Ген бесстрашия, стр. 35

Врио генерала запросил подкреплений слишком поздно, но их ему все равно никто не дал. Дело в том, что Тугудун так и не решился сообщить наверх о том, что положение катастрофическое и скоро весь Рамбияр окажется в руках миламанов и партизан.

— Мы наступаем на всех фронтах, — докладывал врио генерала лично младшему помощнику запасного адъютанта Всеобщего Побеждателя, — и ввиду непреходящего героизма мотогальских солдат срочно нуждаемся в подкреплениях.

— По причине отсутствия свободных резервов и средств для доставки подкреплений к месту боев приказываю удвоить героизм, — отвечал маршал Караказар.

Удвоение героизма привело к росту потерь в геометрической прогрессии, и вскоре Тугудуну пришлось отбить паническую телеграмму в Генеральный штаб:

«Победа близка, но солдат не осталось совсем и боеприпасы на исходе».

«Но ты же воин Всеобщего Побеждателя, Тугудун», — отвечал Генеральный штаб, и врио генерала пришлось лично вести штабных офицеров в атаку, поскольку бой шел уже на территории его резиденции.

— Враг капитулирует, но некому поднять знамя Всеобщего Побеждателя над поверженной крепостью, — доложил Тугудун некоторое время спустя, когда миламанские десантники и рамбиярские партизаны, блокировав его на чердаке разгромленного штаба, кричали через дверь: «Сдавайся, вонючий мотогал!»

Наверху так и не узнали бы о поражении мотогальских войск на Рамбияре, но все испортил старший из выживших офицеров разведки, который рискнул сообщить своему собственному начальству об истинном положении дел.

— Некоторые гарнизоны еще держатся, но их ряды тают! Без подкреплений мы не выстоим! — возбужденно выкрикивал он по мобильному каналу связи, и начальник разведки Генерального штаба Мотогаллии Бунтабай сразу понял, что это отличный повод реабилитировать себя в глазах вышестоящего руководства, недовольного тем, что главный разведчик до сих пор не нашел миламанский крейсер с носителем гена бесстрашия на борту.

А заодно это будет пика в зад генералу Забазару, который подобрался к проклятому крейсеру гораздо ближе, но в то же время практически потерял Рамбияр.

Для маршала Караказара, который был введен в заблуждение победными реляциями врио генерала Тугудуна, доклад начальника разведки прозвучал, как гром среди ясного неба. Но он тоже сразу понял, что это отличный способ обскакать на повороте и вице-генералиссимуса Загогура и Дважды Генералиссимуса Набурбазана. Надо только пробиться через все промежуточные инстанции к самому второму адъютанту Всеобщего Побеждателя Четырежды Генералиссимусу Тартакану.

Конечно, такие дела быстро не делаются, и пока маршал Караказар добивался аудиенции у Четырежды Генералиссимуса, врио генерала Тугудун был пленен, а офицер разведки, геройски сказавший начальству правду, убит в бою.

Чтобы избежать лишних жертв, миламаны разнесли последние бастионы мотогалов в пыль бомбардировкой с воздуха, и Рамбияр вновь обрел свободу, в честь чего все его жители от младенцев до глубоких стариков вдрызг упились молодым вином и учинили массовый дебош планетарного масштаба, о котором еще долго помнили потомки, передавая рассказы о Дне Победы из уст в уста.

38

Случайно узнав о том, что канонерка «Тень бабочки», пассажиром которой он являлся помимо своей воли, чуть не попала в моторо-мотогальскую ловушку у Рамбияра, носитель гена бесстрашия впал в трансцендентное состояние.

Употребив лошадиную дозу миламанских стимуляторов он парил над беспросветной реальностью вне времени и пространства с умиротворенной улыбкой, столь же бесстрастной, как улыбка Будды.

Первую дозу транквилизатора в него впихнули насильно, потому что Евгений Оскарович проявил намерение спрыгнуть со звездолета на ходу и, упорствуя в этом намерении, вверг переполненную канонерку в пучину хаоса и безумия.

