Орлиное гнездо, стр. 71

— Частично, — ответил Ян Чжоу. — Не понять, то ли он притворяется, то ли у него и вправду клаустрофобия вперемешку с шизофренией.

— Так или иначе, это не важно. Мне немедленно нужны сведения. Все, что он знает о спутнике, о том, как его похитили, и о том, как его можно вернуть. Немедленно введите профессору сыворотку правды и устройте допрос с пристрастием.

— А если он от этого окончательно свихнется?

— Постарайтесь, чтобы не свихнулся. Но главное — сведения. Методы, алгоритмы, коды, пароли. Все, что ему известно, я должен знать не позже чем через два часа. Действуйте!

— Есть, сэр.

Только после этого разговора генерал Макферсон приказал связаться с «Эльдорадо». Когда связист уже собрался вызвать радиорубку сухогруза, генерал прервал его и сказал:

— Вызови лейтенанта Лима. Его личную рацию.

Связист молча сменил параметры вызова, и через минуту в динамике раздался голос командира «восточной группы», который произнес одно слово, звучащее одинаково и по-китайски, и по-английски — свое имя:

— Лим.

122

— Сержант Чой! Ответьте мне на один вопрос. Кто сегодня ночью выходил в эфир из этой радиорубки?

— Никто не выходил. Что случилось, командир?

— Чой! Я имею абсолютно достоверные сведения о том, что три часа назад с нашего корабля было передано радиосообщение на неизвестной частоте. Мощность сигнала такова, что ниоткуда, кроме радиорубки, его подать не могли. Значит, это сделали либо вы, либо рядовой Нгуен. Вы отлучались из рубки, Чой?

Сержант Чой не успел ответить. В разговор встрял рядовой Нгуен, который все еще был бледен, но уже не выглядел умирающим.

— Я отлучался, лейтенант, — признался он, рассудив, что за эту отлучку (тем более с разрешения сержанта) наказание будет меньше, чем за самовольный выход в эфир.

— Зачем ты отлучался? — недобро спросил его лейтенант Лим.

— Мне стало плохо. Очень плохо, понимаете! Мне надо было в туалет. Сержант разрешил.

— Понос, значит. Как по заказу, правда? Где ваша аптечка, Чой?

— В кубрике.

— В кубрике. Отлично. Чен, сбегайте в кубрик и принесите аптечку сержанта Чоя.

Чой изменился в лице. Он не думал, что о выходе в эфир станет известно, и потому не позаботился о том, чтобы позаимствовать препарат для очищения организма в чужой аптечке.

— А знаешь, Чой, мне ведь придется тебя арестовать, — сказал Лим. — Не знаю, чей ты шпион, только мне приказано допросить тебя с пристрастием. Ты ведь знаешь, что это означает?

Чой знал. Это означало сыворотку правды. А если не поможет — то разные другие, гораздо менее приятные средства.

Но он знал также еще две вещи. Во-первых, спецназовцев специально учили концентрации воли и это до некоторой степени снижало эффект от сыворотки правды. А во-вторых, в аптечке у каждого спецназовца среди прочих лекарств были таблетки, которые на несколько часов делали человека вообще неуязвимым для препаратов, развязывающих язык.

Когда Чен вбежал в радиорубку с аптечкой Чоя в руках, сержант напрягся. Стоя неподвижно, он подождал, пока Лим откроет аптечку, убедится, что одной таблетки для очищения организма не хватает, и продолжит допрос.

— Сержант Чой, потрудитесь объяснить мне, зачем вам понадобился этот препарат?

— Много шлаков накопилось, — ответил Чой и прыгнул.

Его скрутили в три секунды — вокруг ведь тоже были не глупые малыши, а такие же, как он, спецназовцы, — однако Чой успел добраться до заветной трубочки с таблетками синего цвета и засунуть сразу две из них в рот. Это было рискованно — препарат тормозил психические процессы и мог вызвать серьезные осложнения при передозировке. Но сейчас Чою было важнее, чтобы никто не узнал, чей он шпион.

— Черт! — воскликнул Лим, прочитав надпись на трубочке с таблетками. — Он проглотил «слипинг брейн». Дня три будет беседовать с тенями мертвых. Интересно, что я скажу генералу?

