Занавес, стр. 7
Джулия задержалась еще на некоторое время, не зная, идти или нет. В конце концов она схватила свое полотенце и направилась к двери.
Как только подруга ушла, Рена плюхнулась на нижнюю кровать. Она знала, что теперь не сможет спать — она боялась снов и всяческих ужасных видений.
Но чувства тревоги никак не покидало ее. Она села. Она просто не могла отдыхать спокойно — стоило закрыть глаза, как кровь опять здесь. Снова перед ней — прошлое, настоящее, будущее…
Ей просто необходимо выбраться отсюда, и поскорее. Она совершенно четко поняла, что должна делать.
Можно бороться с Хэдди! Сказать ей, что ее ужасная шутка не сработала, ведь ее не так-то просто напугать!
«Главная роль… Я получила главную роль у известного бродвейского режиссера, — внезапно вспомнила девушка. — Это первая хорошая вещь, которая произошла со мной за последнее время, и я не собираюсь это потерять!»
Она выпрыгнула из кровати и пошла в чуланчик, решив найти Хэдди и сказать ей все, что она думает по поводу ее тупых шуток и угроз.
От этого решения ей стало лучше. Любая деятельность облегчает страдания. Жизнь всегда подтверждает такое решение. И не надо отступать!
Войдя в чулан, она начала выбирать, что бы такое надеть.
Сейчас, минуточку…
Нет!
Что-то здесь не так…
Ее одежда… Ее одежда…
Немало времени прошло, прежде чем до Рены дошло…
Джинсы. Топики. Свитера. Рубашки. Курточка…
Все было порезано на мелкие кусочки!
Ее одежда превратилась в лохмотья.
Вся! Вся разорвана на куски!
ГЛАВА 5
Джинсы Джулии было немного ей маловаты, но Рена умудрилась влезть в них. Затем она нашла свой белый коротенький топик, лежавший в комоде. Он не был испорчен.
Хэдди порвала только ту одежду, что была в чулане. Именно и только одежду Рены.
Но откуда Хэдди могла знать, какая одежда принадлежит Рене, а какая — Джулии? Она не могла этого знать… Или могла?
Рена от неожиданности уронила сандалию, которую собиралась надеть, и уставилась в окно. Она пыталась отогнать от себя мысль, только что пришедшую ей в голову, но…
Неужели это была не Хэдди, а Джулия?
Неужели Джулия подбросила в кровать лебедя и уничтожила одежду Рены?
Рена вернулась к началу этого дня. Да, Джулия действительно оставалась в комнате одна после того, как Рена ушла в театр. Рена появилась только минут через двадцать.
Достаточно ли это время? Можно ли успеть за это время добежать до воды, поймать лебедя, притащить его в домик. Убить и подложить на верхнюю кровать, а затем порезать всю одежду?
«Да, достаточно, — решила Рена. — Времени вроде бы хватило… Но зачем это Джулии? Джулия была ее подругой, не так ли?»
Рена позволила этим мыслям прочно засесть в голове. Это ужасно, раньше она всегда управляла своими мыслями, умела держать себя в руках. Но сейчас все выходило из-под контроля, даже мысли…
Рена вспомнила выражение лица Джулии, когда та увидела мертвого лебедя. Джулия была также поражена и испугана, как и Рена. Неужели это было просто хорошо сыграно?
Неужели такое возможно? Но, в конце концов, Джулия ведь тоже хотела быть актрисой…
Но зачем тогда Джулии понадобится тащить Рену так далеко, в лагерь в Хампшире? Только чтобы ее здесь помучить?
Может быть, это из-за Дэнни?
Нет! Джулия же сказала, что с ним покончено. И она простила Рену.
Неужели и это было сыграно?
Джулия завидовала Рене? Тому, как парни быстро западали на нее?
«Нет, — решила Рена. — Это не может быть правдой. Джулия же ее подруга. Она может быть и раздражительной, и взбешенной, но не такой злой и жестокой. Я просто не хочу признаваться сама себе, что нажила здесь себе врага — из человека, которого едва знаю. Это наверняка Хэдди.
Хэдди угрожала ей на виду у всех. Затем она убежала, как ураган, с репетиции, явно решительно настроенная. Это наверняка Хэдди…»
Решив так, Рена мгновенно привела в порядок волосы, накрасила губы еле заметной помадой и вышла в коридор.
