Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези, стр. 53
Черный Пес
Испокон веков враждовали между собой два племени, обитавшие в великих Айейских лесах. Каждый мальчик из племени хоа или фаримов рос, сгорая от нетерпения, — он ждал, пока настанет час отправиться в набег на врагов и тем самым получить посвящение в мужчины.
Отправившись в набег, отряд на полпути встречал точно такой же отряд — и начиналось сражение. Бои происходили в одних и тех же традиционных местах — на прогалинах меж лесистых холмов и речных долин, где обитали племена хоа и фаримов. Обычно бой заканчивался на шести или семи убитых, и вожди с каждой стороны одновременно провозглашали победу. И тогда каждое племя отправлялось восвояси, унося своих убитых и раненых, а дома воины пускались в пляску победы. Павших своих собратьев они поднимали и усаживали попрямее, чтобы и те могли насладиться танцем победы прежде собственных похорон.
Время от времени связь, которую племена поддерживали между собой, нарушалась, и тогда никто не выходил навстречу отряду, отправившемуся в набег. В таком случае отряду следовало вихрем промчаться по деревне, поубивать всех мужчин, а женщин и детей забрать себе в рабство. Это было скверное дело, тяжелое дело, которое нередко приводило к гибели женщин, детей и стариков во вражеской деревне, а кроме того, гибли воины из отряда. Считалось, что куда достойнее и сообразнее, если воины, отправляясь в набег, знают, когда и где их встретит вражеский отряд, и тогда бой пройдет в установленных рамках в условленном месте.
Хоа и фаримы почти не держали домашних животных, если не считать мелких собачек вроде терьеров, которые оберегали хижины и амбары от мышей. Оружием хоа и фаримам служили короткие бронзовые мечи и длинные деревянные копья, а также щиты. Подобно Одиссею, хоа и фаримы владели луком и стрелами, но никогда не применяли их на поле боя — лишь для охоты и для забавы. На прогалинах в лесу оба племени сеяли зерно и выращивали овощи, а каждые пять-шесть лет переносили свои селения на новое место. На женщин и девушек возлагалась вся работа в поле и по дому, добывание и заготовка пищи, а также и переезд на новое место, причем все это отнюдь не называлось работой, но «женскими занятиями». Занимались женщины и рыбной ловлей. Мальчики ловили древесных крыс и кроликов, мужчины охотились на пятнистых оленей, водившихся в тех лесах, а старики принимали решение, когда сеять, переезжать и отправляться в очередной набег на врага.
Но в битвах гибло так много юношей, что стариков, которые могли бы спорить о посевах, переездах и набегах, оставалось совсем мало; а если эти немногочисленные старцы и расходились во мнениях насчет посева или переезда, они всегда могли прийти к согласию насчет ближайшего набега.
Так повелось от начала времен — дважды в год устраивались набеги, после чего обе стороны праздновали победу. Обычно весть о готовящемся набеге распространялась заранее, и вражеский отряд, приближаясь к условленному месту, как можно громче распевал боевые песни. И все новые битвы проходили на традиционных полях сражений, и селения сохранялись в целости, а жителям их оставалось только скорбеть о погибших воинах да твердить о своей неугасимой ненависти к гнусным хоа или злокозненным фаримам. И такое положение дел устраивало всех — пока не объявился Черный Пес.
Как-то раз фаримы получили традиционное извещение о том, что хоа вскоре отправятся в набег многочисленным отрядом. Все воины-фаримы разделись донага, вооружились копьями, мечами и щитами, а затем, громко распевая боевые песни, двинулись по лесной тропинке на поле битвы, называвшееся Птичий Ручей. Там их в полной боевой готовности встретил отряд хоа, обнаженных, вооруженных мечами, щитами и копьями, во все горло распевающих боевые песни.
Но впереди отряда хоа двигалось нечто странное — огромный черный пес. В холке он был по пояс взрослому мужчине, и голова его была как могучий пень. Он мчался длинными, мягкими прыжками, глаза его горели алым огнем, пена капала с мощных зубастых челюстей, и он издавал грозный рык. Пес набросился на предводителя фаримов и сбил его с ног. Тщетно воин пытался ударить зверя копьем — пес перегрыз ему горло.
