Колдовские ворота, стр. 61
— Клянусь, что буду верен королю моему Леону пока жив и не предам его, даже если небо упадет на землю. Не перейду на сторону врагов короля моего, даже если родной его брат позовет меня под свое знамя.
Но королю было мало этого, и он продиктовал продолжение клятвы:
— Клянусь, что пока жив, не допущу, чтобы войска короля моего вошли в черный замок через главные ворота, и не позволю отряду моему отступить, изменить или сдаться.
Пришлось Рою повторить и эти слова, после чего к присяге были приведены все воины его отряда.
А дальше начались осложнения.
Рыцари не хотели давать клятву, потому что им порукой рыцарская честь, а оруженосцы, янычары и рабыни отказывались присягать без приказа или согласия хозяев.
Без возражений присягнули только рабыни меча Флегарна и королевские янычары — но от них это как раз не очень-то и требовалось. Они подчинялись дону Леону не как королю, а как хозяину и нанимателю соответственно, и вряд ли могли изменить даже без всякой клятвы.
Кшатрии Кипруса Лонга после некоторых колебаний согласились дать клятву, немного изменив ее текст. Они поклялись хранить верность королю Леону на время боев за черный замок.
Королевские янычары, рабыни Флегарна и кшатрии Кипруса Лонга представляли собой грозную силу. А после того, как майордом Грус заставил своих вассалов привести к присяге их оруженосцев, наемников и рабынь, у дона Леона заметно прибавилось уверенности в себе. Настолько, что он даже решился объявить всему войску:
— С тех пор, как недостойный брат мой учинил измену в королевстве, измена поселилась и в войске. Дабы пресечь ее, я требую, чтобы все, кто верен мне и славному дому королевы Тадеи, дали клятву на Книге Друидов, что не покинут меня, пока мятеж не будет подавлен. И поскольку многие рыцари не только сами отказываются присягнуть, но и запрещают делать это своим вассалам, слугам и рабыням, мне ничего не остается, кроме как считать их пособниками самозванца и распространителями измены.
По рядам войска, собравшегося перед крепостью Беркат на склоне, ведущем в долину Кинд, побежал глухой нарастающий ропот. Но король, повысив голос, перекричал шум.
— Сегодня я отдал приказ моим гейшам и отряду дона бар-Рабина, барона Дорсета, закрыть ворота крепости Беркат с обеих сторон и не выпускать никого из долины Кинд, пока измена не будет подавлена и клятва не будет дана.
Вассалы майордома со своей свитой сомкнулись вокруг короля. Рабыни меча Флегарна шеренгами встали перед воротами заговоренной крепости, а рабыни меча Турдевана закрыли тяжелые ворота изнутри.
Барабин стоял на крепостной стене и напряженно ждал реакции войска. Если тех, кто внутренне готов изменить Леону уже сейчас, не зная ничего о судьбе Турдевана, окажется слишком много, то они вполне могут пойти на штурм.
Но нет. Войско не двинулось с места. Главные смутьяны успели уйти раньше — вместе с графом Белгаоном или сами по себе.
«Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков», — подумал Роман, довольный, что на этот раз пронесло.
Теперь под страхом смерти за измену присягать стали даже рыцари, но процесс продвигался медленно. Книга Друидов была одна, а воинов — много.
Время было упущено, и Родерик явился под стены заговоренной крепости раньше, чем успела дать присягу хотя бы половина королевского войска. И в той половине, которая не присягнула, остались многие из тех, кто категорически не хотел этого делать.
Слухи, что Турдеван — в руке у мятежного принца, поползли по лагерю где-то за день до того, как Родерик прошел через Таугас. Утечка информации случилась сравнительно поздно — но все-таки случилась и вызвала новое брожение в войске.
В последние сутки продолжение присяги было фактически сорвано. Барабин попытался арестовать наиболее активных противников клятвы, но силы были практически равны, и войско раскололось.
Мятежники пошли на штурм крепости Беркат со стороны долины Кинд как раз в тот самый момент, когда на высокой скале по другую сторону крепости появился принц Родерик в красном плаще и с обнаженным мечом в руке.