123

Профессора держали двое спецназовцев. Он пытался кусаться, но ему засунули в рот кляп в форме шарика. Брыкаться он тоже пытался, но это дело быстро прекратили, скрутив его намертво.

Укол следовало делать в вену, причем так, чтобы клиент все время оставался в сознании. Вероятно, профессор об этом знал, поскольку пытался симулировать обморок. Но это у него не получилось. Не такой человек был сержант Ян Чжоу, чтобы поверить в этот спектакль. И вообще плевать он на это хотел. Генерал сказал вколоть профессору сыворотку правды — значит, сыворотка будет вколота в полном объеме, даже если Лемье скончается прямо туг, на месте.

Получив дозу, профессор заметно повеселел. Ему вынули изо рта кляп и отпустили конечности. И тотчас же полился поток слов, прислушавшись к которому, присутствующие несказанно удивились. Профессор Лемье признавался спецназовцам, а также матросам и офицерам подлодки в вечной любви и приглашал их в ресторан сегодня вечером, делая недвусмысленные намеки глазами и телодвижениями. Со стороны казалось, что профессор окончательно и бесповоротно сошел с ума и к тому же выпил лишнего.

— Спутник «Янг Игл», — отчетливо произнес Ян Чжоу первую наводящую фразу.

— А что? Я его сделал. Отличная штука получилась, правда, — профессор расхохотался. — Как-нибудь я вас туда свожу. С ним можно делать ужасно забавные вещи. Так смешно: жмешь на кнопку, а какой-то другой спутник — кряк! — и отрубается. Никогда не пробовали? Я вас научу, это же очень просто!

— Это вы похитили «Янг Игл»?

— Я? Я в жизни ничего не воровал. Мне мама запретила. Знаете, какая у меня мама! У меня така мама, что вам всем и мечтать не снилось…

— Кто украл «Янг Игл»?

— А я почем знаю? Разве его украли? Ах да, я помню, мне говорили. Я еще хотел украсть его обратно. Но не стал. Мне мама запретила. Только я не поэтому не стал. Просто мои программы утонули, а без них я как без рук.

— Вы намекаете, что вернуть «Янг Игл» невозможно?

— Невозможно. Или возможно. Какая разница?

— Очень большая. Расскажите нам, как вернуть контроль над спутником.

— Проще простого. Наводите антенну на спутник, запускаете программу контроля, она просит у вас идентификацию личности. Вы идентифицируетесь — тогда она просит коды доступа. Их там много. Одни надо вводить вручную, другие — автоматически, с си-ди-рома. А когда он все съест — вуаля! — спутник ваш.

— Это мы сами знаем. Где взять коды доступа?

— А откуда это вы сами знаете? Это же государственный секрет. Вас надо сдать в ФБР. Вы опасные типы! Вы арестованы! Руки вверх, а то застрелю.

При этих словах профессор наставил на Ян Чжоу указательный палец, и присутствующие при допросе с трудом удержались от смеха.

— Где взять коды доступа? — настойчиво повторил сержант-китаец. — Где вы храните коды доступа?

Он правильно сделал, что уточнил вопрос. Иначе Лемье мог еще час разглагольствовать про систему безопасности проекта «Орлиное гнездо», не сообщая ничего нового.

— Я где храню? Этого никто не знает и никто никогда не узнает. Знаете где? В Интернете — вот где. У меня там есть одно место — в жизни никто не докопается. http://www.uncledick.tops.blackman.la. Заходите на огонек, не пожалеете. Tops — это Top Secret, понятно, да? Туда так просто не заберешься. Пароль надо знать, даже несколько. Он все время пароль спрашивает. Как сумасшедший часовой — смешно даже. А еще у меня внутри там все так зашифровано — никто, кроме меня, не разберется. А я разберусь. Я код потому что знаю…

Через полчаса сержант Ян Чжоу знал и пароли, открывающие доступ на Web-страничку профессора Лемье в Интернете, и расположение тайных кнопок на этой страничке, и пароли, открывающие доступ к тайным хранилищам информации, и коды расшифровки секретных файлов. Он знал все, и только главное оставил напоследок: