Записки prostitutki Ket, стр. 44
Она сказала потом Олегу, что сомневалась до последнего — от кого ребенок. На аборт — просто не решилась.
И двое взрослых людей попали в такой тупик, из которого невозможно так просто выбраться.
Муж. Жена. Двое маленьких детей. Один — не от него.
Игорь не знает. У него семья. Да и на кой черт ему невесть откуда вдруг свалившийся ребенок?
Олег из семьи ушел. Снял квартиру. Месяц один. Пьет.
Он не рассказал о причине даже лучшему другу. Потому что стыдно. Потому что распутье. Потому что он слишком хорошо знает друга, тот наверняка скажет, что надо послать эту жену ко всем чертям и уходить, разводиться.
А как уйти? Вот как решиться и уйти насовсем? Это была его семья. Это была его жена. Любимая жена. И там остался его ребенок.
И еще один, совсем чужой.
Жена, не достучавшись до него, подослала подругу.
— Представляешь, она сегодня на работу ко мне пришла, говорит, мол, я понимаю, с Анькой ты говорить не хочешь, но со мной-то ты можешь поговорить? А я психанул, пошел как дурак. А она, представляешь, начала мне втирать, чтоб я успокоился. И что это не самое страшное, что может в жизни случиться. И что, мол, отец не тот, кто сделал, а тот, кто вырастил…
Веришь, я ее чуть не убил там…
Ты понимаешь? Мне повесили этого ребенка, я его не хотел, меня не спросили, а я должен ему быть отцом? Я не хочу! Я могу своего сделать. Я мог бы своего сделать. У меня моих должно было быть двое. А теперь как? Кать, вот скажи. Я хотел своих двоих. Черт бы с ним, с этим, но я, получается, не могу завести своего, а должен кормить этого, да? Вот как, Кать?
Там же мой ребенок тоже. Я не могу совсем уйти, но я не могу на того смотреть, понимаешь? И на нее — тоже не могу. Катя, скажи, что мне делать?
Я, пожалуй, впервые в жизни не знала, что сказать.
Через час я уложила его, совсем пьяного, спать. И тихо ушла.
Генофонд
Лика разводится с мужем.
Да, у них общий ребенок, но, похоже, иначе уже действительно никак.
В разводе есть плюс: больше не нужно будет терпеть рядом вечно угрюмого, эмоционально холодного и почти что уже чужого человека.
В конце концов, так бывает: иные браки подходят к концу, и о них совсем не жалеют.
…Но есть и минус. Лика вступила в тот самый парадоксальный женский возраст — около тридцати — когда женщина еще в самом соку, но найти себе пару ей уже тяжело. Можно сколь угодно с этим спорить, но факт есть факт: одиноким женщинам в нашей стране не хватает нормальных мужчин.
Лика слишком долго была верна мужу.
Лика совсем не знает мужчин. Лике все кажется, что мужчина — это рыцарь.
Если не на коне, то хотя бы с минимальным набором мужских качеств. Она еще не знает, что мужчины часто — совсем другие.
Сын отдыхал на даче с бабушкой, мы сидели у нее дома, и Лика говорила, что, наверное, теперь надо как-то устраивать жизнь. Что бы там кто ни говорил, но одной быть — плохо.
Что делает современная женщина в возрасте, когда на улице знакомиться уже как-то не выходит, на работе мужчин нет, а на дискотеки ходить уже скучно?
Мы завели ей анкету на сайте знакомств. Это совсем не сложно. Выбрали пару фотографий, немного написали «о себе» и разлили коньяк. Лика искала мужчину.
Мужчины не заставили себя ждать. Мужчины писали. Процентов семьдесят, конечно же, уже имели жен, что для Лики — проблема. Она из тех женщин, которым спать с женатыми — западло.
Нет, Лика совсем не против секса без далеко идущих планов. Но жизнь такая штука, что вот планов нет — а вот они есть; да и люди такие существа — они имеют свойство привыкать друг к другу, и очень не хотелось бы привыкнуть к уже кем-то занятому человеку.
И через полчаса хороший вариант нашелся сам.
С фото смотрел симпатичный высокий мужик тридцати пяти лет. Он написал пару дежурных фраз, и через пятнадцать минут они мило трепались ни о чем на сайте. Я тянула коньяк. Лике стало чуть-чуть не до меня.
