Занавес, стр. 18
Некоторые дети вскрикнули от неожиданности. Затем наступила тишина.
Рена села на диван на сцене. Где был Джордж? Она не знала.
— Бакс, что случилось? Это короткое замыкание? — крикнул какой-то мальчик.
Бакс не ответил.
Рена услышала какой-то странный скрип, будто через сцену что-то тащили. Она различала чьи-то шаги…
— Кто-нибудь собирается что-нибудь сделать? — услышала Рена голос Хэдди с галерки.
— Бакс, это авария? — поинтересовалась какая-то девочка.
— Бакс? — закричали другие голоса.
Нет ответа.
— Давайте не будем паниковать, — вдруг сказал Джордж. Он был где-то на сцене, неподалеку от Рены. — Если свет не включат, мы спокойно выйдем из театра.
— Бакс, нам уходить? — услышала Рена вопрос Джулии.
Нет ответа.
— Самое главное — сохранять спокойствие, — снова произнес Джордж.
Внезапно что-то ярко вспыхнуло, и свет зажегся.
Рена была первая, кто увидел это.
Это было всего лишь в нескольких шагах от девушки. Что-то огромное, серое, лежащее на полу.
Рена даже не вскрикнула. Она была слишком напугана, чтобы кричать, когда поняла — это Бакс.
Поначалу никто не вскрикнул. Никто не издал ни звука.
Все видели канат, перекинутый через балку. И видели тело человека, бывшего еще недавно их режиссером Баксом. Его шея была свернута под необычным углом, а вокруг нее был затянут канат.
Никто не верил, не мог поверить… Неужели Бакс сделал это — повесился у всех на глазах?
ГЛАВА 13
— Он мертв?
— Снимите его!
— О, нет! Пожалуйста, нет!
— Снимите его… кто-нибудь!
— Позовите врача!
— Он в городе!
— Подставьте под него стул!
— Пульс есть?
— Нет! Нет!
Ужас сковал каждого. Каждый пытался осознать картину, представшую перед глазами.
Но это было невозможно.
Неужели это Бакс там, наверху? Повешенный, с руками, висящими по бокам, с языком багровым и вздутым, с темной кровью, капающей с подбородка.
— Снимите его! Чего мы ждем?
— У кого есть нож?
— Ты не перережешь канат ножом!
— Он мертв? Может, он не мертв?
— Кто-нибудь вызовите полицию!
— Они приедут как минимум через полтора часа!
— Снимите же его!
— Пожалуйста… кто-нибудь… сделайте что-нибудь!
Рена посмотрела на Джорджа. Он стоял на коленях, будто молясь. Она понимала, что он парализован — парализован страхом.
Она встала и быстро подошла к раскачивающейся фигуре. Кто-то протянул ей нож. Будет ли его лезвие достаточно острым? Надо проверить.
Она дотянулась до головы и, стараясь не смотреть в ужасное лицо, начала перерезать канат.
Сильнее. Быстрее. Еще быстрее.
Казалось, минула целая вечность. Но прошло всего лишь несколько минут прежде, чем канат оборвался и тяжелая серая фигура упала на пол лицом вниз.
— Он мертв?
— Переверните его!
— Сам переверни!
— Пощупайте у него пульс!
— Сделайте ему искусственное дыхание…быстро!
— Кто-нибудь вызвал полицию?
Рена сидела на корточках у тела Бакса. И вдруг она закричала. Она не хотела кричать. Она не помнила, как закричала. Она даже не понимала, что кричит.
Это уже было слишком. Слишком!!!
Слишком много ужаса. Слишком много крови.
Слишком много крови она видела за свою короткую жизнь. И слишком много смерти.
И Рена кричала, кричала, кричала…
Бакс сел.
Он втянул в себя фальшивый бордовый язык. И уставился на Рену.
— Вот так страх! — провозгласил он, усмехаясь сквозь свою запачканную бороду. — Вот так страх! Вот так чувства! Ты достигла его, Рена! Ты достигла!
Бакс вскочил на ноги. Казалось, его переполняла радость.
— Сохраните это ощущение, все! Запомните его! — кричал он счастливо. Его голос раздавался эхом в театре.
ГЛАВА 14
Маленькое помещение содрогалось: таков был всплеск эмоций, вызванных жутким представлением Бакса. Дети кричали от недоумения и от ярости, они громко плакали, а некоторые дико, истерически хохотали.
