Георг — Синяя Птица (с иллюстрац.), стр. 28

И некому было их преследовать Трое мужчин были убиты, остальные ранены. Мать страдала от тяжелого ранения в плечо и не могла двигать левой рукой. У Синей Птицы пуля пробила мышцу голени, не задев кость. Молча и поспешно собирались в путь. Ни малейший звук не выдавал присутствия человека. Мертвые тела воинов и Снежную Птичку завернули в кору вяза и опустили в вырытые наспех могилы, туда же уложили их мокасины, деревянные гребни, миски для еды и ложки. Холмики заложили от волков камнями.

Синяя Птица безучастно смотрел на то, что делали его спутники, которыми руководила мать. Он словно сквозь пелену слышал заупокойную молитву над мертвыми.

«Вы, родственники наши, ваш взор не увидит больше света! Вы ушли от вашей великой матери Земли, вы не увидите, как позеленеет вновь ее тело; вы идете в далекий путь на земли запада».

Но в его ушах еще звучал рев бандитов; он все еще видел среди скал людей, одетых в мундиры, видел полный мольбы взгляд тетки Красные Глаза.

Горячая волна гнева поднялась в сердце мальчика, и, казалось, его охватило кипящее пламя. Среди этих бандитов мог быть и его брат Эндрю, а может быть, и его отец, тот, другой отец — из Рейстоуна. Мысли мелькали так, что их не мог связать воедино его детский мозг. И вместе с тем крепло убеждение, за которое он хватался, как за якорь спасения: «Ленапы правы! Но то, что они делают, нужно было бы делать в тысячу раз сильнее! Белые отнимают не только землю, они уничтожают краснокожих, они убивают! О! Он будет им мстить! Он отомстит за все этим белым убийцам!»

Георг — Синяя Птица (с иллюстрац.) - img_22.png

При отъезде пришлось оставить половину утвари и соли, потому что лошади должны были везти раненых.

Дневные тяжелые переходы сменялись ночами у притушенных костров. И только лишь, когда показались крыши Длинных Домов поселка Плодородная Земля, преследуемые успокоились. Здесь была родина, здесь — безопасность!

Синюю Птицу охватило чувство дикой радости, когда вождь сразу же после возвращения предпринял поход мстителей. Воины двинулись к границе. Последние мысли о побеге исчезли, как туман под лучами благотворного Солнца. Пуля пограничников нанесла рану, которую не залечить времени.

Глава 16

Заживляющим соком называла Лучистое Полуденное Солнце темно-зеленую жидкость. Это снадобье она каждую весну вываривала из коры дикой черешни и листьев ползучей айюги. Она выливала отвар в бутылочку, которую хранила в кожаной сумке, подвешенной над постелью так, чтобы в любое время лекарство было под рукой.

Мать очень берегла эту бутылочку. Стеклянные предметы под крышами Длинных Домов считались роскошью, особенно те немногие бутылки, которые попадали к ним в обмен на меха. Но мать так заботливо хранила драгоценный сосуд не потому, что он был из незаменимого стекла, а потому, что в нем был целебный сок.

Если кто-нибудь, бегая, расшибал себе коленку или ранил руку, стругая колья, или у кого-нибудь ветка поваленного дерева раздирала кожу на голове, мать наливала на рану несколько капель темно-зеленой жидкости, прикрывая ее чистым мхом. Кровь тотчас же останавливалась, боль затихала, и через несколько дней рана заживала.

Мать знала много подобных средств. Когда у отца болели зубы, единственный случай, при котором Малый Медведь терял терпение, мать заваривала листья мирты и на распухшую щеку накладывала повязку, пропитав ее отваром, такую горячую, какую только можно было вытерпеть. Если кто-нибудь был ужален змеей, он тотчас же бежал к ее дому. Тогда мать тут же доставала кусочек змеиного корня. Этот корень был ужасно горький, и все же его нужно было как следует разжевать, горький сок проглотить, а корень положить на ранку, завязав ее лыком. И это тотчас же помогало. Средства матери помогали всегда, но целебный сок на этот раз не помогал Синей Птице. Рана не заживала.

