На острие меча, стр. 17

– Один из тех, которые достались мне от грабителей, – ответил за него Оржак. – В виде компенсации за весь тот ущерб, как вы понимаете. Кроме того, Чемпан обещает привести из конюшни лесника еще троих бандитских рысаков.

– Не посвящайте меня во все тайны вашего двора, мсье Оржак. Мне это ни к чему. На коня, Серж. Прихвати продуктов на дорогу. И запомни: сытной и денежной жизни не обещаю. Как и спокойной. Виселица еще не раз покажется тебе божьим избавлением от службы у меня.

– Молитвенно, молитвенно… – проворковал Серж. И только ему и Богу было известно, какой смысл он вкладывает в эти слова.

Лес встретил их пьянящим запахом хвои и птичьим перезвоном сосновых крон. Солнечные лучи превращали небольшие поляны в поросшие травами озерца. А сами стебли трав казались усыпанными разноцветным жемчугом.

Вспомнив о событиях прошлой ночи, лейтенант вдруг всполошился и, выглянув из кареты, позвал своего новокрещеного слугу.

– Слушаюсь, господин граф, – приблизился тот к карете.

Снаряжая его, Оржак расщедрился и на более или менее пристойную одежду, так что теперь Серж смахивал на опрятного слугу крайне обедневшего провинциального дворянина. Но к его одежде и манерам лейтенант решил обратиться несколько позже.

– В суете я так и не поинтересовался у Оржака кое-какими подробностями. Хорошо, он тебя отпустил, Чемпана нанял в работники. А что с остальными плененными грабителями? Ведь если они предстанут перед судом, то расскажут и о вас.

– Не волнуйтесь, ваша светлость, не предстанут, – успокоительно улыбнулся слуга, заставляя д’Артаньяна удивленно взглянуть на него. – Мсье Оржак избавил их от этой неприятной процедуры.

– Тоже в работники нанять решился или вообще отпустил, – кивнул лейтенант и, считая тему исчерпанной, велел остановить карету и подвести его коня. В такое прекрасное утро ехать в седле куда приятнее.

– Ну что вы, – разочаровал его отставной сержант. – Их нельзя было отпускать. Это отпетые злодеи.

– Запомните, Серж, я не терплю недомолвок, – нахмурился д'Артаньян.

– Когда все улеглось и вы уснули, мы отвели их в лес и казнили.

– То есть как это – «казнили»?

– Известно как, одного повесили, другого зарубили саблей. Слишком уж упирался…

– Так это вы их казнили: ты и Чемпан?

Серж укоризненно посмотрел на графа: «Зачем ему все эти подробности?»

– Казнил, собственно, мсье Оржак. Нужно сказать, что он мастер этого дела. Мы всего лишь помогали. Но вам лучше бы не знать обо всем этом.

– А после казни он снова связал вас, чтобы могли предстать передо мной в ипостаси пленников?

– Важно было убедить.

– То есть вас он уже не опасался. Заставив казнить товарищей, он, таким образом, связал вас куда надежнее любой веревки: обетом молчания, в сохранении которого заинтересован теперь каждый. Если бы мне было известно это, слугой моим ты бы не стал.

– Будем считать, что вы наняли меня в благодарность за то, что помог избавить лес, всю округу от грабителей. Пока мы довезли бы их до городка и сдали полиции, они могли бы убежать.

– Ну и хитер же ты, отставной сержант, висельнично хитер.

– Дело не во мне, а в трактирщике. Во всей этой истории я всего лишь случайный свидетель.

– Почему в трактирщике? Хочешь намекнуть, что я еще не знаю всей правды о нем?

– Считайте, что вы пока вообще ничего не знаете о горбуне, – заверил его Серж.

– Тогда какого дьявола ты испытываешь мое терпение, сержант?

Серж подождал, пока приблизятся остальные попутчики, и только тогда поведал:

– Начну с того, что это уже третья шайка, которую Оржак истребил при помощи случайно прибившихся к нему военных.

– Нужно же ему было как-то защищаться, – вступился за трактирщика де Морель. Однако отставной сержант саркастически улыбнулся и резко помахал пальцем буквально перед его носом.