Шум все нарастал и нарастал, одна Рена молчала.
Она перестала кричать в тот самый момент, когда Бакс решил вернуться к жизни. Сейчас она сидела на полу сцены, дрожа от шока — и от ненависти.
Девушка внимательно смотрела на режиссера, такого довольного своим представлением, такого переполненного восторгом, такого упивающегося успехом.
Бакса совершенно не волновало, как он себя вдет по отношению к ним, поняла она. Более того: он готов абсолютно на все! Он сделает все, что угодно, только чтобы добиться от подопечных того, чего хочет.
Затем Рене пришло в голову и другое. Она вдруг поняла, что Бакс все это сделал для себя. Вдохновляя их на игру, создавая из них блестящих актеров, он заботился лишь о себе, о своем успехе. Он пугал не для того, чтобы улучшить выступление, а потому, что ему это доставляло удовольствие.
Он был беспредельно жесток, он мучил и пытал детей, потому что ему это нравилось. Возможно, это развлекало его больше, чем все остальное. Так думала Рена, наблюдая за режиссером, излучавшим радость и удовлетворение, находящимся чуть ли не в экстазе. Дети по-прежнему орали, смеялись, стонали, пытаясь вычеркнуть из памяти эту ужасную, омерзительную сцену.
Бакс тем временем спокойно вытирал платком остатки сценической крови с подбородка и с бороды. Он, казалось, абсолютно не осознавал, как все расстроены и не могут оправиться от шока.
Ничто его не волновало.
— Теперь все вы раскрепощенные и расслабленные! — закричал режиссер, запихивая платок обратно в карман брюк. — Обидно, конечно, что мне потребовалось совершить самоубийство, чтобы добиться от вас всего этого!
Видимо, так он шутил. Но никто не смеялся.
Рена хотела было встать, но ноги были слишком слабы и дрожали. Девушка села обратно на пол.
Вдруг она почувствовала на своем плече чью-то руку. Испуганная, она подняла голову. Это была Джулия. Она накинула подруге на плечи теплую шерстяную кофту.
— Ты в порядке? Я слышала, как ты кричала, — сказала она.
— Наверное, в порядке… Только никак не могу перестать дрожать…
— Ты сняла его с веревки. Ты такая смелая!
— Нет, просто глупая, — не согласилась Рена, и голос ее прозвучал резко.
— Ты же не могла знать. Мы все были парализованы, и только ты нашла в себе силы. Ты можешь гордиться собой.
— Это было просто отвратительно с его стороны, бездушно и эгоистично, — со злостью сказала Рена. Но постепенно она начала чувствовать себя лучше, словно злость придавала ей силы.
— Шшшш. Он тебя слышит. — Джулия приложила палец к губам.
— А мне все равно! На самом деле — наплевать! — крикнула громко Рена.
— Все будет хорошо. — Джулия изо всех сил старалась как-то поддержать подругу. И, как ни странно, Рене это показалось довольно искренним.
— В мире и так достаточно ужасов, — сказала Рена, не зная, с кем разговаривает — с Джулией или сама с собой. — И так хватает трагедий. Хватает крови. Хватает смерти.
— Сейчас мне кажется, вы поняли наконец, каких чувств я добивался от вас в пьесе, — говорил Бакс залу. — Теперь мы можем начинать.
— А мог ли Бакс убить лебедя и подложить его мне в кровать? — спросила себя Рена. И сама себе ответила, что, вероятно, мог.
«А мог ли он испортить мне всю одежду? А мог ли он подменить нож так, чтобы я ранила Чипа? А барабанить в окно ночь за ночью, чтобы я не могла уснуть? Да, вероятно, мог, — пришла к выводу Рена. — Для этого он достаточно жесток.
Для этого он достаточно бессердечен.
Он помешан на своей пьесе, на своей работе, на своем успехе.
Да, вероятно, он мог все это сделать.
Но он ли это?
Он ли?
Он ли?
Почему она вообще задает этот вопрос?
Что она вообще здесь делает?» — все эти мысли проносились в ее голове.
— Рена, — повторил Бакс. Очевидно, он окликал ее уже не первый раз.
Девушка оглянулась. Джулия возвращалась на свое место.