Колдовские ворота, стр. 54

Потери баргаутского войска были велики, но потери в гораздо более малочисленном войске Ночного Вора нельзя было назвать иначе как катастрофическими.

Очень может быть, что у него просто не осталось сил на кинжальные удары. А расходовать последние силы на булавочные уколы Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор не хотел.

Он ведь тоже был умным воином, несмотря на то, что его имя и надпись на мече выдавали в нем терранца.

55

Когда Роман Барабин проснулся утром нового дня, его боевая рабыня лежала с ним рядом. Глаза ее были открыты и по губам блуждала улыбка.

— Теперь ты не уйдешь от меня, господин, — прошептала она. — Здесь сухой пол и мягкая циновка. В замке все спокойно, и я никуда тебя не отпущу. Я ведь знаю — когда тут будет Сандра сон-Бела, ты на меня даже не посмотришь.

Деваться было некуда, и хотя все мышцы болели, а в голове еще отдавалось болезненным эхом вчерашнее зелье, Барабин обнял рабыню меча и прижал ее к себе.

— Интересно, у вас все рабыни нимфоманки или мне просто так везет, — спросил он, когда Тассименше на секунду дала его губам свободу.

— Все! — решительно ответила гейша. — Смысл жизни рабыни — доставлять наслаждение хозяину.

— А если хозяину не до наслаждений?

— Настоящий мужчина всегда готов к наслаждениям. А если это не так — значит, виновата рабыня.

«Интересная логика», — подумал Барабин, который всегда считал себя настоящим мужчиной и был не чужд наслаждений — но привык сам выбирать женщину, время и место, отчего в окружении нимфоманствующих рабынь чувствовал себя немного не в своей тарелке.

А впрочем, если вдуматься, то в словах Тассименше была своя сермяжная правда.

Если мужчина не хочет женщину — значит, в этом виновата она.

Оно конечно, некрасивых женщин не бывает — бывает мало водки. А после янычарского зелья Барабину хотелось водки особенно сильно. Однако Тассименше была права: горячая женщина с будуна — неплохая альтернатива алкоголю.

А еще лучше было бы и то и другое. Можно даже без хлеба, как говаривал товарищ Винни-Пух.

Несомненно, во владении целым выводком рабынь есть и своя положительная сторона. Например, можно не бегать самому за водкой.

Роман не стал отвлекать Тассименше от смысла ее жизни и послал за алкоголем девушку из числа своих боевых трофеев.

У Романа, правда, были сомнения, что после вчерашнего в замке осталась хоть капля спиртного. Но если смысл жизни рабыни — доставлять наслаждение хозяину, а для хозяина нет большего наслаждения, чем поправить свое здоровье стаканом горячительного, то невольница должна в лепешку разбиться, но достать искомый стакан хоть из-под земли.

В черном замке с его лабиринтами, уходящими куда-то под уровень моря, из-под земли можно было много чего достать, но и затеряться в них тоже не составляло труда.

Невольница ушла и пропала с концами, и Барабин даже начал жалеть, что услал ее туда — не знаю куда, принести то — не знаю что.

Но тут рог барона Бекара надрывно взвыл под стенами замка, оповещая о его возвращении из родовых владений, и это отвлекло Романа от мыслей о рабыне, имя которой он еще не успел запомнить.

Во-первых, старый барон привез Книгу Друидов, и настало время приводить к присяге невольниц королевской стражи. А во-вторых, дон Бекар не забыл о просьбе Барабина, и в арьергарде его отряда плелись пешком деревенские гейши во главе с Сандрой сон-Бела.

Сандра выглядела великолепно. Барабин оставил ее в Альдебекаре без одежды и в суматохе, сопровождавшей отъезд его отряда из города, забыл вообще дать хоть какие-то распоряжения на ее счет. Но по всему было видно, что веселая смуглянка не терялась в его отсутствие.

В замок Ночного Вора она явилась в дивном красном платье, которому могла позавидовать если не принцесса, то уж во всяком случае, любая рабыня королевской свиты. А на вопрос, откуда такая роскошь, Сандра ответила с лукавой усмешкой:

— Какой ключник устоит перед гейшей, которая провела ночь с королем.

