5-я волна, стр. 82

Он был во мне. Он был во мне, а я была в нем, мы были вместе в бесконечности; там не было места, где заканчивался он и начиналась я.

Сэмми ворочается у меня на коленях. Он задремал, а теперь снова проснулся.

– Кэсси, почему ты плачешь?

– Я не плачу, все хорошо, спи.

Сэмми проводит пальцами по моей щеке:

– Ты плачешь.

К нам кто-то идет. Это Бен. Я поскорее вытираю слезы. Он садится рядом. Садится очень осторожно и при этом постанывает. Мы не смотрим друг на друга, мы наблюдаем за далеким огненным дождем из беспилотников. Слушаем, как свистит ветер в сухих ветках деревьев. Чувствуем, как холод промерзшей земли просачивается сквозь подошвы ботинок.

– Я хочу сказать тебе спасибо, – говорит Бен.

– За что?

– Ты спасла мне жизнь.

Я пожимаю плечами:

– Ты не дал мне улететь в пропасть, так что мы квиты.

Лицо у меня все в пластырях, волосы что твое птичье гнездо, я одета – как игрушечные солдатики Сэмми, а Бен Пэриш наклоняется ко мне и целует. Легонько так целует в уголок рта.

– А это за что? – спрашиваю я.

Голос у меня становится тоненьким, как у конопатой голенастой девчонки с вьющимися волосами, которой я когда-то была. Та Кэсси в самый обычный день ехала с Беном в самом обычном желтом школьном автобусе.

Сколько бы я ни представляла наш первый поцелуй – а представляла я его шесть тысяч раз, – я никогда не думала, что это будет вот так. Поцелуй мечты обычно случался при лунном свете или в тумане, или в очень загадочном сочетании луны и тумана, ну и, конечно, в правильном месте. Подсвеченный луной туман на берегу озера или реки – это романтично. Подсвеченный луной туман в любом другом месте, например в узком переулке, напоминает о Джеке Потрошителе.

«Ты помнишь про малышей?» – спрашивала я Бена в своих фантазиях.

А Бен всегда отвечал: «О, да, конечно, помню! Наши малыши!»

– Слушай, Бен, я вот подумала, может, ты помнишь… Мы как-то ехали в школьном автобусе, а ты рассказывал, что у тебя родилась сестренка. А я сказала про Сэмми, он тоже родился тогда. Мне вот интересно: ты помнишь, что они родились вместе? То есть не вместе, так они были бы двойней. Ха-ха. Я имею в виду, что они родились в одно время. Ну, не совсем в одно, у них разница – примерно неделя. Сэмми и твоя сестра. Наши малыши.

– Прости, что? Малыши?

– Не обращай внимания. Это не важно.

– Теперь все имеет значение, все важно.

Я дрожу от холода. Бен, наверное, это замечает, он обнимает меня рукой за плечи. Так мы втроем сидим какое-то время. Я обнимаю Сэмми, Бен обнимает меня, мы сидим и смотрим, как солнце поднимается над горизонтом. Золотое зарево прогоняет мрак ночи.

^{Благодарности}

Написание романа может быть делом одиночки, но превратить его в законченную книгу одиночка не может. Я был бы последним эгоистом, если бы заявил, что эта книга своим появлением обязана мне одному.

Я в огромном долгу перед командой «Путнама» за безграничный энтузиазм. Наш проект разрастался, а их энтузиазм от этого, кажется, только усиливался. Огромное спасибо Дону Уэйсбергу, Дженнифер Бессер, Шанте Ньюлин, Дэвиду Бриггсу, Дженнифер Лоха, Поле Сэдлер, Саре Хьюс.

Снова и снова я убеждался в том, что у моего редактора, несокрушимой Эрианн Льюин, есть связь с некой демонической сущностью, склонной разрушать мое креативное начало. Она проверяла меня на выносливость, заставляла, как все великие редакторы, выходить за рамки моих возможностей. Несмотря на великое множество черновых вариантов, бесконечные переработки и бесчисленные замены, Эри никогда не переставала верить в рукопись… и в меня.

Мой литагент, Брайан Дефиор, заслужил медаль (или хотя бы свидетельство в красивой рамочке) за исключительную способность управлять моими писательскими фобиями. Брайан специалист редкой породы, он не колеблясь зайдет со своим клиентом в самые темные дебри, всегда готов (не скажу, что всегда рад) выслушать, пожать руку и перечитать четыреста семьдесят девятый вариант вечно меняющейся рукописи. Он никогда не назовет себя лучшим, а я назову: Брайан, ты лучший.

Спасибо Адаму Ширу за помощь с публикацией романа за рубежом. Отдельное спасибо Мэтью Снайдеру из Креативного актерского агентства. Он еще до того, как книга была закончена, с поразительной эффективностью распорядился своими связями и приблизил меня к волшебному и непостижимому миру кино.

На плечи семьи писателя во время работы над романом ложится весьма специфическое бремя. Я, честно, не представляю, как моим родным удалось его выдержать. Бессонные ночи, мрачное молчание, пустой взгляд, рассеянные ответы на вопросы, которые на самом деле никто и не задавал.

Я всем сердцем благодарен сыну за то, что он делился со своим стариком подростковыми взглядами, и в особенности за то, что называл меня «босс», когда мне это было нужно больше всего.

Нет никого, перед кем я был бы в таком же неоплатном долгу, как перед моей женой Сэнди. Ночной разговор, замешанный на веселье и страхе, так похож на все наши с ней ночные разговоры, которые и послужили отправной точкой этой книги. И еще очень странный спор, случившийся спустя несколько месяцев, – мы тогда сравнивали вторжение инопланетян и нападение мумии. Сэнди мой бесстрашный проводник, мой лучший критик, мой самый яростный фанат и защитник. А еще она мой лучший друг.

Во время работы над книгой я потерял моего дорогого друга и компаньона, мою преданную собаку Кейси, которая смело бросалась на любого обидчика, штурмом брала любой пляж и всегда до последнего была на моей стороне. Я буду скучать по тебе, Кейс.