— Мы должны позвать дядю Маисовую Солому, — сказала мать, когда кончилось содержимое бутылочки. Она лечила и себя заживляющим соком. Синяя Птица все еще должен был лежать. Он едва мог проковылять несколько шагов. Мальчик с благодарностью посмотрел на мать. Маисовая Солома слыл лучшим знахарем даже за пределами поселка, и к нему приходили за помощью больные из соседних селений.

Знахарь пришел к вечеру. Синяя Птица не сразу заметил его приход. Маисовая Солома остановился у огня. На нем была синяя накидка с очень грязным подолом, волочившимся по земле. Он ничем не отличался от других мужчин. На нем были такие же мокасины и такая же рубашка, спускающаяся на кожаные легины. Только накидка была особенной, на ней была нарисована большая красная четырехугольная звезда. В руках знахаря была коричневая деревянная коробочка. Войдя в каморку, Маисовая Солома заботливо поставил коробочку на пол, снял свою накидку и удобно расположился у огня.

Лучистое Полуденное Солнце отварила молодого дикого гуся и теперь отделяла его нежное мясо от костей. Мальчик с любопытством посматривал на посетителя. От матери он знал, что знахари должны есть только особую пищу: «Они едят светлое мясо животных или мясо птиц с белыми перьями», — говорила она. Это очень заинтересовало мальчика. Знахарь представлялся ему особенным, каким-то замечательным человеком. А тут он увидел, что это самый обыкновенный человек и ест как все люди. Знахарю, видимо, понравился приготовленный матерью дикий гусь, потому что он громко чавкал.

Поев, знахарь послал Малию с тыквенной флягой к реке.

— Войди подальше в реку и зачерпни воду из самой быстрой струи. Смотри, чтобы не взмутить песок. Вода должна быть совершенно чистой!

Мать поставила перед постелью Синей Птицы большой, хорошо отполированный таз с красивым узором. Знахарь начал давить на края раны, зияющей на голени мальчика. Пуля прошла через мышцу и оставила два больших отверстия. Было очень больно, и Синяя Птица плотно сжал зубы. Пока мать заботливо вытирала сукровицу, Маисовая Солома вылил воду, принесенную Малией, в таз. Открыв коричневую коробочку и вынув из нее пакетик, он стал осторожно раскручивать длинную, как бинт, тряпку, которой он был обмотан. Наконец показалась маленькая кожаная сумочка. Роговой ложечкой знахарь взял из нее немного синеватого порошка и бросил три щепотки в таз с водой.

Внимательно смотрел на воду знахарь, довольно покачивал головой, видя, что порошок плавает на поверхности и не тонет. Это означало, что скоро наступит выздоровление больного. Когда порошок растворился, Маисовая Солома тщательно и осторожно промыл красноватым раствором рану и наложил на нее новую берестяную повязку.

— Завтра будешь потеть! — пробормотал знахарь, поднялся и неслышными шагами удалился.

На следующий день боль уменьшилась. Дикий Козленок вывел Синюю Птицу через северную дверь. Недалеко от нее была сооружена потельня — маленький полукруглый шатер на изогнутых кольях. Мать и Малия плотно прикрыли его шкурами и циновками, не оставив ни единой щелочки. Поблизости ярко горел костер, и его тепло приятно согревало холодный воздух глубокой осени.

Полуденное Солнце при помощи крючковатого сука вытащила из огня раскаленный докрасна камень и вкатила в шатер. Потом еще и еще один.

— Достаточно! Залезай туда, но будь осторожен, не обожгись о горячие камни. — Она сняла с Синей Птицы рубашку и дала ему в руки сосуд из тыквы с прозрачной водой.

Мальчик с трудом влез в темный шатер, присел и вытянул раненую ногу. Потом он выплеснул воду на раскаленные камни. С шипением полетели горячие брызги, а над камнями поднялось облако пара. В маленьком помещении стало совершенно темно, потому что мать плотно завесила лаз.

Удушающая жара охватила мальчика и точно тысячами игл впилась в тело. Он начал задыхаться и застонал. Мать приоткрыла полог и бросила полную горсть мелко нарезанных влажных листьев. Нежный аромат перемешался с паром. Дышать стало легче.

Синяя Птица почувствовал покалывание по всему телу, с него ручьями полился пот Несколько раз он плескал воду на камни, и новые облака пара наполняли потельню. Неожиданно мать отбросила полог.