Что это за меч, с такого расстояния не было видно, но королевские рабыни на стенах Берката не сомневались, что это может быть только один клинок. Тот самый Турдеван, который они поклялись отбить или умереть.
Барабину стоило большого труда удержать гейш от самоубийственного броска.
— Что толку в этом мече, если самозванец захватит замок и короля?! — кричал он, но гейшам плевать было на замок и короля.
Их интересовал только меч Турдеван, и это большое счастье, что хоть какие-то проблески разума сохранялись в их головах.
Рабынь удалось убедить, что их поголовная гибель при попытке снять Родерика со скалы, не приведет к возвращению меча, а это противоречит духу клятвы.
А потом гейшам стало уже не до этих мыслей.
Мятежники атаковали крепость со стороны Кинда, воины Родерика наступали по горной дороге с другой стороны, и чтобы дожить до главного боя за королевский меч, рабыням Турдевана приходилось яростно отбиваться по всем фронтам.
65
Черный замок мог продержаться долго.
Король Гедеон захватил его с первой попытки за один день — но у него было небывалое войско, заговоренный от смерти принц Леон, чародей из неведомой страны, прозванный Истребителем Народов, и друид, открывающий колдовские ворота.
Принц Родерик не был заговорен от смерти и не имел небывалого войска. Правда, друида мог заменить союзник принца — Ночной Вор, который тоже умел открывать колдовские ворота. Но настоящий друид пообещал королю Леону, что любое колдовство Ночного Вора будет бессильно в пределах замка.
Еще людям короля Леона так и не удалось поднять мост, который вывели из строя боевики Ночного Вора, с помощью колдовства захватившие на короткое время обе мостовые башни.
Но теперь по крайней мере одна мостовая башня — внешняя, которая ближе к Беркату — была под надежной охраной. Король перевел туда старый гарнизон заговоренной крепости и усилил его своими гейшами.
Рабыни меча Флегарна получили приказ при первой же угрозе захвата башни сделать все, чтобы расклепать цепи, держащие мост. Если пролет рухнет в пропасть — это будет даже лучше, чем поднять его. Поднятый мост можно опустить, а разрушенный быстро не восстановишь.
Правда, защитники внешней башни в этом случае оказывались на положении камикадзе — но рабынь Флегарна это не волновало.
Так что замок мог продержаться долго.
Раскол королевского войска, переросший в стихийный мятеж почти половины его, был предсказуем, но не смертелен. Король собрал в черном замке лучших из тех, кто у него еще остался, и заставил всех дать клятву на Книге Друидов.
За пределами замка ситуация была другая. Тут мятежники, уклонившиеся от присяги, оказались в большинстве — особенно после того, как к ним примкнули воины, просто не успевшие дать клятву.
Эти последние хотели только одного — выбраться из долины Кинд раньше, чем туда начнут падать молнии Вечного Древа. Но на пути их лежал Беркат, и они отчаянно ломились в его ворота.
Новый гарнизон Берката во главе с Барабиным оказался в ловушке. С одной стороны заговоренную крепость атаковали изменники, с другой — сторонники самозванца.
Но Беркат тоже мог держаться долго. Крепость, втиснутая между двумя неприступными утесами, имела высокие стены и крепкие ворота.
Мятежники, сгрудившиеся на каменистом склоне между Беркатом и мостовой башней, оказались расколоты воинами, которые сохранили верность королю Леону. За пределами замка они были в меньшинстве, но они дали клятву на Книге и в страхе перед молнией Вечного Древа дрались отчаянно.
Те из мятежников, которые мечтали прорваться через Беркат и разбежаться по своим поместьям, были уже не рады, что ввязались в эту заваруху. Попав под град стрел и камней, они были готовы откатиться обратно в долину Кинд, но их прижали к стенам заговоренной крепости воины, верные Леону.
И даже когда другие мятежники, гораздо более целеустремленные и решительные, с криками «С нами небо и Родерик!» прорвались во внешнюю мостовую башню, ситуация еще не казалась угрожающей.