Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?, стр. 101

И какое бы яростно ожесточенные сопротивление не оказывали ваши войска с 22 нюня 1941 г., в той ситуации РККА было не под силу сразу погасить порожденные воздухом из дырок от бубликов чудовищные ударные мощь и силу вермахта, особенно же фантастическую скорость их проявления на всем пространстве вторжения.

Это оказалось под силу только главному защитнику России при таких тотальных нашествиях — гигантским пространствам ее необозримых территорий [365].

Однако, к глубокому сожалению, мгновенно набранная шквальная скорость чудовищно мощного таранно-штурмового пролома всей системы обороны из дырок от бубликов была столь велика, что погасить ее удалось едва ли не в прямом смысле слова под стенами Кремля!

Вот что такое «самые решительные прорывы самыми максимальными силами»… через дырки от бубликов! Потому что Гитлер задолго до нападения на СССР отдавал себе отчет в том, какой беспрецедентно мощнейший союзник у Красной Армии — фактор громадных пространств России. Именно поэтому он беспрестанно обращал внимание своих генералов на необходимость максимально возможной нейтрализации этого союзника РККА!

На совещании 30 марта 1941 г. Гитлер вновь заявил своим генералам, что «…бескрайние просторы территории (России.— А. М.) делают необходимой концентрацию сил на решающих участках. Массированное использование авиации и танков на основных направлениях. Авиация не сможет одновременно обработать этот гигантский район; в начале войны она сможет установить свое господство лишь на отдельных участках этого колоссального фронта. Поэтому ее использование должны проводится в теснейшей связи с операциями сухопутных войск. Русские не выдержат массированного удара танков и авиации» [366].

Обладать всего лишь одним, да и то в размере 2,386 раза, преимуществом в линейной плотности своих войск на 1 км линии вторжения, но почти в 4 раза уступать по количеству танков и штурмовых орудий, более чем вдвое уступать в боевой авиации, почти в полтора раза уступать в артиллерии — и устроить такое?!

Ежели с нашей стороны все было бы по уму, без фокусов и неадекватных обстановке помыслов ринуться в немедленный встречно-лобовой контрблицкриг, то сколько бы Гитлер и его генералы не концентрировали свои кратно уступавшие РККА силы в авиации, танках и артиллерии, максимум, чего они смогли бы достичь, — только нивелирования, т. е. уравнивания потенциала обеих сторон в ударной (огневой) мощи, да и то только на определенных направлениях!

Проявление же якобы сконцентрированной мощи, тем более на многосоткратном и даже тысячекратном уровнях, было возможно только через дырки от бубликов, коими они, к глубокому прискорбию, воспользовались, что называется, по полной программе!

Подчеркиваю, что такая трагедия могла произойти, к глубочайшему прискорбию, только в результате прямой подставы наших войск. Естественно, что не автору судить, умышленная подстава была или нет, хотя чуть ниже придется вернуться к этому вопросу.

На мгновенно разверзнувшуюся и как бы по законам ядерной цепной реакции разворачивавшуюся трагедию в мгновение ока всей, немедленно же вышедшей в закритический уровень массой навалился и весь комплекс острейших недостатков, абсолютное большинство которых корнями уходят в подмену основополагающего принципа обороны и самого замысла обороны. Хуже того. Весь этот комплекс предвоенного негатива не просто навалился, резко усугубляя и без того разверзнувшуюся трагедию. К глубочайшему сожалению, он сфокусировался на том, что главный военный историк современной России М. А. Гареев по-научному изящно точно, без обиняков называет следующим образом: «Невыгодное положение советских войск усугублялось тем, что войска пограничных военных округов имели задачи не на оборонительные операции, а лишь на прикрытие развертывания войск» [367].

Но что могли прикрыть в основной своей массе своевременно не добежавшие до предназначенных им рубежей обороны 38 дивизий на мгновенно открывшемся 3375-километровом фронте, если их способность к прикрытию — даже к прикрытию! — в первые мгновения агрессии уступала обрушившейся на них ударной мощи вермахта в среднем в 1030 — 1133 раза?! Они и себя-то толком не могли прикрыть, не то что развертывание основных войск — трагедия в коллапсовых формах стала фактом!

Так что теперь мы просто обязаны поверить маршалу Жукову, что в действительности «…никакой равномерной разбросанности вдоль всей нашей границы войск перед вражеским нападением у нас не было, и, конечно, не в этом следует искать причины поражения наших войск в начале войны!»

Святая Правда! Никакой равномерной разбросанности не было — была самая что ни на есть неравномерная разбросанность… дырок от бубликов вместо могучих заслонов вдоль границы. Именно в ней-то и причины поражения наших войск в начальный период войны!

Потому что произведенной подменой основополагающего, к тому же и единственно пригодного для России при тотальном нашествии с Запада принципа обороны, а в итоге и самого замысла отражения агрессии вермахту фактически была предоставлена просто фантастически уникальнейшая возможность при незначительном перевесе лишь в численности живей силы мгновенно добиться просто немыслимого, невероятно чудовищного тактического превосходства из воздуха, автоматически и мгновенно переросшего в реальное стратегическое!

Так почему все это произошло? Во имя чего все это было сделано?!

Раздел 2. «ОТЫЩИ ВСЕМУ НАЧАЛО, И ТЫ МНОГОЕ ПОЙМЕШЬ» [368]

Трагедия 22 июня 1941 г. была неизбежна, потому как была обреченно предрешена, а следовательно, и неминуема, к глубокому сожалению, еще и потому, что ставку на нее стали делать задолго до самой трагической даты, в т. ч. даже и задолго до прихода Гитлера к власти. Первые сигналы на этот счет стали поступать еще лет за десять до нападения нацистской Германии на СССР, т. е. еще в 1931 г.

Инициаторами этой ставки были очень могущественные силы, представленные, как правило, даже и не внутренней оппозицией — эта шваль более чем на роль гнусных предателей-исполнителей обычно и не годится.

Чрезвычайная опасность этих сил состояла отнюдь не в их статусе наиболее могущественных — в конце концов на крутых переломах истории и с самыми могущественными расправляются весьма незатейливо.

Их чрезвычайная опасность заключалась в том, что, как и всегда в целях подготовки крушения России, ими были инициированы столь невидимые, но имеющие колоссальнейшее значение процессы, сладить с которыми обычными методами ликвидации врагов народа практически нереально.

Да, можно поставить к стенке не один десяток, а то и сотню действительных врагов — в те времена их и впрямь хватало, как, впрочем, и в любое время, в т. ч. и сейчас…

Но невозможно поставить к стенке пагубные, преступные идеи, тем более если они насаждались длительное время, особенно в столь замкнутой, кастовой среде, как военная элита.

Как известно, в любом деле критерием истины является практика. Но у военных-то этим критерием истины является война — явление во все времена крайне жестокое, кровавое, беспощадное. И пока полководцы постигают истину, солдаты оплачивают их уроки своими жизнями или, как минимум, океанами своей крови. До момента достижения хотя бы подступов к истине, что называется, хоть кол на голове теши, но генералитет будет воинственно размахивать кулаками, вместо того чтобы слегка пошевелить извилинами.