Еще через десять минут он пригласил ее в скайп, и Лика оживилась. «Минутку» — написала она и понеслась к зеркалу — подправить макияж.
И дала ему логин скайпа.
Он позвонил. Лика улыбалась, я сидела сбоку, так, чтоб меня не было видно.
Впрочем, когда окошко скайпа загрузилось, меня стало не только видно, но и слышно — я засмеялась.
Лика хлопала глазами и, судя по всему, пребывала в глубочайшем шоке.
Симпатичный высокий мужик тридцати пяти лет сидел по ту сторону экрана и… беззастенчиво дрочил.
Он даже не сказал «привет». Он просто сидел на диване голый, расставив ноги, наяривая свой стручок, и лицо его имело выражение сосредоточенное и дебильноватое.
— Придурок! — сказала Лика вслух.
Он продолжал наяривать. Его ничего не смущало. Лика вырубила скайп.
Я смеялась и сочувствовала ей одновременно.
— Кать, что это было? — спросила она меня, когда немного пришла в себя.
— Виртуальный дрочер. Одна штука… — констатировала я.
— Он идиот? — зачем-то переспросила меня Лика.
— Ну, учитывая то, что ты была бы согласна дать ему вживую, если б это не увидела — то да, идиот, — подтвердила я.
— Капец! — выдохнуа Лика.
В следующие полчаса мы обсуждали виртуального придурка, пили коньяк и искали Лике что-то подходящее и хоть мало-мальски приличное.
Приличный во всех смыслах снова не заставил себя ждать.
Его звали Андрей, он писал о себе, что ему тридцать, что находится он в поиске одной-единственной, холост, неглуп — и, в общем-то, по переписке это было так. Через полчаса он попросил ее прийти в скайп — посмотреть друг на друга вживую.
— Ну, дважды в одну реку не войдешь, — хихикнула мне Лика и смело нажала на видеозвонок.
Нет, я ничего не имею против крепких мужских поп. Я даже их где-то люблю.
Но не так.
«Без объявления войны» (с), без здрасьте и без прочих сантиментов, из монитора на нас смотрела задница.
Крепкая, круглая, с коричневым кружком посередине. По бокам задницу растягивали руки, где-то внизу болтался полувставший член.
Но дело было даже не в этом. Из задницы торчало что-то. Мы не смогли однозначно идентифицировать этот предмет, но то, что это был не вибратор — факт.
Скорее всего, это было что-то вроде круглой гладкой длинной ручки, похожей на те, что стояли на старых швейных машинках.
Лика молчала. Я почувствовала, что жую губу. Я могла бы сказать хоть что-то, но разговаривать с задницами мне до сих пор не доводилось.
Пятой точке разговоры, видно, были вовсе не нужны. Где-то сбоку из-за нее показалось симпатичное лицо приятного мужчины, глянуло в камеру, похоже, быстро насладилось произведенным эффектом и снова спряталось куда-то.
Оживилась лежащая на полупопии рука. Она дотянулась до предмета, аккуратно потянула его наружу, вставила, потянула-вставила, потянула…
Вторая рука взялась за сморчок и оттянула его вниз…
Я ожила первой.
— Бро, — сказала я заднице, — у тебя нет чего-то потолще? Что-то мелко совсем…
Я отчаянно стебалась.
— Сейчас, — прохрипело нам прикрепленное к заднице существо, которое до сих пор пряталось мордой где-то в подушках, встало и прямо так, с предметом в труднодоступном месте, поплыло вон из комнаты.
Мы наблюдали широкую кровать и стенку за ней.
— Каать, — потрясенно промычала Лика, — это пи*дец!
— Да, — сухо ответила я, — мужики — они теперь такие.
Поболтать мы не успели. Он вернулся, странной походкой дошел до камеры, улыбнулся нам, как родным (то, что нас двое — его, похоже, не смущало), вполз на кровать, развернулся…
Лика крякнула и зажала рот рукой.
Я икнула и отставила стакан.
Если попытаться обойтись без пошлостей, то вкратце ситуацию можно обрисовать так: мужчина оказался поклонником приличного размера овощей.
Я нажала на сброс. Судя по лицу Лики, она явно больше не хотела знать, какие еще секреты таят в себе холостые и неглупые мужчины тридцати лет.