Абарат. Абсолютная полночь, стр. 11

Она все еще злилась.

— Успокойся, — сказала Лагуна Мунн. Она поднялась из своего кресла и оказалась рядом с Кэнди, не сделав ни единого шага. — Что я вижу у тебя в голове, девочка?

— Нечто большее, чем я, — ответила Кэнди. — Другого человека.

Большие глаза Лагуны стали еще больше и ярче.

— Ты знаешь, как зовут того человека у тебя в голове?

— Да. Ее зовут принцесса Боа. Ее душу забрали женщины Фантомайя…

— Глупо, глупо, — пробормотала Лагуна Мунн.

— Я? — спросила Кэнди.

— Нет, не ты. Они. Играют с вещами, в которых ничего не смыслят.

— Тем не менее, они это сделали. А я хочу от нее избавиться.

— Почему не пойдешь к ним?

— Потому что они не знают, что я знаю. Если бы они хотели нас разъединить, они бы сказали, что она — во мне.

— Пожалуй, ты права.

— Кроме того, одна из них уже убита из-за того, я пришла в Абарат…

— Значит, если должна умереть еще одна ведьма, ты предпочтешь, чтобы это была я?

— Я не то имела в виду.

— Но именно так это прозвучало.

— Да что с этим местом? Все играют в какие-то свои дурацкие игры! Меня это бесит! — Она вновь вытерла нос. — Если вы не собираетесь мне помогать, я сделаю это сама.

Лагуна Мунн даже не пыталась скрыть свое удивление и промелькнувшее за ним восхищение.

— Да, ты действительно это сделаешь…

— Если понадобится. Я не смогу понять, кто я, пока она находится у меня в голове.

— А что случится с ней?

— Не знаю. Я много чего не знаю. Поэтому я пришла сюда.

— Скажи мне често, а принцесса хочет от тебя освободиться?

— Хочет, — уверенно сказала Кэнди. Лагуна смотрела на нее с подавляющей напряженностью. — Проблема в том, что я не знаю, где заканчиваюсь я и где начинается она. Я родилась с ней в голове. Мы всегда жили вместе.

— Должна предупредить, что если она не захочет тебя покинуть, тебе придется драться. А такая борьба может стать фатальной.

— Я рискну.

— Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да. Это может меня убить.

— Может. И я предполагаю, ты думала над тем, что в тебе могут оказаться части, которые тебе не принадлежат.

— Которые принадлежат ей? Да. Я об этом думала. И я их потеряю. Но если они никогда не были моими — никогда не были мной, — то на самом деле я не потеряю ничего.

Пристальный взгляд Лагуны смягчился.

— Что за безумный разговор, должно быть, происходит у тебя сейчас в голове, — сказала она. — И я не имею в виду разговор между тобой и твоим «зайцем». Жаль, что мы встретились так поздно, — с искренним сожалением в голосе добавила она.

— Мне только исполнилось шестнадцать, — сказала Кэнди.

— Знаю. И это действительно мало. Но пути к откровениям должны намечаться, когда ты еще младенец, и закладывать их сейчас гораздо труднее. Ты пришла сюда в поисках свободы и прозрения, а я могу дать тебе только предостережения и путаницу.

— Вы можете разделить меня и Боа?

— Это я могу. Но я не могу предсказать последствий вашего разделения. Однако обещаю, что после этого ты никогда не будешь прежней.

ЧАСТЬ 2

Или ты, или я

Глава 9

Новый деспот

Жители Горгоссиума вряд ли бы удивились, узнай они, что звуки творящегося разрушения слышны даже на море вокруг острова. Его жители едва могли расслышать свои собственные мысли.

На Острове Полуночи происходили большие изменения, целью которых было уплотнить темноту, охватывающую Горгоссиум, словно тиски. И это была не тьма беззвездного неба, а нечто гораздо более глубокое. Эта тьма составляла саму материю острова. Его землю, его скалы, его туман.

Многие пытались подобрать слова, чтобы описать ужасы Горгоссиума, но у них ничего не получалось. Мерзости, что порождал и питал остров, нередко рассылая их в другие земли выполнять грязную, жестокую работу, не могли выразить даже самые красноречивые.

