Сокровища небес, стр. 33
«Рилеранс, – внезапно догадался Хисс и поежился. – Маг Рилеранс, очень не любящий, когда без спроса заглядывают в его библиотеку. С завтрашнего утра он начнет разыскивать воров и похищенную собственность. Надо поскорее отделаться от книг, а то обретем мы кучу неприятностей вместо заслуженного дохода».
Обносившая поместье стена вынырнула из начинавшего редеть предутреннего сумрака так неожиданно, что беглецы едва не врезались в нее. Хисс подсадил начавшую приходить в себя Кэрли, убедился, что девушка успешно перебралась на другую сторону, подтянулся и заполз сам.
Сидя на гребне каменной ограды, он зачем-то еще раз посмотрел назад, хотя знал: смотреть на место, которое покинул и куда не собираешься впредь возвращаться считается дурной приметой.
Ему показалось, что Рилеранс по-прежнему стоит у окна, глядя в ночь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Песчаная скрижаль
– Осталась последняя, – сказала Кэрли. Голос у нее внезапно осип, и слова прозвучали неразборчиво. Девушка откашлялась и повторила четче: – Последняя. Будешь открывать?
Хисс провел пальцами по заскорузлой обложке книги, при дневном свете приобретшей зеленоватый оттенок, и ничего не ответил. Кэрли терпеливо ждала, понимая, что в таком деле торопить приятеля не следует.
Они сидели в крохотном садике на задворках «Уютной норы», перед ними на столике из бамбуковых жердин красовалась разложенная сегодняшняя добыча, и настроение у обоих было прескверным.
Из семи книг – больших фолиантов в черных кожаных обложках – ни одна не подходила под описание разыскиваемой Леуком рукописи. Хиссу и Кэрли достались созданный полторы сотни лет назад редчайший список второго тома «Психургической некромантии и обрядовой символики» стигийского мага Аззорета, «Иероглифика мистерий Ктеис» кого-то из учеников или последователей Скелоса, считавшиеся безнадежно утерянными лет тридцать тому «Начала ономастики» Харконна Кофийского, два отлично выполненных бестиария кхитайской работы, потрепанные записки какого-то неведомого исследователя Черных Королевств и еще много иных пергаментных раритетов, кои по достоинству оценит высокомудрое и предприимчивое общество книгочеев с улицы Ишлаз.
Однако трактат на старокофийском под названием «Россыпь сочтенных песчинок» просочился у компаньонов сквозь пальцы.
У Кэрли еще оставалась робкая надежда, что заполученный с такими сложностями том из шкафа с ловушками не обманет их ожиданий. Он так внушительно выглядел, так поблескивал стертой бронзой по углам накладок! Он просто обязан оказаться чем-нибудь потрясающим, иначе все их ночные мучения и последующая беготня с прятками по рассветным улицам Шадизара идут псу под хвост.
Побегать им пришлось изрядно. Рилеранс не собирался так запросто расставаться с наглецами, сунувшимися в его библиотеку, и пустил по их следам целую маленькую армию из стражников вкупе с кофийскими бойцовыми псами. От собак молодые люди отделались возле дома старшины цеха мясников Пайгута – на его дворе обитало с три десятка жутких тварей, больше смахивающих на голодную волчью стаю, чем на мирных четвероногих друзей человека. Заслышав крики и лай, Пайгутова свора вылетела из ворот и радостно набросилась на противника, не различая правых и виноватых, преследователей и убегающих.
Хисс и Кэрли вовремя взобрались на крышу соседнего дома, с чувством выполненного долга полюбовались на вспыхнувшее побоище и отправились восвояси – к одной неприметной таверне, стоящей в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано. Туда они добрались без приключений, убедились, что большая часть слуг и постояльцев еще спит, кое-кто отсутствует, развлекаясь в городе, и обосновались в садовой беседке. Местечко тихое, прохладное, наполненное сухим шелестом выгоревших листьев. Драгоценный белый шиповник Лорны отцвел с луну назад, тавернщица дотошно собрала в мешок все лепестки до единого, утверждая, будто знает рецепт особой бритунийской настойки – глотнешь и умрешь счастливым. Компания на всякий случай не поверила и с нетерпением ждала, когда хозяйка выполнит свое обещание.
