Конан и повелитель молний, стр. 53
– Здесь! Здесь! Лорна, Джай, помогите мне! Помогите кто-нибудь!
Чернявый юнец ринулся вперед, с размаху взлетел на задник фургона и присоединился к девице. За ним последовала беловолосая Лорна. Втроем они выволокли какой-то длинный и явно тяжелый ящик, поставив его на выщербленные плиты площади. Ящик запирался на два внушительного вида навесных замка.
– Открой! – Феруза требовательно повернулась к гному. Тот сделал шаг назад – один крохотный, растерянный шажок. – Альбрих, открой его.
– Месьор Тиус! – возопил гном, незамедлительно припомнив имя таможенника. – Неужели вы станете потакать прихотям какой-то уличной девки?..
– Она не уличная девка, – сухо проговорил замориец, надо полагать, Джай. – Открой или это сделаю я.
– А что в сундуке? – окончательно сбитый с толку стражник постучал носком сапога по обшарпанному деревянному боку. Послышался глуховатый звук.
– Просо, – незамедлительно отозвался Альбрих. – Обычнейшее просо.
– Ну, тогда откройте его, – решил Тиус. Он знал Райгарха и слышал кое-что о гадалке Ферузе, а потому счел, что затеянный ими скандал вполне может иметь под собой какое-то основание. Если же нет, то их не спасет ни собственная репутация, ни чье-либо заступничество.
Карлик замялся. Райгарх, не дожидаясь, пока гномы отыщут и принесут ключи от сундука, врезал кованым сапогом сначала по одному замку, потом по другому, и поднял крышку.
Ровно насыпанный слой желтоватого мелкого зерна. Джай потыкал в семена кинжалом – тот входил беспрепятственно, ни на что не натыкаясь.
– Ну? – с мученическим видом вопросил гном. – Убедились? Что вы вообще намеревались тут найти?
– Феруза, тебе лучше уйти, – Лорна твердо взяла растерянно хлопавшую глазами девушку за плечи. – Ты ошиблась. Здесь ничего нет. Похоже, мы неверно поняли твое предсказание…
– Н-нет! – рыженькая девица стряхнула ладонь тавернщицы, обеими руками вцепилась в край сундука и опрокинула его. Зерно потоком хлынуло на мостовую, вынудив окружающих попятиться. – Смотрите! Смотрите все! Дно!
– Какое дно? – зло рявкнул таможенник, всем нутром предчувствовавший выволочку от начальства и стремительное понижение в должности до обычного стражника.
Джай сообразил первым. Отодвинул Ферузу, вернул ящик в обычное положение, аккуратно загнал лезвие кинжала между боковой стенкой и днищем, надавил. Повторил свои нехитрые действия в другом месте. Потом еще раз.
Дно сундука слегка приподнялось.
К усилиям Проныры присоединился Райгарх. Днище, потрескивая, начало отходить вверх. Воспользовавшись тем, что, всеобщее внимание привлечено двумя людьми, склонившимся над ящиком и азартно выдиравшим доски, Альбрих начал отступать назад, пытаясь затеряться в толпе. За ним последовало еще пять или шесть сородичей.
Сундук не выдержал неравной борьбы. Двойное дно сломалось, выдавая свою тайну – продолговатый сверток, размерами и формой напоминавший завернутого в погребальный саван человека, и пару свертков поменьше.
Феруза вцепилась в большой сверток, пытаясь размотать холщовые ленты, немедленно сломала ноготь, но успеха не добилась. Джай вспорол холст кинжалом и невольно отшатнулся.
На него смотрело лицо – пепельная кожа, закрытые глаза и синюшные, искривленные губы, между которыми не прорывалось ни единого признака дыхания.
Райгарх заковыристо выругался. Таможенник охнул. Стоявший в первых рядах старшина обоза Хори побледнел, сглотнул и попытался укрыться в своей бороде. Лорна еле успела подхватить упавшую в обморок Ферузу.
По какому-то наитию Джай схватил обмотанный десятками слоев ткани предмет, лежавший в ногах человека, и принялся яростно сдирать оболочку. Под холстом оказались тонкие шелковые полотнища, а когда он сорвал и их, брызнуло столь нестерпимое и радостное многоцветное сияние, что Проныра зажмурился. По толпе пронесся единый вздох – восхищенный и разочарованный одновременно.
