Георг — Синяя Птица (с иллюстрац.), стр. 23
Раскачавшись, он добрался до кроны большого клена и быстро перебрался на него. Вот он уже под самым дуплом, и, наконец, запустил туда руку и что-то довольно долго там искал. Стоявший внизу Синяя Птица увидел, что Козленок начал как-то странно дергать сначала плечом, а потом всем телом.
— У меня застряла рука! — крикнул он. Однако его крик скорее напоминал писк позабытого всеми птенца. Синяя Птица испугался. Он подбежал к тонкому стволу и по нему забрался до того места, где дерево ближе всего склонялось к стволу большого клена. Судорожно цепляясь, он задержался против неподвижно застывшего на стволе друга.
Запястье руки выглядело скверно; оно было поцарапано и посинело. Дикий Козленок обхватил ствол левой рукой, попробовал снова вырваться. Но увы, отверстие было слишком мало.
— Ну, как ты туда влез? Ты можешь еще держаться?
— Могу. Неси скорее мой нож, и мы расширим дыру.
Синяя Птица осторожно спустился и еще раз посмотрел наверх. И тут его охватил страх. Его увидели. Со всех сторон раздались крики:
— Наконец-то! Огонь скоро погаснет! Где вы тут запрятались?
— Мы сейчас придем! — закричал в ответ мальчик и бросился бежать к жилой хижине. Но где у Козленка нож? Схватив свой собственный, Синяя Птица понесся к лугу, как заяц.
Его брат все еще висел на дереве. Быстро забрался к нему Синяя Птица. С трудом он уцепился рядом с Козленком за ствол и ножом начал осторожно расширять отверстие дупла. Полетели стружки. И вот рука освободилась. Мальчик отбросил нож и стал помогать Козленку перебираться на соседний ствол. Он поддерживал обессиленного друга, и его страх сменился уверенностью в себе. Он даже залез еще выше, чтобы Дикому Козленку было удобнее слезать по стволу.
С вершины дерева открывался широкий вид на далекие синеватые цепочки холмов, переходящие у горизонта в горы. И вдруг его взгляд невольно задержался. Поверх необозримых лесов в какой-то точке горизонта он увидел поднимающуюся струйку дыма. Чтобы лучше рассмотреть, мальчик прищурился. Струя дыма была отчетливо видна в голубой дали. Что бы это могло быть? Сигнальный огонь белых или дымок от костра торговцев? Не в том ли направлении Соленый ручей, к которому осенью собиралась направиться мать, чтобы выпарить соль? И у мальчика снова возникла неясная мысль о побеге. А может быть, лучше бежать от Соленого ручья? Может быть, это сигнал для него? Но от кого и зачем бежать?
Вновь воскресла в мыслях задумавшегося мальчика бревенчатая хижина Рейстоуна, но так, будто он ее в последний раз видел много лет тому назад. Но разве ради этого стоит покидать дом Черепах, мать, отца, Малию и Дикого Козленка? И даже Косой Лис вдруг показался таким хорошим. Чувства мальчика двоились. Он даже не подозревал, как велика в нем любовь к новому родительскому дому. Полный сомнений, Синяя Птица слез с дерева. Дикий Козленок ждал его с нетерпением.
— Пожалуйста, никому не говори, ни одному человеку обо всем этом, — слышишь ты, никому!
— Нет, я никому не скажу!
Козленок невольно посмотрел на друга. Голос Синей Птицы казался ему чужим и далеким, и потому он не унимался:
— Если об этом узнают другие, они мне опять дадут новую кличку, станут меня называть: «Тот, который застрял в дупле дятла». С меня хватит и старой клички.
— Нет, нет! Я не скажу ничего, — успокаивал взволнованного мальчика Синяя Птица, но так странно при этом на него посмотрел, точно думал совсем о другом.
Впервые Дикий Козленок не понимал своего брата. Что это с ним произошло? На лицо Синей Птицы точно налетело облачко, одно из тех, что в этот момент плыли над распускающим свои ароматные почки весенним лесом.
