Проект Омега, стр. 50

Она улыбается, и на душе у меня светлеет от ее улыбки.

— Прошу вас обратить внимание на наш патентованный процесс выращивания замены утраченных конечностей, — вещает у микрофона Директор.

На подиум выходит мужчина и правой рукой отстегивает от плеча левую руку. Подняв ее, демонстрирует всем, что рука-замена сделана из костей и мускулов и прикреплена к плечу с помощью электронных пластин.

— Во страсти, — ужасается Надж.

— На базе его собственной биогенетической матрицы мы создали руку-замену, — комментирует Директор. — Она действует совершенно так же, как потерянная рука, и даже еще лучше. Мы врастили титановые молекулы в костный материал, и устойчивость кости к стрессам повысилась на четыреста процентов.

— Зато ему теперь гарантирована куча неприятностей с секьюрити в каждом аэропорту мира, — бормочу я себе под нос.

Дядька с рукой исчез, а доктор Янсен продолжает свою демонстрацию:

— Следующий образец, который я хочу представить вашему вниманию, один из наших наиболее удачных гибридных типов человека.

Выходит женщина, с виду совершенно нормальная. Может, у нее крылья спрятаны? Или, может, она ирейзер?

— Знакомьтесь, это Мара. Она создана путем прививки на человеческую ДНК генетического материала биологического типа Panthera pardus. [27] В результате данный образец обладает целым рядом исключительных свойств.

— Каких еще свойств? — шепотом интересуется Ангел.

— Понятия не имею.

— Наверно, что-то кошачье, — предполагает Ари.

Он прав. Женщина на подиуме открывает рот и обнажает колоссальные острые, как кинжалы, клыки. А я-то думала, нет ничего страшнее оскала ирейзеров! Потом она присаживается на корточки, изгибается, спружинивает, прыгает футов на пятнадцать и повисает вертикально на высоком фонарном столбе.

Даже те, кто смогли удержать крик ужаса при виде ее клыков, ахнули и в страхе позакрывали руками глаза и лица.

Директор гордо ухмыльнулась, явно довольная произведенным эффектом, и жестами приказала Маре спуститься:

— Как всегда, гены крупного хищника из семейства кошачьих дают о себе знать самым непредвиденным образом.

Иными словами, они сами не знают, что делают. По крайней мере, лично я не вижу возможности иначе перевести ее заявление на нормальный человеческий язык.

Мара повернулась спиной к именитой публике. Директор расстегнула у нее на спине молнию, и восхищенный ропот пробежал по рядам гостей: вдоль всего позвоночника у нее рассыпаны крупные коричневые леопардовые пятна.

— Увы, есть гарантия, что они не нарисованные, — комментирую я нашим.

— Мара — самый простой образец. Для затравки аппетита, — раззадоривает Директор любопытство всемирной общественности.

112

Мы выросли в лаборатории в Школе, в окружении контейнеров, полных «генетических экспериментов», и перевидали, кажется, любые уму непостижимые комбинации живых организмов. Практически на каждом из них сразу можно было ставить крест. На языке белохалатников это называется «нежизнеспособные образцы». Эмбриональную, или зародышевую, стадию переживал только очень небольшой процент. Еще меньше протягивали год или два. А потом погибали от генетических дефектов и — опять-таки, по выражению белохалатников, — «дефицита жизненно важных функций». Насколько мне известно, наша стая оказалась одним из самых удачных гибридов. Мы и ирейзеры. Правда, у ирейзеров был ограниченный срок годности — шесть лет, не больше. Мне, Клыку и Игги уже четырнадцать. Так что по сравнению с ними мы уже древние старцы.

И вот сегодня оказывается, что есть и другие удачные мутанты. Например, Мара. Следом за пятнистой теткой Директор вытаскивает на всеобщее обозрение новую пару. Они могут контролировать цвет своей кожи: о каком цвете ни подумают, такого и становятся.

— Значит, они могут стать голубыми? — восхищается Надж. — Или фиолетовыми?

— Откуда мне знать? — отмахиваюсь я от ее неуместных восторгов. Меня тошнит, потому что голая парочка на сцене прямо на наших глазах окрашивается в цвета камуфляжа. Представаляю себе, как, глядя на них, разыгрывается воображение у всех бесчисленных иностранных военпредов, собравшихся на трибунах.