– Секрет как раз в том и состоит, что сам же он эти шайки и создавал. К нему нередко прибиваются дезертиры и прочие бродяги. Он выбирает из них будущего вожака и по секрету договаривается о том, что тот создает шайку и грабит его постояльцев. При этом часть награбленного бандиты отдают ему, то есть попросту делятся. Но как только эти грабители начинают чувствовать, что награблено ими уже немало, а значит, надо уходить из этих мест и как-то устраивать свою жизнь в тех краях, где их никто не знает, Оржак расправляется с ними, отбирая все то, что они накопили.

Мушкетеры вопросительно переглянулись. Сейчас они чувствовали себя людьми, которых долго водили за нос, как деревенских простачков.

– Кстати, большую часть награбленного члены шайки прячут в самом трактире или где-то во дворе, – окончательно добивал их сержант, – будучи уверенными, что за его сохранность Оржак отвечает собственным имуществом и даже головой. Собственно, он у них выступает в роли казначея. Питаются они тоже у него, расплачиваясь награбленным. Уже дважды кто-то доносил на Оржака полиции, но всякий раз трактирщик выставлял десятки свидетелей того, как сам он оказывался в роли жертвы грабителей.

– А какие у него виды на Чемпана? – спросил Шевалье.

– Считайте, что это будущий главарь. Правда, на сей раз Оржак клятвенно пообещал, что с ним расправляться не будет, только с его подручными. Может, действительно понял, что это неразумно – лишаться прирученного главаря шайки. Нового найти и обучить не так-то просто. Так, значит, вы приказали подать коня, господин граф? – тут же сменил тему сержант. – Молитвенно, молитвенно…

«Странно, что так недооценил этого несостоявшегося палача Оржака, – подумал д'Артаньян, согласившись с тем, что его собственное участие в разгроме шайки лесных грабителей не такой уж большой грех. Скорее избавление края от еще более страшных грехов, которые они могли бы содеять. – Явно недооценил».

– Здесь, в лесах, свои законы и свои суды, ваша светлость! – крикнул Серж, отвязывая коня д'Артаньяна. – Нам ли менять их?!

19

Леди Стеймен появилась на пороге «усыпальницы» маркизы Эжен Дельпомас неслышно, словно ночной призрак. Маркиза узнала о приходе воспитательницы лишь по отражению в зеркале и, хотя сразу же признала в ней одну из сотрудниц пансионата Марии Магдалины, все же от неожиданности вздрогнула.

– Могу направить вам пансионессу Амелию де Мюно, – сообщила Стеймен вкрадчивым голосом камердинера, объявляющего о приходе важных гостей, которые уже стоят за спиной. – Француженка. Шестнадцати лет. Девственна и непорочна, как Дева Мария накануне святого зачатия.

– Она… подготовлена? – так же негромко, доверчиво поинтересовалась маман Эжен. – Я имею в виду: достаточно ли она подготовлена?

Прежде чем ответить, Стеймен ступила несколько шагов. Для маман Эжен не было секретом, что англичанка прибегла к этому, чтобы, при своей близорукости, получше рассмотреть ее четко просматривающееся через прозрачную белую накидку тело. Тем не менее не одернула леди. Наоборот, расправила плечи и повертелась перед зеркалом:

«Любуйся, любуйся, старая закоренелая мастурбантка, – мстительно улыбнулась она. – В свои сорок я все еще выгляжу женщиной, которой могут позавидовать двадцатилетние».

Это было правдой. По-девичьи стройная, с туго налитым, слегка смугловатым, под легкий крестьянский загар, телом, маман Эжен не могла не привлекать внимания мужчин и не вызывать зависти женщин. Тем более что одежда, которую она носила, всегда плотно, вызывающе контрастно облегала ее тело. А слегка удлиненное, благородное лицо с не совсем правильными, но довольно привлекательными чертами все еще обходилось без морщин, по крайней мере, глубоких, удивляя своим естественным, здоровым цветом. Вполне приличествующим женщине, большая часть жизни которой прошла в пределах ее загородного имения «Лесная обитель».

– Подготовлена-то она неплохо. Но, смею заметить, строптива.

– Тем не менее пройдет через то же, через что проходят все остальные. Вы объяснили ей, что встреча и беседа со мной – одно из испытаний на подготовленность пансионессы к трудному «пути к короне»?