…Господин Кебрадо тоже заметил этот блеск. Безжалостно пнул коня, прокладывая путь через толпу и наотмашь стегая не успевших увернуться плетью со свинцовым шариком на конце. Он успел пробиться к месту действия как раз вовремя – чтобы собственными глазами увидеть сверкающее конусообразное золотое сооружение, инкрустированное россыпью мельчайших алмазов и рубинов. Корона. Прекрасная, сделанная знающим мастером корона, какой и аквилонский король Вилер позавидует. Блистательное сочетание драгоценного металла и редких камней.
Это зрелище заставило зернышки зрачков Кебрадо сжаться в еле заметные точки, и на миг перекосило его лицо гримасой обворованного купца, обнаружившего свои похищенные драгоценности на прилавке давнего конкурента.
Кебрадо едва не кинул разъяренного жеребца вперед – снести всех этих людишек и отвратительных бородатых карликов, вернуть отнятое! – но сумел взять себя в руки. Он не сможет беспрепятственно уйти, а лишний шум ему совершенно не требуется. Он все равно добьется своего, пусть не сейчас, а чуть погодя.
Потому господин Кебрадо вернулся на прежнее место наблюдения, и сумел увидеть и узнать еще много интересного. Он стал свидетелем взаимной ссоры таможенника и старшины гномского обоза, повального обыска трех фургонов, направлявшихся в Кезанкию, спешного прибытия почти всех высоких городских чинов, в том числе господина верховного дознавателя Рекифеса, донельзя счастливого тем, что его план сработал как нельзя лучше. Кебрадо вдоволь налюбовался на выпотрошенные сундуки и вскрытые мешки, из которых извлекались на свет вещи, похищенные за последнюю луну. С каждой новой находкой Хори словно становился все меньше и меньше ростом, воздух выходил из него, точно из проколотого рыбьего пузыря.
Человека, найденного в сундуке с зерном, странная компания унесла с собой. Они умудрились исчезнуть поспешно и незаметно, прямо под самым носом у стражников Рекифеса. Только что стояли вот здесь, и уже никого нет – ни громогласного седого верзилы, ни белобрысой решительной амазонки, ни девицы с крохотным магическим колокольчиком в душе, ни парня-взломщика. Тиус философски пожал плечами.
Исчез и старый Альбрих. Гномов из его клана успели схватить – частью это сделали гномы из других семей, частью жаждавшие принять участие в общем веселье горожане. Лысый же коротышка просочился сквозь пальцы у тех и у других, юркнув в какую-то нору, растворившись в пропахшем нечистотами воздухе Шадизара.
…В гаме обрушивающихся новостей никто из стражников не заметил, как под арку Карпашских ворот неторопливо вошел, постукивая тяжелым дорожным посохом, человек в пропыленном плаще некогда темно-коричневого, а теперь желтовато-бежевого цвета. Путник нес на спине небольшую котомку, а лицо его скрывалось под разлохмаченной повязкой, вроде тех, какие носят туранские кочевники. Человек недолго постоял, глядя на волнующееся скопление народа, и тем же неспешным, размеренным шагом удалился, свернув в первый же переулок.
Облезлый голубь, попавший в лужицу короткой тени странника, вдруг обеспокоено завертел головкой, затрепыхался, пытаясь взлететь… и замер неряшливой кучкой торчащих в разные стороны перьев. Птица умерла мгновенно, без боли.
Глава 8
Зрелище правосудия
Невозможно предугадать действия одного человека, зато легче легкого сообразить, как поступит толпа. Смело предполагайте худшее – окажетесь правы. Толпа не знает жалости, ей неведомо милосердие, она не прислушается к воплям о снисхождении. Она желает развлекаться. Зрелище! Ей необходимо зрелище – любое, лишь бы захватывало дух и сам собой рвался из глотки восторженный вопль. Скачки, гладиаторские бои, лицедейское представление, горящий дом, уличная драка, казнь – все сойдет, все будет впитано сотнями жадных глаз. Пусть льется кровь, пусть звенит истошный крик, пусть обрывается чья-то жизнь – главное, чтобы не своя.
Известие о том, что на Воловьей площади состоится Белово Подношение, облетело город быстрее промозглых осенних ветерков. Зеваки потянулись на традиционное место казней и наказаний с раннего утра, торопясь занять местечко поближе к высоким каменным помостам. К полудню их оцепит стража, из Черных ворот Алронга выведут приговоренных, и вот тогда начнется сущее веселье!