Последнее предупреждение, стр. 20

Ангел улыбнулась.

— Это был горбатый кит. Горбатые киты — самые энергичные из китов. Они акробаты — ужасно любят попрыгать. Значит, ты думаешь, он любопытствует, кто мы такие?

— Это ОНА. — Ангел рассеянно поправляет Мелани. — ЕЙ любопытно. Но их там в глубине много.

Поль Карей сходит с капитанского мостика:

— Вокруг нас стая горбатых китов. Я только что засек их эхолотом.

Ангел с сожалением на него посмотрела, но промолчала.

— Как-то не верится, что они такие огромные. Сколько же их там? — спрашиваю я ее.

— Трудно сказать, — она задумалась. — Они все думают одновременно. Может быть, двадцать пять.

Мелани недоверчиво морщит лоб, а Поль только пожимает плечами.

— Там есть маленькие китята, — говорит Ангел. — Они хотят подплыть поближе, но их мамы не пускают. Взрослые киты знают, что кораблю здесь не место, потому что он сделанный, а не природный. Но они не сердятся. Им просто любопытно.

Поль посмотрел на Ангела:

— Ты любишь придумывать истории о том, что видишь? — Голос у него дружелюбный, и он совсем не пытается ее обидеть.

Ангел серьезно на него смотрит:

— Я ничего не придумываю. Ой! — Она поворачивается, и две секунды спустя еще один кит выпрыгивает из воды, даже выше и ближе предыдущего. И снова плюхается в воду. Смотреть на это ужасно интересно.

— Он перед нами воображает, — комментирует Ангел. — Настоящий подросток.

Мелани трогает ее за плечо:

— Похоже, мы чего-то не понимаем.

— Я не просто странная маленькая девочка, — говорит Ангел Полю, у которого слегка отвисла челюсть. — Вернее, я и есть странная девочка, но совсем не в том смысле, в котором вы думаете.

— Я не думаю, — начинает было Поль, но Ангел его останавливает.

— Вам должны были сказать или в каких-нибудь моих файлах должно было быть написано, что я слышу, что люди вокруг меня думают.

Ангел с сожалением похлопала себя по карману с выигранными в покер деньгами. Видимо, ей стало или совестно, или жалко, что больше покерный трюк с этой командой не пройдет.

— И не только люди, звери тоже. Я услышала, что думают киты, и вышла на них посмотреть.

Поль и Мелани потеряли дар речи.

Пора привыкать, с кем имеете дело, уважаемые коллеги.

38

Плыть три дня на «Венди К» из Аргентины в Антарктику было трудно. Сами на крыльях мы бы долетели часов за пять. Пару раз в день мы отправлялись в долгие полеты над океаном. Воздух был холодным, но не холоднее, чем на высоте в двадцать пять тысяч футов. Там тоже много ниже нуля. Оказалось, что холод в полете нам нипочем. А вот стоять на палубе — мороз до костей пробирает.

Тотал в конце концов сломался и согласился на маленькую пуховую куртку. Акела, когда была щенком, носила ее в холода ниже восьмидесяти градусов по Фаренгейту.

— Вижу землю! — вопит Газман с пятисотфутовой высоты. Там вдали, куда он показывает, виден как будто плывущий в океане белый остров.

Майкл Папа прищурился, вглядываясь за горизонт:

— Его скоро должно стать видно. Здесь воздух чистый и видимость отличная.

— Нам он уже и сейчас виден, — объясняю я ему. — У нас очень хорошее зрение, по-настоящему орлиное.

Он кивает, переваривая новую информацию, и я снова замечаю тот почти что завистливый взгляд, который время от времени бросают на нас все ученые. Раньше нашим способностям никто не завидовал. Оказывается, это даже приятно. Наверное, примерно так чувствует себя капитан победившей футбольной команды или королева красоты.

— Только почему-то мне кажется, что он серый. Странно, я думала, что все покрыто снегом? — спрашиваю я Майкла.

— Практически все. Но вдоль берега и на некоторых островах в океане есть тонкие полосы голых скал — там ледник оторвался от основной массы. А потом здесь ведь сейчас лето — в Южном полушарии все наоборот — поэтому льда и снега не так много, как обычно зимой.

— Я еще вижу красные дома.

— А я пока ничегошечки не вижу, — с сожалением качает головой Майкл. — Но ты права. Дома здесь обычно красят в красный или в ярко-зеленый цвет, чтобы они выделялись как можно больше.

— Чтобы их в снегопад, что ли, можно было заметить?

— Примерно так. Только снегопад здесь — это когда ураганный ветер носит по земле снег и лед. А новый снег здесь почти никогда не выпадает.

— Ужасно странно.

— Что странно? — спрашивает Клык, и я подпрыгиваю, неожиданно услышав его голос. Я обычно всегда слышу его шаги, а тут совсем не заметила, как он подошел. Последние два дня я его избегала. Держусь от него подальше и только со стороны наблюдаю, как он и Бриджит Двайер создают свое «общество взаимного восхищения». Если честно, она с ним не кокетничает, но они все время что-то делают вместе, и я только и вижу, как они то перед компьютером вместе усядутся, то над одной картой наклонились. И от этих идиллических картинок у меня в животе начинаются колики и сжимаются зубы и кулаки.

— Странно то, что здесь не идет снег, — спокойно отвечаю я ему, — и вообще мало осадков.

Клык кивает:

— Бриджит говорит, что здесь очень сухой воздух. Что практически нигде на земле суше не бывает.

— А как вам понравится предложение сойти с корабля? — спрашивает вдруг Майкл. — Рады, наверно, будете? Те красные дома — это станция Лусир. Мы там собираемся сделать остановку. К ним даже туристы каждый год приезжают.

— Я не знала, что нам еще с кем-то придется встречаться. — Не скажу, что совсем расслабилась на «Венди К» с нашими учеными, но я уже к ним привыкла. Думаю, что более спокойно я ни с кем и нигде себя чувствовать не буду. Поэтому начинать все по новой с какими-то новыми людьми мне совершенно не хочется. Особенно после взрывной пиццы в Вашингтоне.

— На Лусире постоянно живут и работают двенадцать семей, — успокаивает меня Майкл. — Всего сорок человек.

Мы с Клыком переглядываемся. Пора снова быть настороже.

39

Стихотворение, написанное Максимум Райд

Это мое первое в жизни стихотворение.

Не Шекспир, конечно, но лично мне нравится.

Мы причалили на станции Лусир рядом с несколькими другими кораблями и буксирами. Прямо перед пристанью красные металлические здания на сваях.

— Они нас ждут, — говорит Сью-Энн, показывая на ближайшую конструкцию. — Пошли, познакомимся, и они покажут нам гостевые комнаты.

— Ладно, пошли, — я скрипнула зубами, и хлынувший в кровь адреналин запускает в душе и теле боевую готовность.

Здесь никакой зелени: ни деревьев, ни кустов, ни травы, ни сорняков. Здесь нет ни тротуаров, ни мусора, ни небоскребов, никаких машин. Этот населенный пункт совершенно не такой, как те людские поселения, которые мы видели когда-либо прежде. Внезапно выражение «полярная противоположность» обретает новый смысл.