Даже Сэмюэль Клепп в последнем издании своего «Альменака», традиционного путеводителя по островам, написал о Полуночи чрезвычайно кратко и неформально.

«Есть многое, — писал он, — чем я не хочу марать страницы Альменака, рассказывая об ужасах, наполняющих Остров Полуночи, ибо если пробудить их пугающие видения, они еще больше встревожат наши умы. Горгоссиум подобен зловонному трупу, гниющему от собственной болезни. Лучше сделать на этих страницах то, что мы сделали бы, увидев его на дороге. Мы бы отвратили наш взор от этой мерзости и поторопились дальше в поисках чего-то более приятного. Так поступлю и я».

Но худшее было впереди. Чего бы ни вообразил пугливый ум, думая об Острове Полуночи — нечестивые ритуалы во имя Хаоса и Жестокости, палачей с пустыми глазами, что сводили жертв с ума или лишали жизни невинных, которые отваживались туда забредать, вонь открытых могил, мертвецов, что из них выбирались, восставая ради непотребств и блуждая где вздумается, — все это было лишь первой строкой в великой книге ужаса, которую начали писать две силы, некогда управлявшие Горгоссиумом: Кристофер Тлен и его бабка Бабуля Ветошь.

Но все изменилось. Пытаясь выследить и, наконец, убить Кэнди Квокенбуш (которая создавала ей бесконечные проблемы), Бабуля Ветошь взбаламутила воды Изабеллы и сотворила бурю, чтобы вывести свой военный корабль «Полынь» в Иноземье. Там дела пошли плохо. Магия, которую она использовала в другом мире, сдерживаемая, вероятно, законами материи, которые в Абарате значения не имели, сошла с ума. Военный корабль раскололся и затонул, море Изабеллы и бесчисленные воины-заплаточники тоже оказались разорваны и разбросаны. Ее внук Кристофер Тлен утонул. Бабуля Ветошь вернулась в Горгоссиум одна.

Ее первым указом как единовластной правительницы Полуночи было призвание шести тысяч заплаточников — чудовищ, наполненных живой грязью, которую добывали на Горгоссиуме, — для начала работ по разрушению тринадцати башен Инквизита. Вместо них, сообщила она, будет стоять единственная башня с тремя шпилями, значительно выше, чем самая высокая из тринадцати. Оттуда она станет управлять не просто как царица Горгоссиума, но как императрица всего Абарата.

Она была опасной властительницей.

Даже среди сотен швей — а некоторые из них знали ее большую часть столетия, — мало кто доверял ее привязанностям. Пока ей требовалась их служба (как сейчас), они могли чувствовать себя в безопасности, поскольку без швей не будет новых заплаточников, а без заплаточников — воинов для ее армии. Но если такая ситуация однажды изменится, женщины понимали, что от них избавятся точно так же, как от самого последнего заплаточника матриарха.

Ее оружием, с помощью которого она уничтожала своих грязюк, была длинная палочка из змеиного дерева, простая, но невероятно сильная: для ее изготовления змеиное дерево сожгли, погребли, а затем вновь возродили в три идущие друг за другом полночи. Палочка выстреливала черными молниями, в мгновение ока уничтожая свою цель.

Иногда, осматривая процесс разрушения, она замечала какого-нибудь заплаточника, не способного работать так же, как все остальные, и прямо на месте казнила бесполезную вещь. Вывод: жизнь и смерть были милостью Бабули Ветоши, которые она дарила и забирала по своему усмотрению, и только глупец или самоубийца могли без оглядки ходить там, где ступала ее нога.

С таким могущественным надзирателем работа по разрушению и разбору завалов шла с невероятной скоростью, и уже через несколько дней на плато, где некогда стояли многочисленные башни Инквизита, поднялась в небо монументальная структура. Единственная башня, созданная гениальным архитектором, заклинательницей Джалафео Мас, которая прибегла к своему знанию магии и, отрицая законы физики, воздвигла башню выше, чем совокупная высота снесенных тринадцати.