Преисподняя XXI века, стр. 50

К тому времени, когда Хольт занялся вопросами политики и национальной безопасности, в нем уже выработался здоровый прагматизм. Сумей Циммерман установить контакт с Та-Хином, Хольту тоже пришлось бы войти в комнату к пленнику. Но в отличие от профессора, он учился общению с людьми не в аудиториях и лабораториях, а в таких местах, как Бейрут или Багдад. Парализующий пистолет был его страховкой на случай нападения пленника.

— Что нам делать? — ломал руки Френкель. — Циммерман был одним из крупнейших специалистов в своей области. И вот он мертв. Убит!

— Это был несчастный случай. И потом, Циммермана можно заменить. А Та-Хина — нельзя. Найдите для проекта нового психиатра, пока директор Зонального управления безопасности не назначил своего. На сей раз мне нужен тюремный психиатр, с опытом работы в тюрьмах строгого режима.

Хольт двинулся было прочь, но замешкался и снова обернулся к Френкелю.

— Да, и посмотрите, не удастся ли найти еще и дрессировщика.

— Вы шутите?

Хольт поднял брови:

— Спросите Циммермана, считает ли он это шуткой. — Он махнул рукой в направлении комнаты Таха. — А ему дайте мячи.

— Мячи?

— Футбольные, баскетбольные, волейбольные, бейсбольные — любые, какие только раздобудете.

37

Каден смотрела в иллюминатор заходившего на посадку «ДС-3». В аэропорту Альбукерке царила та военная атмосфера, которая была присуща всем аэродромам Зоны: не столько рейсовых самолетов, сколько танков и бронемашин, не столько аэродромного персонала в спецовках, сколько солдат в мундирах. Лишь одна взлетно-посадочная полоса использовалась по назначению, причем и та была обрамлена обложенными мешками с песком пулеметными гнездами. Вообще-то посадку предполагалось совершить на другой полосе, но там произошла попытка захвата самолета. Он до сих пор там и оставался — точнее, его обугленные обломки. Вместе с человеческими телами.

Аэровокзал выглядел заброшенным. Всюду мусор, жестянки из-под пива, пустые бутылки, пластиковые стаканчики, разбитые окна, шелушащаяся краска. Брошенные, где сломались, самолеты и наземная техника.

Коммерческие рейсы ни в Зону, ни из Зоны давно не производились, но в каждой крупной агломерации Управлением поддерживался в рабочем состоянии аэродром для переброски войск, припасов и гражданского персонала для выполнения правительственных заданий. Все аэродромы находились под усиленной военной охраной, после того как через несколько дней после закрытия Зоны толпа атаковала аэропорт в Атланте и захватила три больших транспортных самолета. Все они были сбиты, не успев вылететь за пределы Зоны.

Такси представляло собой антикварный «Фольксваген Жук», работавший только потому, что он имел ручную коробку передач и легко запускавшийся двигатель с воздушным охлаждением и был неприхотлив по части горючего.

Когда автомобиль отъезжал от аэропорта, его по дороге в город с ревом обогнала группа мотоциклистов.

— «Зомби Зоны», — проворчал водитель. — Долбаные скинхеды, байкеры, помешавшиеся на нацизме. У них полно старых гитлеровских фильмов времен Второй мировой, списанных с программ Исторического канала, и любимое развлечение этих придурков — хлестать пиво «Стерно» и смотреть, как маршировали хреновы нацистские ублюдки. Хоть бы подумали, уроды: если Адольф с его ребятами были такими крутыми, что же им тогда задницы надрали?

Водитель рассказал, что работал в Чикаго, в бухгалтерской фирме, и как раз незадолго до того, как зараза проникла в Санта-Фе, его угораздило перебраться сюда, выйдя на пенсию. Свалить, как только начались неприятности, он не смог из-за болезни жены, а когда бедняжка скончалась, было уже слишком поздно. Зону закрыли, и по всем пытавшимся покинуть ее открывали огонь.