Далее демонстрируются образцы, рост которых увеличивается мысленным контролем мускульного и скелетного материала. Надо непременно подать им идею скрестить их с хамелеонами. Выйдет не поддающийся опознаванию образец «грабитель-банков-Делюкс».

Потом на подиум вышли люди с твердой чешуйчатой кожей. Если верить Директору, пуленепробиваемой. Мы тут же окрестили их бронированными аллигаторами. Дальше была тетка, которая орала на таких высоких нотах, что человеческое ухо ее вопли не воспринимало. Тотал от боли катался по земле, едва сдерживая поток грязной брани. Согласно Янсенихе, от голоса этой дивы лопается стекло. Здесь, в глухих стенах двора, проверить это невозможно. В принципе, тут нет ничего нового — способность бить стекла голосом давно известна. Но данный образец демонстрирует следующий шаг: ее голос в состоянии сокрушить металл и всякого рода стальные и железобетонные конструкции.

— Смотри, за возможность купить эту тетку держиморды в военных формах сейчас начнут на трибунах если не третью мировую войну, то изрядную драчку, — я пихаю Ари локтем. Он старается улыбнуться в ответ, но у него это не получается. Он какого-то серого цвета и уже несколько часов как-то подозрительно тих. Не потому ли это, что подходит его смертный час?

— Макс! — дергает меня за рукав Надж. — Тебе не кажется, что все они похожи на солдат? Как будто специально сделаны для разных военных действий?

— Точно! Так и есть. Получается, белохалатники создают армию.

— Как будто им больше нечего делать, — с отвращением говорит Тотал. — Как будто мировое господство — единственное, о чем они в состоянии думать.

— Макс? Что там? — Ангел обеспокоенно показывает мне на подиум.

Директор взяла в руки пульт дистанционного управления, и вокруг нее замелькали сияющие цвета надраенной меди, точки. Жуки? Они что, еще и жуков производить стали? До чего только они ни додумаются эти изверги!

Директор махнула кому-то из своих помощников. Он открывает большой пластиковый куб, из которого вылетает сотня ярких бабочек. Как будто кто-то плеснул краску в это серое тусклое пространство.

Сияющие точки над ее головой были далеко не жуками. Это были живые пули со встроенным механизмом дистанционного управления — последнее слово нанотехнологии.

Не прошло и секунды, как каждая такая нанопуля прилипла к своей бабочке, и в воздухе, медленно опадая в пыль, закружились рваные обрывки крылышек.

Надж, Ангел, Ари, Тотал и я в ужасе уставились друг на друга.

113

— Чем им бабочки-то не угодили? — сердится Надж.

— По-моему, бабочки — только пример. Мне кажется, они просто хотели показать, что эти хреновины а) крошечные, б) смертоносные и в) отыщут и уничтожат что и где хочешь, хоть иголку в биогенетически модифицированном стоге сена.

Тотал покачал головой, улегся на землю и в отчаянии закрыл глаза лапами:

— Я больше не могу! Это уже чересчур, — стонет он. — Мой чувствительный организм такого не выдержит.

— И наконец, гвоздь программы! — трубят репродукторы голосом директора. — Наш шедевр, краса и гордость наших разработок! Позвольте представить вам… Поколение Омега!

На подиум выходит мальчик. На вид он моего возраста, может, на пару инчей пониже и потяжелее фунтов на сорок. У него светло-каштановые волосы и серебристо-голубые глаза. Его костюм, один из тех, о которых мечтала недавно Ангел, меняет по приказу цвет и форму.

— Хорошенький ему генотип подобрали. Очень даже симпатичный парнишка, — хихикают Надж и Ангел.

Директор гордо улыбается парню. А он смотрит на толпу, и в глазах у него не видно ни единой мысли, ни единой эмоции.

— Смею заверить вас, дорогие гости: Омега — истинный шедевр. Результат шестидесятилетних исследований. Он — безусловный успех наших гениальных ученых и далеко превосходит любой доселе произведенный нами гибрид.