Глава 13
После поры сахароварения солнце, казалось, набрало силу. Зеленой вуалью оделись березы. Пустыми и холодными были уже свободные от снега поля. Еще не показались зеленые стебельки между кочками холодной земли, и только прошлогодняя маисовая стерня торчала среди черного глянца коротким серым ежиком. Но Совиный ручей уже спешил к Бобровой реке, точно боялся опоздать слиться со своей старшей сестрой, точно ожидал он от этой встречи чего-то совсем нового, какой-то важной перемены в жизни
Жители поселка с нетерпением наблюдали за ходом весны. Женщины готовились обрабатывать поля, а мужчины — к походу, сдать торговцам мехами богатую добычу зимней охоты и привезти новые нужные вещи.
Да, но прежде должны были сбежать талые воды и земля должна осушить свое лицо. Едва золотыми брызгами рассыпались на болотном лугу желтые головки калужниц, как и последние следы зимы остались позади.
Для мальчиков весна началась уже раньше, с ходом рыбы.
Еще хрупкий и рассыпающийся на иглы лед окаймлял берега, а Дикий Козленок каждый день бегал на Совиный ручей, чтобы посмотреть, не пошла ли уже рыба. По ручью, после таяния снега, целыми косяками шла рыба метать икру. Но в этом году она как будто не торопилась. Дикий Козленок готовился. От тетки Белый Дуб он принес две похожие на большие кульки плетенки из ивовых прутьев.
— Это ловушки для рыбной ловли, — объяснял он Синей Птице и заставил его чинить плетенки-верши.
На следующее утро Козленок взял с собой на Совиный ручей Синюю Птицу. В самом узком месте ручья Синяя Птица увидел целый ряд кольев, выступающих из воды.
— Это наш загон, который нужно починить. — Дикий Козленок показал, как нужно втыкать новые колья вместо старых и лыком переплетать их, чтобы поперек потока получилась сплошная стена с небольшим проходом посередине.
Синяя Птица напрасно пытался понять, для чего это делается, и наконец спросил:
— А разве у вас нет удочек? Ты знаешь, что это такое? Это шнурок с крючком на конце, на него и ловится рыба, если насадить приманку.
— Конечно, знаю. У нас тоже есть крючки из кости, а у торговцев можно выменять железные с двумя жалами. Мы тоже могли бы удить. В это время рыба ловится хорошо. Но в этой загородке мы поймаем в десять раз больше.
— Пока я не вижу ни одной. Ты надеешься, что она придет сюда?
— В этом не сомневайся. В один прекрасный день придет такой огромный косяк, что все люди поселка будут жарить рыбу из нашего улова.
Синяя Птица с сомнением посмотрел на брата. Дикий Козленок любил преувеличивать.
За разговорами сооружение было готово, и сжатая загородкой вода уже крутилась и бурлила, устремляясь в отверстие загона. Дикий Козленок выскочил снова на берег и занялся вершами. Меньший короб-ушинок без дна он плотно вставил в большой короб — тупиковый — и связал их вместе. Вдвоем они перетащили вершу на изгородь, погрузили в воду раструбом вниз по течению и плотно привязали к кольям. Раструб верши — «голова» — закрыл весь проход в частоколе. Вода теперь прежде всего встречала плетенку и уже через ее дыры неслась дальше.
— Вот видишь. Если рыба будет подниматься из Бобровой реки в ручей, она должна будет обязательно попасть к нам в вершу. Сначала она попадет в маленькую плетенку-ушинок без дна, а через него и в большой короб. В большом коробе нет выхода, и оттуда ей уже не выбраться вперед, не выйти и назад через ушинок. А в вершу будет набиваться все новая и новая рыба, пока вся плетенка не наполнится.
— Будем надеяться, что хоть что-нибудь попадется.
— Не бойся; может быть, первую рыбу мы поймаем уже завтра.
Мальчики вылезли из холодной воды, отряхнулись, натянули легины и побежали домой.
Синяя Птица от волнения почти не спал. Глупые страхи и все рассказы Малии о ведьмах, живущих у Совиного ручья, были позабыты. Ему теперь казалось, что в поселке Плодородная Земля нет места прекраснее Совиного ручья.
Сразу после завтрака они понеслись на ручей к вершам. Дикий Козленок захватил большую корзину.
— Для рыбы, — сказал он.
Но какое разочарование! Верша плавала в воде совершенно пустая, точно ее только поставили.
— После обеда мы опять придем, — сказал Дикий Козленок, но уже не гак уверенно.
Придя к обеду домой, они увидели Косого Лиса; он стал бывать у них довольно часто. Когда Лис услышал про рыбную ловлю, он стал проситься к ним на рыбалку.