Она состроила гримасу, когда переступала через пятно сценической крови, которое осталось от Джорджа на ковре. Комната Хэдди находилась на несколько этажей вниз.
Что она ей скажет? Что сделает? Будет ли Хэдди отрицать свою вину? Конечно, будет.
И что тогда?
Нужно уметь владеть собой, решила Рена.
Конечно, врываться в комнату и портить нужные вещи — это преступление. Убийство лебедя, вероятно, тоже преступление. Значит, она просто скажет Хэдди, что собирается вызвать полицию.
Все четко и ясно.
Если Хэдди будет все отрицать, пусть делает это перед полицией.
А Рена не будет больше терпеть ее жестокие выходки.
Мысль о полиции утешила Рену лишь на несколько секунд. Она опять вернулась в прошлое, вновь услышала ой сирены и увидела свет красных фар. Красных. Красных. И снова красных. Красные огни, как кровь…
«Нет, никакой полиции, — подумала Рена. — Пожалуйста, обойдемся без полиции…»
Она дважды несмело постучала в дверь.
— Хэдди, ты здесь? Хэдди, открой!
Она постучала снова. На этот раз более уверенно.
Никакого ответа.
Она прислушалась. Тишина.
Затем она услышала внутри комнаты хлопок. Это был приглушенный звук. Она никак не могла понять, что это такое. Она снова прислушалась. Звук повторился. Опять и опять.
— Хэдди, ты там, внутри?
Она постучала в дверь сильнее. И опять единственным ответом был приглушенный хлопок.
Что это могло быть?
Рена повернула ручку и толкнула дверь:
— Хэдди? Кто-нибудь здесь есть?
Звук шел из противоположного конца комнаты. Оказывается, штора, раздуваемая ветром, ударялась об окно.
«У Хэдди роскошная комната, — подумала Рена. — У нас нет штор на окнах».
Отгадав причину звука, она уже было собралась уходить. Но она не смогла противостоять соблазну и стала рассматривать комнату.
Нижняя кровать не застелена. На ней разбросана одежда. Рена узнала запахивающуюся юбку в цветочек, которую Хэдди надевала на репетицию, и зеленую хлопковую блузку, которую все парни считали весьма сексуальной.
«Я должна порвать ее одежду тоже», — подумала Рена. Но она мгновенно поборола в себе это желание, ругая себя.
Она прошла мимо кровати к противоположной стене. Стул также был завален одеждой. Джинсовые шорты и зеленый свитер из «Бенетона». Неужели Хэдди носила только то, что подходило к цвету ее глаз?
Рена перешагнула через лежащий на полу верх от купальника-бикини, чтобы пробраться к комоду с зеркалом. На нем в беспорядке стояли какие-то баночки и бутылочки, флаконы, расчески и щеточки, тушь и тени для глаз.
Рена взяла красные пластмассовые серьги, которые всегда очень громко дребезжали, когда Хэдди надевала их на репетицию. Она приложила их к своим ушам и взглянула в исцарапанное зеркало над комодом. Серьги так здорово смотрелись на фоне ее бледной кожи и белокурых волос!
Она все еще держала серьги, когда вдруг увидела тряпку.
Она лежала свернутой на краю комода.
Рена уставилась на нее, и ее руки медленно опустились. Девушка дотронулась до тряпки, — она была мокрой.
Холодной и мокрой.
И еще — она была пропитана кровью…
Рена никак не могла прийти в себя, продолжая пристально смотреть на тряпку.
Затем как-то машинально она взяла ее в руки и развернула. Она никак не могла поверить своим глазам — тряпка была настоящей, и кровь на ней — тоже…
«Итак, это была Хэдди», — подумала Рена. Она бросила тряпку на комод, задев несколько бутылочек и баночек.
Она чувствовала, как внутри поднимается гнев, гнев вперемешку с отвращением.
Какое право имела Хэдди поступать таким образом с Реной?! Какое право имела Хэдди портить Рене лето, омрачать ее счастье? Какое право имела Хэдди портить все, к чему так долго стремилась Рена?
Она все еще стояла у комода, уставившись в зеркало, когда внезапно открылась дверь и вошла хозяйка комнаты. Рена не повернулась. Она вцепилась в комод руками и пристально смотрела на Хэдди в зеркало.