Пришлось звать на помощь микробот с инъектором, который в два счета утихомирил буйного пассажира, засадив ему под лопатку полмилиграмма «эликсира счастья».

После этого Евгений Оскарович уже не пытался покинуть судно противоестественным путем, зато начал приставать ко всем присутствующим людям и миламанам с предложением:

— А давайте выпьем!

И поскольку возражений не последовало, он укушался вдребезги божественными нектарами, которые лились из синтензора, словно из волшебного источника.

Пока Же Ни Йя еще был способен разговаривать, он читал Ли Май Лим стихи, которые написал когда-то в молодости его собственный отец:

Витийствовал он не просто так, а с тайным умыслом — чтобы показать миламанам, что на Земле тоже умеют писать стихи. Однако на миламанов это впечатления не произвело — наверное, опять сказались трудности перевода. А когда Же Ни Йя приступил к чтению рубаи Омара Хайяма, органы речи окончательно отказались ему повиноваться. Именно тогда на его лице застыла улыбка Будды и уже не сходила с губ до тех пор, пока носитель гена бесстрашия не провалился в сон.

Но тишина на борту «Тени бабочки» так и не наступила, потому что скандальную эстафету у Неустроева перехватила горячая девушка по имени Зоя. Правда, она действовала более разумно и не проявляла желания выпрыгнуть за борт без скафандра. Вместо этого она попыталась захватить ходовую рубку, взять в заложники пилотов и заставить их повернуть к Земле.

Против нее тоже применили испытанное средство — «эликсир счастья» внутримышечно, но окончательно Зоя успокоилась лишь после того, как ей пообещали возместить моральный и материальный ущерб, предложив в качестве вознаграждения слиток золота, который будет весить столько же, сколько она сама.

В ответ такого же вознаграждения потребовали все земные девушки, но их удалось усмирить без применения лекарственных препаратов. Капитан канонерки заверил их, что золота у расы миламанов хватит на всех.

Тогда девушки начали торговаться, требуя надбавки, но капитан отмахнулся от них, ибо как раз в этот момент «Тень бабочки» догнал новый «гонец» с «Лилии Зари». Лай За Лонг передавал, что эскадра генерала Забазара в полном составе ушла прямым курсом на Ми Ла Ман и наверняка будет ждать в наиболее вероятной полосе прорыва.

Еще Лай За Лонг сообщал, что поиски шпиона на борту «Лилии Зари» пока не увенчались успехом. Миламаны, взятые под наблюдение, ведут себя совершенно обычно, и есть опасение (или наоборот, надежда), что шпион теперь никак не проявит себя до самого Ми Ла Мана, поскольку он завершил свою миссию, запустив в гиперпространство аннигиляционный маяк.

Сохраняется, однако, вероятность того, что мотогальский агент имеет и другое задание — например, уничтожить носителя гена бесстрашия или зачатого им инфанта.

В этом случае он может находиться на борту канонерки, и Лай За Лонг в очередной раз призывал ее капитана и командира спецназовцев Ри Ка Рунга к особой бдительности.

Беседуя с Ри Ка Рунгом в ходовой рубке капитан канонерки даже предположил, не находится ли земная девушка по имени Зо Йя под влиянием мотогальского агента. В этом случае ее странная попытка захватить мостик получала логическое объяснение.

Однако Ри Ка Рунг отнесся к этой идее скептически.

— Канонерка — неудачное место для заговоров, — заметил он. — Негде уединиться. Все на виду. Я, конечно, проверю, с кем из миламанов она вступала в контакт особенно часто. Но кажется, это пустой номер. Да и действовала она слишком бестолково. Ни одного шанса на успех.

Что правда, то правда. Можно было, конечно, заподозрить, что Же Ни Йя тоже в заговоре со шпионом и устроил дебош с последующим спаиванием экипажа специально, чтобы притупить бдительность — но в этом случае странно, почему он сам напился до состояния нирваны, оставив сопровождающих лиц трезвыми, как пуленепробиваемое стекло.