Это неслыханное, невиданное и ужасное нарушение военных традиций потрясло фаримов, и они застыли в оцепенении. Смолкла их боевая песнь. И когда хоа пошли в атаку, фаримы почти не сопротивлялись. Их отряд потерял еще четверых воинов, среди которых были совсем юные, одного из них загрыз Черный Пес, и только тогда фаримы в ужасе обратились в бегство, напролом через чащу, постыдно бросив своих мертвецов.
Никогда доселе ничего подобного не случалось в Айейских лесах.
И потому фаримским старейшинам пришлось всесторонне обсудить дело, прежде чем назначить ответный набег.
Поскольку раньше все набеги неизменно приводили к победе, обычно от битвы до битвы выжидали несколько месяцев, а то и год, чтобы юноши успели сделаться достойными воинами. Но на сей раз дело обстояло иначе. Фаримы потерпели поражение. Побежденным воинам пришлось, озираясь и дрожа от страха, под покровом ночи вернуться на поле битвы, чтобы забрать своих павших. Они обнаружили, что на тела убитых покусился тот самый пес — одному воину отгрыз ухо, а вождю оторвал руку, и на обглоданных костях, что лежали рядом, виднелись следы зубов.
Теперь фаримам было просто необходимо одержать победу над врагом. Три дня и три ночи старейшины распевали боевые песни. Затем молодые воины разделись, вооружились копьями, мечами и щитами и, мрачные, с громкими песнями, помчались по лесной тропе к селению хоа.
Но не успели они достичь самого первого поля боя, которое лежало на их пути, как навстречу им из лесной чащи вышел страшный Черный Пес. А за ним, громко распевая, шли воины хоа.
И тогда отряд фаримов повернулся и пустился бежать, продираясь сквозь заросли и ни разу не взмахнув мечами.
Поздним вечером, по одному, возвращались они в родное селение. Женщины не приветствовали их, а ужин подавали в молчании. Дети отворачивались от них и прятались в хижинах. И старики не выходили навстречу — из хижин раздавался их плач.
И каждый из воинов в ту ночь лег спать в одиночестве на свою подстилку, и по лицу у каждого бежали слезы.
А женщины переговаривались при свете звезд, возле сушильни, на которой вялилось мясо.
— Мы все станем рабынями, — твердили они. — Все мы попадем в рабство к гнусным хоа. И дети наши тоже будут рабами.
Но настал день, а хоа так и не устроили ответного набега. И на следующий день. И на третий. Ожидание было невыносимо. Старейшины и молодежь стали совещаться. Было решено отправиться в набег на хоа и убить Черного Пса, даже если это будет стоит жизни всем фаримам.
Всю ночь они пели боевые песни. А наутро все до единого воины-фаримы молча, без песен, двинулись к деревне хоа самой прямой дорогой. Они не бежали, они продвигались вперед размеренно и непреклонно.
Изо всех сил вглядывались они в тропинку, ожидая, что Черный Пес вот-вот появится, и глаза его вспыхнут алым, и блеснут зубы, и закапает наземь слюна. В трепете высматривали они Пса в лесной чаще.
И зверь явился. Но на сей раз он не мчался на них, не скалился и не рычал. Он выскочил из леса, на миг оглянулся на воинов-фаримов и ощерился всей своей ужасной пастью, как будто в усмешке. А потом Пес потрусил вперед.
— Он убегает от нас! — воскликнул Аху.
— Он ведет нас, — сказал Йу, вождь отряда.
— Ведет к смерти, — добавил юный Гим.
— К победе! — выкрикнул Йу и воздел копье.
Воины-фаримы достигли деревни хоа, прежде чем местные мужчины успели понять, что начался набег. Хоа выскочили за околицу навстречу врагу безоружными, неодетыми, они не были готовы к сражению. Черный Пес набросился на первого же хоа, повалил его на спину и стал рвать ему горло и лицо своими страшными клыками. Дети и женщины подняли крик, некоторые обратились в бегство, другие же, напротив, схватили палки и попытались обороняться. Поднялась суматоха, но как только Черный Пес бросил свою первую жертву и кинулся на жителей селения, они в ужасе разбежались. Предводительствуемые Черным Псом, воины-фаримы ворвались в деревню. В мгновение ока они убили нескольких мужчин и взяли в плен двух женщин. Йу вскричал: «Победа!» — и все его воины завопили: «Победа!», и пустились в обратный путь, волоча с собой пленников — но не павших, ибо в этом бою фаримы не потеряли ни единого воина.