Рыцари Дикого поля, стр. 15
– Мне нужно будет знать имена и этих, новых. Их действия. Знать людей, которые возьмут на себя роль посредников между ними и князем Ракоци.
Коронный Карлик едва сумел сдержать чуть было не вырвавшийся из его груди вздох облегчения. Как он ни бодрился, а после встряски, заданной ему норманнами, у него появилось серьезное опасение, что остаток этой ночи им опять будут развлекаться если не норманны, то литовские татары. Что было бы ужасно. Вуйцеховский панически боялся их азиатских пыток и дьявольских казней. Но, судя по всему, он снова понадобился королеве. Она пока что нуждается в его услугах – а это уже гарантия.
– Я выполню все, что прикажете. Простите, что прикажет вашими устами Ее Величество.
– …А также знать людей, которые опасаются влияния французского двора.
– Будет удобно, если я смогу передавать все интересующие вас сведения через графиню д’Оранж?
Для него это был принципиальный вопрос. Он пытался понять, что произошло. Ведь до сих пор королева довольствовалась теми сведениями, которые получала через свою землячку-графиню. Если она хотела знать еще какие-то подробности, нюансы, то опять же могла спокойно расспросить об этом через Клавдию или через нее же договориться о встрече с ним, тайным советником. Зачем королеве понадобился весь этот «налет орды», издевательства норманнов? Больше не доверяет д’Оранж? Заподозрила ее в измене? В том, что одновременно служит и ей, и коронному гетману Потоцкому?
Это важно было знать сейчас.
– Пока через нее, – сухо подтвердила королева. – Все, аудиенция завершена. Сейчас вас отвезут на то место, откуда привезли сюда.
– Весьма учтиво привезли, – без тени иронии уточнил Коронный Карлик, заверяя таким образом, что инцидент исчерпан и зла на ее слуг, а уж тем более на саму королеву, он не держит. – Но… Я ответил на все вопросы, которые интересовали вас. Позвольте же и мне задать всего один-единственный вопрос.
– А вы уверены, что его следует задавать? – поднялась со своего места королева.
– Нет, он не будет затрагивать моральную сторону нашего чудного свидания. И не будет касаться вашей личности.
– Естественно, не будет, – иронично заверила его королева.
– Для меня важно знать: зачем понадобилось привозить меня сюда? Ведь Ее Величество могла воспользоваться услугами графини д’Оранж.
О королеве Вуйцеховский по-прежнему говорил в третьем лице, решив до конца придерживаться условий игры, хотя, заявляя: «Аудиенция завершена», Мария-Людовика тем самым окончательно выдавала себя.
– У вас глупая привычка, господин Коронный Карлик, – процедила королева. – Вы всегда норовите недоговаривать именно тогда, когда больше всего нужна ясность. Графиня тоже понимает это, но разве она обладает хоть какими-то средствами влияния на вас?
«Вы опять чего-то не договариваете», – вспомнил Вуйцеховский любимую фразу графини де Ляфер. Видимо, не так уж редко они общались, эти две высокородные сволочные француженки.
– Приучите себя к тому, что вы – или молчите или говорите все, что нужно, чтобы у королевы возникало как можно меньше вопросов.
– Значит, я обязан отучиться недоговаривать, – это уже был не вопрос. Тайный советник уяснял для себя задачу.
– Неужели вам понадобятся еще и какие-то разъяснения?
– Просто странно: я-то до сих пор считал свое умение недоговаривать истинным искусством всякого посвятившего себя службе королю. Особенно службе Его Величеству в ипостаси тайного советника. Даже стремился к его вершинам.
– Кстати, о «службе королю» тоже советую подумать, – бросила королева, но уже на ходу, готовясь исчезнуть за небольшой потайной дверью, скрытой от глаз Коронного Карлика высокой спинкой кресла.
– Вы против того, чтобы моя служба была чересчур преданной?
– Чтобы она выглядела чересчур усердной.
«Только не говори, что службу королю ты считал своей высшей добродетелью, – язвительно посоветовал сам себе Вуйцеховский. – По крайней мере, не произноси этого вслух». Именно поэтому вслух он произнес:
– После этой памятной встречи я неминуемо задумаюсь над этим. А также пересмотрю некоторые другие взгляды.
