менее первозданном виде, а зубы имели характерные особенности. Двум другим черепа разнесло вдребезги вместе с челюстями, а для последнего не нашлось материалов для сравнения. Но если первые два — Шаров и Березин, другие два — телохранители Горенского, а между ними — сам Горенский, то значит, Коваль жив и где-то прячется.

Лейтенант только намекнул об этом журналистам, да и то случайно — по молодости лет у него еще не выработалась привычка как можно крепче держать язык за зубами, но журналисты легко домыслили остальное, и к выходу вечерних теле — и радионовостей уже вполне могли выдать сенсацию в эфир:

— По признанию источника в городском управлении внутренних дел, не исключена вероятность того, что Лев Горенский погиб двенадцать дней назад, когда автомобиль его охраны был взорван из гранатомета. Некоторые новые данные свидетельствуют, что Горенский мог находиться именно в этом автомобиле, и именно ему принадлежит одно из обугленных фрагментированных тел, которые до сих пор не удалось достоверно опознать.

— Успокойся. Я все еще не хочу тебя убивать.

Звук бесстрастного голоса Крокодила вывел Яну из оцепенения. Она открыла глаза и уставилась на главаря похитителей непонимающим взглядом. Пленница уже готовилась услышать ангельское пение или, как минимум, ощутить себя бестелесным духом, переселяющимся в какую-нибудь каракатицу — а оказывается, ее еще не собираются убивать. Чего же тогда от нее хотят?

Крокодил, однако, ничего по этому поводу не сказал, а только отстегнул от ошейника длинную тяжелую цепь и заменил ее на другую — легкую и короткую, как собачий поводок.

Тогда Яна решилась спросить его сама:

— Что ты собираешься делать?

В эту секунду ее обожгла надежда, связанная с возможностью, о которой Яна почему-то не подумала раньше. Что, если Крокодил повезет обменивать ее на деньги, и через пару часов она окажется на свободе — живой и даже не искалеченной?

— Молись, куколка, — сказал в ответ на ее вопрос Крокодил. — Хорошенько молись, убедительно. Потому что вариантов у нас осталось два. Или я получу деньги, а ты долгую жизнь на радость фанам — или мы оба трупы.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто сейчас наш славный замок будут брать штурмом. И есть только один способ уберечь наши шкуры от града пуль — показать им твое белое тело. Если я что-нибудь понимаю в благородных героях, то они не будут стрелять, пока есть риск попасть в тебя.

Гена снял с шеи автомат и передал его Казанове, продолжая говорить:

— У Эдика руки будут свободны, и он сможет стрелять. Так что диктовать условия будем мы… Но если у кого-то из наших недоброжелателей не выдержат нервы, тебя продырявят первой. Но могу тебя обрадовать — нас пошлют за тобой следом без промедления.

— Разве мне от этого легче?

— Как знать. Это я к тому, что мне хотелось бы, чтобы ты жила как можно дольше и умерла естественной смертью от старости. Но это возможно только в том случае, если мой план выгорит. Так что молись.

И Яна действительно стала молиться — неведомо какому богу, а может быть, всем богам сразу. Услышал ли кто-нибудь эти молитвы, ведомо лишь высшим силам, однако на саму Яну они подействовали благотворно. В ее сознание проникла и постепенно наполнила его уверенность, что все закончится хорошо.

Пленница впала в какое-то блаженное оцепенение, и все мысли покинули ее. Осталась только надежда на лучшее и вера в хеппи-энд.

Из этого состояния Яну вывел лязг автоматного затвора, сразу после которого впечатления навалились на нее со всех сторон — но тревожные мысли так и не вернулись, а вера и надежда так и не оставили ее.

— Это писал явный псих, — сказал Селезнев, прочитав меморандум мстителей, только что добытый агентами «Львиного сердца» в одной из редакций.

— Причем опасный, — согласился Каменев. — И если он всерьез ополчится на мировое зло, то население планеты может сократиться раз этак в несколько.

— Ну, на геноцид у него силенок не хватит…

— А это как посмотреть. Если он хотел наказать четверых, а грохнул заодно с ними пару дюжин…

— И все из-за одной дурной шлюхи.

— А как ты думаешь, на чем чаще всего едет крыша? Как раз на бабах. Любовь — это штука почище Динамита.

— Не знаю, не пробовал. Лучше скажи, чего мы дальше делать будем? Эти козлы рассылают меморандумы, а мы сидим в глубоком дерьме и не знаем, как из него выбраться. Скажи мне честно и откровенно — я должен искать новую работу, или можно пока подождать?

— Подожди пока. Так не бывает, чтобы какие-то левые люди гробили народ почем зря — и не было никаких следов. Тем более мы их имена знаем. Пока еще не все наши разбежались, вполне можно вычислить антиподов по их старым связям. Ведь где-то же они живут, что-то едят, с кем-то спят.

— Интересно, они там все психи, или только один?

— Думаю, все. Нормальный человек не пойдет ради какого-то психа крошить людей направо и налево. Кстати, ты обратил внимание — они объявили. Темного мертвецом, а он все еще живой и, кажется, даже не очень боится.

— Обратил. И что?

— А то, что если они психи, то их должно на этом заклинить. Тем более, пресса не особенно верит им насчет Горыныча. И все потому, что Темный жив. Они обязательно постараются его убить.

— Опять будем ловить на живца?

— Именно. И там найдется работа для тебя. А то вся моя гвардия разбежалась кто куда. Коваль пропал, Серебров неизвестно когда соизволит прилететь, а Петренко вообще надумал увольняться. Короче, остаешься только ты. Выясни местонахождение Темного и езжай туда. Там вокруг него полно наших людей. Примешь над ними командование. И без антиподов не возвращайся.

— А не получится, как с «русаковской битвой»?

— Надеюсь, что нет. Поэтому и посылаю тебя. У меня другого выхода нет. Это лучший способ взять их быстро и с поличным. Или хотя бы перестрелять на месте. К тому же чем громче мы их возьмем, тем круче будет эффект. Только умоляю, постарайтесь без левых жертв.

— Да уж постараемся. Говоришь, наших там много?

— Его охраняют лучше, чем президента Кеннеди.

— Ну, Кеннеди-то все-таки убили.

— Если Темного убьют, я тоже жалеть не буду. Но мы обеспечили ему самую крутую охрану за всю нашу историю, хотя он ни о чем таком не просил.

— Он не возмущается?

— Он рад без памяти. Потому что денег на квалифицированную охрану у него нет, а с нашей помощью он имеет ее бесплатно.

— А на сколько хватит денег у нас?

— Очень ненадолго. Если в ближайшие дни ничего не произойдет, тогда придется сокращать персонал и самим думать о другой работе.

— А ты уверен, что что-нибудь произойдет?

— Когда имеешь дело с психами, ни в чем нельзя быть уверенным.

Оператор порностудии Марка Киллинга Михаил Трубин оказался последним, кто прорвался на дорогу, ведущую в Капитоновку, до того, как ее блокировала милиция. Правда, одна милицейская машина попалась ему по пути — на обочине стояли «Жигули» с надписью «ГАИ» на дверце. Левое переднее колесо было спущено, и с ним возился человек в форме с сержантскими погонами. Он вскочил на ноги, засвистел в свисток и замахал руками, требуя, чтобы Мишина «Таврия» остановилась. Но кто не успел — тот опоздал, и Миша, уже проехавший мимо, счел за благо не заметить сигналов гаишника. Все равно, если в Капитоновке действительно Яна Ружевич и ее похитители, то сейчас там такое начнется, что никто не вспомнит про мелкое нарушение правил по пути.