Загадочная книга лежала поверх зеленовато-кремовых ребристых стеблей кхитайского деревца и, как положено рукописи, хранила упорное молчание. Хисс пристально смотрел на нее, словно пытался силой взгляда преодолеть толстую кожу обложки и добраться до строчек на желтоватых листах пергамента. Кэрли не выдержала и легонько толкнула его локтем – открывай, не томи!
На свет появился короткий нож с рукоятью черного дерева. Слегка изогнутое лезвие во второй раз подцепило верхнюю бронзовую застежку, изображавшую леопарда в прыжке, и откинуло ее в сторону. Раздался еле слышный щелчок. Хисс справился с нижним зажимом, приподнял тяжелую обложку (Кэрли затаила дыхание, прикусив кончик языка)… и вдруг выпустил ее из рук.
– Открывай ты, – молодой человек резко повернулся к напарнице. – Мне… как-то не по себе.
– А… я тоже боюсь, – робко заикнулась девушка, но любопытство пересилило. Она аккуратно распахнула книгу (оковка переплета глухо стукнула по дереву) и с жадным нетерпением уставилась на первый лист, где обычно переписчики разноцветными буквами выводили заглавие.
Листа не существовало. Кто-то яростно выдрал его из книги, оставив разлохмаченную кромку. Пропал и первый десяток страниц, тоже оторванных, что называется, «с мясом».
– Кхм, – Кэрли озадаченно наклонила голову и покрутила спускавшийся с виска каштановый локон. – Кто-то настолько не любил чтение? Или ему не понравилось содержание?
– Листай дальше, – здраво решил Хисс.
Девушка послушно переложила справа налево несколько пустых листов и обрадованно зацокала языком, наткнувшись на выведенные быстрым косым почерком строки. Писавший явно торопился, потому что буквы налезали друг на друга, текст перекашивался то влево, то вправо, украшался кляксами, разводами и жирными зачеркиваниями. На полях кое-где скалились размашисто нарисованные морды хищных зверей и черепа.
– Чьи-то личные записи, – уверенно заявила Кэрли и, прищурившись, внимательно вгляделась в строчки. – Немедийский язык, только самую каплю устаревший. Так, наверно, писали и выражались лет с полсотни назад. Может, это и есть, что нам нужно?
– «Удивительный случай, – медленно проговорил Хисс, разбирая хитросплетения незнакомого почерка. – Девчонка, помещенная в сухой колодец, продолжает оставаться в живых. Видно, сыграло роль низкое происхождение, дарующее поразительную выносливость. Девчонка не кричит – неужели умудрилась ничего не сломать при падении? Распорядился спустить ей еды и воды. Посмотрим, нельзя ли обернуть сие досадное происшествие на пользу. Допустим, определить степень живучести этой особы…»
– Чего? – оторопела Кэрли, выслушав. – Хисс, я ничего не понимаю!
Ее приятель торопливо пролистнул с пяток страниц, остановился на проведенной вдоль среза листа волнистой черте и вполголоса прочел:
– «…Такая досада – пришлось расстаться с Эскель! Она была самой хорошенькой, продолжая оставаться миловидной посейчас, спустя три дня. Своеобразно миловидной, ибо хранение тела на леднике ненадолго спасает его от прикосновения смерти. Придется немедленно начать бальзамирование. Ее очаровательная головка займет достойное место в сокровищнице. Да, чуть не забыл! Девчонка из колодца (ее, как выяснилось, зовут Мирна) пыталась сбежать, выбравшись по скинутой кем-то веревке. Поймана на Закатном холме и приведена обратно. Новая головная боль – выяснять, кто был сообщником. Мирну до выяснения обстоятельств – в нижний подвал вместе с животными. Там ей самое место. Маленькая, хитрая, грязная тварь…»
Кэрли неожиданно протянула руку, распахнув книгу почти на середине, наклонилась и очень спокойным голосом произнесла попавшийся ей на глаза отрывок:
– «…Оддир (на вид – десяти лет, сам точно не знает) и Тала по прозвищу Козочка (двенадцати лет, для своего возраста на удивление хорошо развита и сообразительна). Мальчишка похож на мышонка – пищит, хнычет, просится домой, пугается темноты и громких звуков. После поселения в клетку впал в непрекращающуюся истерику. Годится только на кухню, к празднеству начала осенней охоты.