В мире запахов и звуков, стр. 100

Особенно очевидны становятся в этот период голосовые изменения. Диапазон голоса увеличивается, поднимаясь на одну октаву. Средняя голосовая тональность снижается, закрепляется характерный для мужчин грудной регистр — голос становится более сильным и тембрированным. Приблизительно у трети мальчиков наблюдается в это время голосовая нестабильность — срывы в голосе, выражающиеся переходом в какой-то момент на фальцет.

У девочек мутация совершается быстро и почти незаметно в возрасте приблизительно 14–15 лет, изменения в голосе незначительны — отмечается лишь легкое понижение тонов голоса.

При расстройстве нормального течения полового созревания происходит нарушение голосообразования. Наиболее отчетливо эти изменения выражаются у лиц после кастрации, совершенной до наступления полового созревания: у них гортань не претерпевает соответствующих превращений и сохраняет детские размеры. По тоновому диапазону такой голос обладает качествами женского голоса, но с нейтральным тембром — между детским и мужским.

Кастрированные певцы были особенно популярны в XVII–XIX веках как исполнители специальных партитур в певческом искусстве. Вначале кастрированных певцов приглашали для исполнения религиозных произведений, а позднее также и оперных. Кастрацию детей-певцов предпринимали в возрасте 7–8 лет.

Кастрированные поют с дыхательной силой взрослых, но гортанью ребенка. Так, при высокой тональности и широком диапазоне голоса (до 2–3 октав), у кастрированных при сильном голосе отмечается большая продолжительность тона — до 60 с. Считают, что голос кастрированных обладает большим, чем женские голоса, диапазоном, особенно расширенном в низком секторе. С возрастом голос у кастрированных постепенно снижается от сопрано к альту, сохраняя, однако, характерный нейтральный тембр. Известный болгарский профессор-фониатр Иван Максимов в своей книге «Фониатрия» пишет, что в XVIII веке в Италии насчитывалось около 4000 кастрированных певцов. В настоящее время подобные голоса в оперном искусстве не используют.

У ребенка, кастрированного в детстве, сексуальность не формируется, как у нормального мальчика. Нет биологического основания, нет гормонального созревания. Кастрат с детства остается человеком незрелым в сексуальном плане.

А если человек кастрирован в зрелом возрасте… допустим, при туберкулезе яичек — их удаляют. Мужчина после такой операции теряет многое, такого, как раньше, напора не будет, но, за счет того, что раньше у него был опыт сексуальной жизни, он может еще долго, десятки лет жить нормальной половой жизнью и без яичек. Приятные ощущения останутся, но не будет спермы.

Поэтому евнухи, кастрированные после наступления полового созревания, оставались бесплодными, но не всегда теряли половое влечение и способность к половой жизни. Впервые это, кстати, заметил персидский царь Дарий. Ехал он по дороге и вдруг увидел, как мерин покрывает кобылу. Тогда он понял, что евнухи, которым он доверяет своих жен в гареме, не так уж и безобидны… И Дарий распорядился впредь кастрировать евнухов полностью — отрезать и яички, и половой член.

Кастрация, проведенная после окончания мутации (изменения) голосового аппарата гортани, т. е. после 13–14 лет, не вызывает каких-либо патологических изменений в гортани и соответственно каких-либо характерных изменений голоса. Так что совсем не обязательно евнух должен быть писклявым.

В русском религиозном сектантстве принятие скопчества, «наложение большой печати», подразумевалось как сознательный акт, как добровольный отказ от греховных мирских соблазнов. Чаще всего оскопление осуществлялось уже в зрелом возрасте, а значит — никак не влияло на голосовой аппарат.

Таким образом, с точки зрения фониатра стихотворение, поставленное эпиграфом этой главы, не совсем правдоподобно, автор пошел на поводу у сложившегося стереотипа евнуха, а этот стереотип верен только для кастратов «западного», итальянского образца, но никак не для российской секты скопцов. Вот какие неожиданные выводы позволяет делать фониатрия.

«Шерше ля фам» («Ищите женщину!»)

В начале 1989 года весь мир облетела сенсационная весть: Африка является прародиной не только человека, но и всех известных ныне языков и наречий. Такое предположение выдвинул американский ученый Алан Уилсон из Калифорнийского университета. Со своей гипотезой он ознакомил участников ежегодного форума Американской ассоциации содействия развитию науки.

После многолетних исследований в области генетики Уилсон пришел к выводу, что способность общаться с помощью слов подарили человечеству… женщины, а вернее одна из них. Представительница слабого пола, которая в результате генных мутаций приобретала задатки к членораздельной речи, жила в Африке примерно 200 тысяч лет назад. Именно от женщин, считает ученый, впоследствии «научилась говорить» сильная половина человечества. Биологическую способность развивать речь переселенцы из Африки передали жителям Европы и Азии.

Сенсационная гипотеза американского ученого тут же была подвергнута критике рядом его коллег. В частности, Милфорд Уолпофф из Мичиганского университета заявил, что данные раскопок, проводимых антропологами, опровергают выводы Уилсона.

Суждено ли гипотезе Алана Уилсона стать основой нового направления в науке, или же она разделит судьбу десятков смелых, оригинальных, но, к сожалению, абсолютно голословных теорий, канувших в Лету? Время покажет.

Относительно происхождения речи, в разное время высказывались различные предположения. Одни ученые считали, что речь возникла из непроизвольных выкриков (Ох! Ах! Ух! Фу! Тьфу! и т. д.) Полушутя эту теорию называли теорией «Тьфу-Тьфу». Другие ученые полагали, что речь возникла из звукоподражания (теория «Гав-Гав»). В русском языке, например, очень много звукоподражательных слов: кукарекать, мычать, жужжать, блеять, шуршать, журчать, хохот, свист, звон, кукушка, хрюшка и другие. Конечно же, есть подобные звукоподражательные слова и в других языках. Особенно богата звукоподражаниями детская речь: «топ-топ» — ходить, «тик-так» — часы, «ам-ам» — кушать, «авка» — собака.

Эта теория была впервые выдвинута древнеримским поэтом Лукрецием:

Естественно, объяснить происхождение слов речи лишь одной из этих теорий нельзя; в известной мере верна и та и другая — материалом для будущей речи служили и восклицания, и звукоподражание.

Согласно современным психологическим теориям языка, речь, а вместе с ней и язык возникли в процессе трудового общения. На первых этапах речь состояла из возгласов, вплетенных в систему жестов и трудовых действий. В это время звуковые комплексы не имели еще постоянного значения и зависели от практической ситуации, жеста или интонации. Советский языковед Н. Я. Марр указывал, что в древности одним словом обозначались такие разнородные объекты, как «гора», «голова», «люди». Примеры таких пучков значений, как их называл Марр, можно привести во множестве и из языков современных культурно отсталых племен: например, в одном из языков туземцев Австралии слово «ингва» означает ночь, спящих людей, съедобные корни водяной лилии, слово «мбара» означает колено, кривую кость, изгиб реки, а также разновидность червей.

В результате длительной эволюции словами стали обозначать признаки предметов, а также сами предметы как носители этих признаков, и слова приобрели устойчивое значение; язык превратился в дифференцированную систему кодов, обозначающих не только признаки и предметы, но и абстрактные понятия, связи и отношения.