То есть пока хозяин воевал, его самая красивая гейша соблазнила человека, в чьем ведении находятся подвалы родового замка барона Бекара. И получила возможность порыться в этих подвалах в свое удовольствие.

Собственную гейшу мужчина может использовать по прямому назначению когда и как захочет. А чужую — только с согласия ее хозяина. Который вправе потребовать за это чего-нибудь взамен.

Барабин, понятное дело, такого согласия не давал и ничего взамен не требовал. И тем не менее Сандра сказала ключнику, что согласие хозяина есть, но ни один дурак, будь он хоть трижды терранец, не станет за просто так отдавать постороннему свою гейшу, которая только что вылезла из постели короля.

Таким способом ей удалось заполучить еду и одежду не только для себя, но и для бывших рабынь майора Грегана, которые на правах военной добычи принадлежали ныне Барабину.

И теперь Сандра без всякого намека на угрызения совести — скорее, наоборот, с гордостью — рассказывала об этом своему господину, стреляя в него хитрыми глазами и заявляя с видом девочки, разбившей банку варенья и заранее знающей, что мама добрая и ничего ей за это не будет:

— Ты можешь меня наказать.

— А знаешь, иногда хочется, — ответил на это Барабин, у которого голова шла кругом от этих безумных женщин.

Хорошо еще, что у баргаутских рабынь не было понятия о ревности. Иначе Сандра и Тассименше непременно передрались бы между собой, и рабыня меча, как пить дать, укокошила бы деревенскую красавицу, даже глазом не моргнув.

Но так уж были воспитаны эти невольницы, что Тассименше глядела на соперницу, повисшую на шее у господина и осыпающую его лицо поцелуями, не со злостью, а с грустью в глазах.

И, не давая этой грусти перерасти в черную зависть, Барабин отстранил от себя смуглянку в красном платье.

Ему пора было спускаться вниз, где уже начиналась церемония приведения к присяге рабынь меча Турдевана.

56

Книгу Друидов держали на весу рабыни храма, а вел церемонию магистр из собора Дендро Этерна в Альдебекаре. Друид, похожий на мастера Йоду из «Звездных войн», стоял в стороне и не вмешивался.

Все, однако, знали, что присутствие друида придает клятве особую силу. И это радовало далеко не всех.

Баргаутские воины шептали друг другу, что клятва на Книге в присутствии живого друида может стать источником неисчислимых бедствий. Тот, кто нарушит эту клятву, навлечет беду не только на себя, но и на всех, кто рядом, на место, где он стоит, а может, и на всю страну.

Гейши королевской стражи тоже это знали и, может быть, именно поэтому подходили к Книге Друидов с такими заупокойными лицами, что, пожалуй, и со вчерашним не сравнить. Хотя вчера рабыни меча Турдевана делали себе харакири, а сегодня лишь произносили несколько слов.

— Клянусь именем Дендро Этерна, что в чьей бы руке ни был меч Турдеван, я сделаю все, чтобы вернуть этот меч в руки короля и господина моего дона Леона, которого я не покину, и не изменю ему, и не перейду на сторону другого, кем бы он ни был и какой бы меч ни держал в руке. Только смерть в бою остановит меня в стремлении вернуть Турдеван дону Леону, моему королю, дабы он мог возложить его на могилу отца. И в этом я клянусь.

Присяга была всеобъемлющей, хотя несведущему человеку и могло показаться, что это не так. Ведь гейши не клялись верно служить королю Леону вне связи с возвращением Турдевана, а также после того, как он будет возвращен.

Однако на поверку это и не требовалось.

Во-первых, гейши называли дона Леона своим господином и дважды — своим королем. А ни для кого не секрет, что рабыня должна беспрекословно выполнять приказы господина и тем более — короля.

А после возвращения Турдевана проблемы тем более нет. Турдеван будет возложен на могилу короля Гедеона, а клинок дона Леона, имя которого Флегарн, получит от Турдевана заряд королевской силы. И с этого момента уцелевшие рабыни Турдевана станут служить Флегарну в полном соответствии с законом и обычаем.