Как и аэропорт, шоссе, ведущее к Санта-Фе, пребывало в безобразном состоянии. Брошенные легковушки, грузовики, обгорелые остовы машин торчали порой посреди дороги, а уж сколько на нее нанесло ветром всяческого мусора, было просто не описать. Некоторые из стоявших на обочине сломанных тачек приспособили под жилье. Но здесь, как и повсюду в Зоне, отсутствие воды означало отсутствие жизни, и эти автомобильные сквоттеры [31] или так и умирали у дороги, или перебирались умирать в другое место.

Альбукерке находился примерно в восьмистах милях от залива, но ему досталось даже больше, чем некоторым прибрежным землям, потому что и до катаклизма это был засушливый регион. Налетевшие внезапно с залива красные ливни быстро погубили и без того не слишком буйную растительность, оставив лишь сухие, безлиственные стволы, сучья и море сухой травы, ставшие вскоре пищей для опустошительных, оставлявших после себя лишь выжженную, мертвую землю пожаров.

Когда поднимался ветер, он взметал в воздух сухую пыль с территории чуть ли не в миллион квадратных миль, облака пыли скрывали солнце. Еще остававшиеся здесь люди давно уже не мылись и постоянно испытывали жажду.

— «Подпольщики» сообщают, что канадцы надрали нам задницы в битве под Торонто. Отморозки они, вот что я скажу.

«Подпольщиками» обычно называли всех, кто в той или иной форме выступал против властей, хотя многие считали, что большая часть этих «недовольных» на самом деле правительственные агенты, выдающие себя за диссидентов.

Президент еще год назад заявила, что в войне между США и Канадой «цель достигнута», однако все знали, что боевые действия продолжаются. Миллионы американцев пересекли канадскую границу в отчаянном стремлении оказаться как можно дальше от залива, и, естественно, Канада, с ее ограниченными ресурсами, с таким наплывом пришельцев справиться не могла. Однако США были перенаселены еще сильнее и не смогли устоять перед соблазном ослабить нагрузку, вторгнувшись на территорию несравненно более слабого соседа. Канадская армия была совершенно не готова к обороне самой длинной в мире сухопутной границы… а вот население оказалось готовым.

Слабую и малочисленную армию американцы, конечно, разгромили, но дело приняло совсем другой оборот, когда за оружие взялись канадские граждане и развернули партизанскую борьбу. Фермеры и клерки по ночам превращались в подпольщиков, и эти борцы за свободу устроили для оккупантов настоящий ад. Очень скоро американские солдаты обнаружили, что контролируют в Канаде только ту землю, на которой сейчас стоят, — да и та запросто может оказаться их могилой. И хотя правительство США неоднократно заявляло о достигнутой победе, все знали, что этой проклятой войне не видно конца.

«Господи, что же случилось с миром?» — горестно подумала Каден.

Возможно, наступали новые Средние века, как было, когда после падения Римской империи очаги культуры в Европе начали гаснуть под натиском диких вражеских орд. Но скорее это даже не упадок цивилизации, а конец света. Что, наверное, может даже понравиться тем, кому за девяносто: мир умрет вместе с ними.

На подъезде к Санта-Фе проносившийся по дороге маленький смерч из тех, какие называют «пыльными дьяволами», обдал пассажирское окошко песком. Людей на улицах почти не было.

— Лоуренс Аравийский чувствовал бы себя здесь как дома, — сказала она водителю, когда они проехали мимо человека, одетого в юго-западную версию наряда бедуина — длинный просторный халат и стянутый шнуром, ниспадающий на плечи головной платок. Впрочем, поверх этого костюма жителя пустыни была нахлобучена линялая бейсболка, что для обитателей Зоны было вполне обычно.

Водитель кивнул:

— Люди говорят, что прикид этих верблюжатников из Аравии лучше подходит к нынешнему климату, чем солдатский камуфляж, разработанный для ближневосточных войн, в котором щеголяют вояки Зонального управления.

Каден согласилась. Все занимавшиеся проблемой водных ресурсов знали, что у бедуинов была фора в тысячелетия — они сумели приспособиться к выживанию в пустыне лучше, чем кто бы то ни было. Знала она и то, что людей, одевавшихся на бедуинский манер, называли а-рабами.