– И привязанности, – на ходу обронила королева.
15
В эту ночь Власте снился сон, который однажды, после смерти Ольгицы, она уже видела: взбесившаяся от половодья река безжалостно размывала плотины берегов и подступала к большому каменистому утесу, постепенно затапливая при этом охваченный холодным пожаром цветения сад и щедро взошедшее деревянными и каменными крестами кладбище.
Это был даже не сон, а какое-то навязчивое, вещее видение, сцены которого то ли представали выхваченными из растревоженной памяти реки, то ли являлись пророчеством из будущего – е?е и всего имения Ратоборово.
В любом случае, Власта почти наяву видела, как мимо нее проносятся сорванные ураганом крыши домов, растворявшиеся в мутности течения вместе с полуразрушенными лодками, полуразвалившимися гробами и корневищами деревьев. И наблюдала она все это, как и в прошлый раз, находясь где-то глубоко внизу, у подножия огромного, низвергающегося из самих небес, водопада.
Все то, что реке удалось вырвать у берегов и пленить своим разбушевавшимся половодьем, проносилось мимо нее, появляясь откуда-то из поднебесья и уходя в разверзшуюся бездну. Впрочем, сама река, весь потопный водопад ее, исчезали прямо у ног ратоборовской колдуньи.
– Проснись и взойди на холм! – прорезал ее сознание властный голос. – Проснись и взойди.
– Я должна взойти на Сатанинский холм?
– Он не сатанинский, он святой, – властно и в то же время с ангельской умиротворенностью объяснил голос. – Проснись и взойди на него.
Проснулась она или так и поднялась, пребывая во сне и повинуясь голосу Высших Сил, Власта понять не могла. Зато отчетливо увидела, как осветилось кроваво-красным пламенем окно, словно на него направило свои лучи непонятно почему появившееся посреди ночи восходящее солнце. Открыв его, Власта взобралась на подоконник и какое-то время созерцала огромное разгоравшееся пламя, отблески которого одновременно отражались в реке и на небесах.
Костер, зарождавший это пламя, взметался ввысь на вершине Сатанинского холма, на том самом месте, где когда-то сжигали владелицу этого поместья слепую графиню Ольбрыхскую. Огонь лавинно извергался из недр этой возвышенности, словно из жерла вулкана, угрожая затопить и выжечь все пространство вокруг расплавленного конуса.
«Неужели мир перевернулся?! – с ужасом пыталась объяснить это явление Власта. – Тут уже не просто течение реки – само время повернуло вспять… – отливались в какую-то, еще не совсем созревшую, ясную мысль непонятно кем навеянные слова. – Какие-то злые силы заставляют меня вновь переживать все события той страшной ночи. Кому и зачем это понадобилось? А, главное, во имя чего?»
Ответов не было. Ни на один из ее вопросов. Ни ответов, ни успокоения.
«Высшие силы снисходят до нас не для того, чтобы удовлетворять наше любопытство, а чтобы возбуждать его в нас, ошарашивая и потрясая», – обронила как-то Ольгица одну из своих странных «поучительных фраз». Кажется, она была права: они снисходят не для того, чтобы…
Садовая аллея как бы растворялась в сплаве темени и огня. Приблизившись к вершине Сатанинского холма, Власта теперь уже отчетливо различала подвешенный к столбам гроб Ольгицы и даже стоящих рядом людей. Все выглядело, как в ту ночь, когда огонь сжигал тело слепой пророчицы, вознося в потусторонний мир ее нетленный дух.
«Это какое-то наваждение. Мне страшно. Почему ты зовешь меня, Ольгица?! Что произошло? Разве я нарушила какую-то твою заповедь или какой-то из канонов Высших Сил? Поступила не так, как должна была?»
Власта обращала эти слова именно к Ольгице, к ее духу и праху. Но кто отвечал ей – понять не могла.
«Эта ночь и этот костер всего лишь напоминание».
«Напоминание о чем?»
«Ты не должна забывать, что ниспослана на землю Высшими Силами. И цель твоя – нести волю Высших Сил».