Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези, стр. 50

Но разве у полиции нет способов заполучить изъятые номера? Наверное, нет, если они торопятся что-то выяснить или кому-то что-то сообщить. А кроме того, сны ведь не обязательно должны отличаться логикой, разве нет? Сны — это стихи подсознания.

И теперь, когда для нее невыносимо стоять спокойно, она подходит к кухонной двери и выглядывает на Соуинг-Лейн в яркий июньский день — их собственный маленький прототип того, что, по ее мнению, является американской мечтой. Какое тихое утро, миллионы капелек росы все еще сверкают в траве! И все же сердце стучит в груди, как молот, и пот ручьем течет по лицу, и ей хочется сказать мужу, чтобы он перестал, она не хочет слушать его сон, этот ужасный сон. Она должна напомнить ему, что Дженна живет на этой же улице — то есть Джен, та самая Джен, что работает в местном видеосалоне и проводит слишком много свободных вечеров в баре «Тыква» с такими же, как Фрэнк Фридман, который годится ей по возрасту в отцы. Что, несомненно, для нее имеет особую привлекательность.

— Только и шептала обрывки слов, — продолжает Харви, — голос, наверное, пропал. Потом я расслышал слово «погибла» и понял, что одна из наших девочек мертва. Сразу понял. Не Триша, раз это она звонила, а Дженна или Стефани. Я очень перепугался. Сидел на стуле и гадал, кого я предпочел бы потерять, как в долбаном «Выборе Софи». Я начал на нее кричать: «Скажи кто! Скажи мне, которая из них! Ради бога, Триш, скажи мне, которая из них!» И только тогда реальный мир начал постепенно просачиваться в сон кровавой струйкой… если, конечно, такое бывает…

Харви отрывисто рассмеялся, а Джанет в ярком утреннем свете видит красное пятно в самом центре вмятины на крыле «вольво» Фрэнка Фридмана, и в центре пятна — что-то темное — то ли кусок грязи, то ли клок волос. Она ясно представляет, как Фрэнк криво припарковывается к обочине в два часа ночи, настолько пьяный, что даже не пытается въехать на подъездную аллею, не говоря уже о гараже, — прямо к воротам, и все. Она представляет, как он, спотыкаясь, бредет домой, понурив голову и громко сопя.

— К этому времени я уже понял, что лежу в кровати и слышу тихий голос, который совсем не похож на мой собственный. Это был какой-то чужой голос, хрипевший «ажи не отор-ая, ажи не отор-ая», вот как это звучало. «Ажи не отор-ая, Иш!»

Скажи мне, которая. Скажи мне, которая, Триш.

Харви замолкает. Задумывается. Пылинки по-прежнему пляшут вокруг его лица. От яркого солнца на его футболку даже больно смотреть, такая она белая; футболка выстирана порошком из рекламы.

— Я лежу и жду, что ты сейчас вбежишь узнать, в чем дело, — наконец произносит он. — Я весь покрыт гусиной кожей и дрожу, уговаривая себя, что это всего лишь сон. Наверняка ты тоже так делаешь. А еще я думаю, как все было реально. Это было чудо, хотя по-своему ужасное.

Он снова замолкает, обдумывая, как сказать то, что было потом, не подозревая, что жена больше его не слушает. Бывшая Джакс собирает все силы, все свои способности и старается заставить себя поверить, будто то, что она видит, вовсе не кровь, а обыкновенная грунтовка в том месте, где облезла краска. Ее подсознание с готовностью хватается за это слово — «грунтовка».

— Поразительно, не правда ли, как далеко может завести нас наше воображение? — после паузы говорит он. — Наверное, какой-нибудь поэт — только настоящий, великий поэт — представляет свое будущее стихотворение в виде подобного сна. Каждая деталь такая четкая и яркая.

Он умолкает, и кухня теперь принадлежит солнцу и танцующим пылинкам, а снаружи мир затаился. Джанет смотрит на «вольво» на противоположной стороне улицы, машина начинает расплываться у нее в глазах, становясь похожей на кирпич. Когда звонит телефон, ей хочется закричать, но она не может сделать ни единого вдоха, хочется заткнуть уши, но руки не слушаются. Она слышит, как Харви встает и идет к телефону, а тот звонит во второй раз, потом в третий.

«Ошиблись номером», — думает она. Наверняка ошиблись номером, потому что если рассказать сон, то он не сбудется.

— Алло? — говорит Харви.

Урсула К. Ле Гуин

Печальные истории из Махигула

Эти истории, объединенные в один рассказ, входят в сборник Ле Гуин, изданный в 2003 году, — «Меняя измерения» («Changing Planes»). Рассказы, составляющие этот сборник, объединены идеей ментального путешествия по иным измерениям, которое происходит в периоды ожидания самолета в аэропорту, или когда на тебя обрушивается горе, или при утрате свободы. Ле Гуин работает как в прозаических, так и в поэтических жанрах, причем диапазон писательницы широк — от реалистической беллетристики до научной фантастики и фэнтези, от детских и подростковых книг до сценариев и эссе, от текстов песен до комментариев к перформансу. Среди множества наград, которых удостоилась Ле Гуин, в частности Национальная книжная премия, премия ПЕН/Маламуд, пять премий «Хьюго» и пять премий «Небьюла».

В число книг, которые Ле Гуин выпустила за последнее время, входят переводы «Избранных стихотворений» Габриэлы Мистраль и книги Анжелики Городишер «Империя Кальпа: величайшая империя, которой никогда не было на свете»; «Мысленная волна: беседы и эссе о писателе, читателе и воображении» и «Дар». В этом году Ле Гуин получила премию американской библиотечной ассоциации имени Маргарет А. Эдвардс — за огромный вклад в детскую литературу. Ле Гуин вышла замуж за историка Чарлза А. Ле Гуина в 1953 году в Париже; с 1958 года они живут в Портленде, штат Орегон, у них трое детей и трое внуков.

Когда я попадаю в Махигул, ныне мирный край с некогда кровавой историей, то провожу большую часть времени в Имперской библиотеке. Многие возразят мне, что нет занятия скучнее — в ином измерении или где бы то ни было; но я, вслед за Борхесом, даже и царствие небесное представляю себе неким подобием библиотеки.

Большая часть Махигулской библиотеки находится на открытом воздухе. Архивы, книжные стеллажи, электронные хранилища и компьютерные картотеки — все это расположено в подземных помещениях, где регулируются температура воздуха и влажность, но над этим обширным комплексом поднимаются воздушные аркады, образующие галереи и навесы, которые окружают многочисленные площадки и зеленые насаждения, и все это — Читальные сады библиотеки. Некоторые сады представляют собой мощеные дворики, аккуратные, уединенные, напоминающие монастырь. Другие — пространные парки с лощинами и холмами, купами деревьев и лужайками и полянами, заросшими травой и окруженными цветущей живой изгородью. И везде царит тишина. Здесь никогда не бывает особенно людно, и можно спокойно побеседовать с другом или что-то обсудить большой компанией. Обычно где-то вдали декламирует свои стихи какой-нибудь поэт, но те, кому нужно совершенное одиночество, обретут его здесь. Во всех дворах и двориках есть фонтаны — иногда это тихий пруд или колодец, иногда ступенчатый каскад, по которому журчит вода. В тех садах, что побольше, повсюду бегут, разветвляясь на множество рукавов, питаемые ключами ручьи, там и сям звенят маленькие водопады. Где бы вы ни были, вам всегда будет слышно, как журчит вода. Повсюду рассеяны скромные, но удобные сиденья — они легкие и их можно переставлять с места на место. Иной раз это просто рамка с натянутым холстом и спинкой, но без ножек, так что можно устроиться прямо на ровном дерне и читать с полным удобством, но есть также и кресла, и столы, и шезлонги, которые стоят в тени деревьев и под сенью галерей. И к каждому из них можно подключить ноутбук.

В Махигуле чудесный климат — все лето и всю осень погода сухая и теплая. По весне, когда моросит мягкий монотонный дождик, от аркады к аркаде натягивается большой тент, так что можно по-прежнему читать на воздухе под шум капель, что мягко барабанят по ткани, время от времени поднимая голову и посматривая из-под навеса на деревья и бледное небо. Или можно устроиться под каменными сводами, окружающими тихий серый дворик, и смотреть, как дождь сеется в пруд, заросший лилиями. Зимой погода в Махигуле туманная, но это не мокрая холодная мгла, а мягкая дымка, и сквозь нее всегда просвечивает солнце, как цвет, играющий в молочном опале. Туман смягчает очертания травянистых склонов и высоких темных деревьев, и они кажутся ближе, чем на самом деле, и Читальные сады делаются таинственными и уютными.