Преисподняя XXI века, стр. 26

— А площадка для игры в мяч? — заинтересованно осведомился я. — Наверное, ее стоит посмотреть.

— Там много площадок, они есть во всех частях города, но профессиональные игры проходят на самой большой, которая называется Двор Властелина. Она находится почти в самом центре города, рядом с пирамидами, посвященными Пернатому Змею и местным богам. Это далеко не самая большая площадка Сего Мира, есть и побольше — например, Великий Двор в Теотиуакане, — но людям, с самого рождения и до сего дня носа не высовывавшим из своего селения, она покажется огромной. Профессиональные игроки встречаются там перед лицом правителя…

— И мы увидим игру? — спросил я.

— Нет, это зрелище только для знати и богатеев, но перед игрой проводят парад, и вы можете увидеть игроков в их удивительных одеждах, разукрашенных яркими перьями.

Из рассказов дяди я знал, что на поле игроки выходят вовсе не в той одежде, в какой появляются на торжественном шествии. Профессиональная олли — это военная игра, битва, в которой тяжелые раны и даже смертельные случаи вовсе не редкость.

— Каждый раз, когда в город является профессиональная команда, это большой праздник. А на сей раз ожидается еще более пышное торжество, потому что старый правитель умер, и на трон восходит его сын.

Мы с Истой возбужденно переглянулись.

Профессиональные игроки в олли, лучшие мастера Сего Мира, целиком посвящали себя игре. Путешествуя из города в город, они встречались с местными командами или с другими странствующими мастерами.

Дядя рассказывал, что в Сем Мире существует немало профессиональных команд, двадцать пять, а то и больше.

Некоторые были очень знамениты, но больше всех славились «Ягуары Теотиуакана». Поговаривали, что ведущий игрок этой легендарной команды являл собой воплощение самого Ксолотля.

«Ягуары» играли лишь раз в год, в Игре Черепа, против первого игрока лучшей на тот год команды Сего Мира. Игрой Черепа эту встречу называли потому, что мячом в игре служил человеческий череп в резиновой оболочке — череп капитана команды, проигравшей в прошлом году.

Принять участие в Игре Черепов было вершиной чести и славы для игрока в олли — пусть даже это стоило ему жизни. Все мы знали, что игра важнее самой жизни.

Для меня и Исты увидеть игру профессионалов было все равно что полюбоваться состязанием самих богов. С самого детства нам запали в душу рассказы моего дяди и других носильщиков о победах и поражениях, об игроках, обладавших оллин богов, и других, закончивших дни на жертвенном алтаре, после того как они потерпели поражение в Игре Черепов, разыгрывавшейся перед глазами самого Свежующего Господина.

Победы и поражения касались не только игроков, но и зрителей, поскольку они заключали пари, делая ставки на любимые команды. Дядюшка Тагат не раз рассказывал про купца, который поставил на кон все свое состояние, а увидев, что его команда проигрывает, истек кровью до смерти, ибо изрезал себя ножом, надеясь, что если пожертвует кровь Ксолотлю, тот одарит игроков оллин, необходимым для победы.

Ночь мы провели перед городом и вступили в него рано поутру, так что с рассветом добрались до рыночной площади, разложили на прилавках свои товары, и скоро наши мешки заполнились полученными в обмен глиняными фигурками, которые мы собирались отнести домой. Однако мы оставили их на сохранение торговцам глиняными изделиями. Отправиться домой нам предстояло лишь завтра утром, а забрать ношу надо было вечером, перед тем как выйдем из города, чтобы переночевать на бивуаке. Таким образом мы могли налегке осмотреть город.

Прежде чем мы расстались с тетушкой, она сунула мне в руку два маленьких каучуковых шарика, чего было вполне достаточно, чтобы подкрепиться или полакомиться. Маленькие каучуковые шарики, бобы какао, кусочки обсидиана и яркие перья использовались для покупки других товаров.

— Ну разве это неудивительно? — спросил Иста, когда мы шли через рынок.

Такая уйма народу, а уж вещей сколько — и обычных, и странных… Хотя странствующие торговцы, бывало, забредали и в наше селение — продать ткань на одежду или украшения, надевавшиеся по праздникам, — мы понятия не имели о том, сколько всякой всячины делается людьми не для собственного употребления, а на продажу. Айо! Жители этого города могли купить на рынке все, что только им потребуется.

Большинство товаров изготавливалось здесь же, в мастерских, при которых работали лавки. В отдельных рядах продавали товары схожего назначения, скажем, раковины-трубы, кожаные барабаны, барабанные палочки с обтянутыми резиной набалдашниками, свистульки и флейты в музыкальном ряду. Свой, особый ряд имели продавцы материи, которая шла на платье. Там можно было приобрести и тончайшее полотно, которое получали из белого, пушистого содержимого коробочек хлопчатника, и грубый холст из волокон агавы, и даже шкуры животных, из которых тоже изготавливали одежду. Гуляя по проходам, мы, разинув рты, любовались не виданными в нашем селении товарами: сушеной рыбой и спинками скатов из Восточного Моря, обсидиановыми клинками и сверкающими черными зеркалами, в которых, как поговаривали, можно увидеть тайны своих врагов, искусными поделками из зеленого жадеита, золота и серебра. Для двоих юнцов из селения Народа Каучука это был дивный новый мир.

Наконец, ноги вынесли нас за пределы рынка, к подлинному сердцу города, ритуальному центру, где были храмы и площадка для игры. Но еще не дойдя до настоящей площадки, мы увидели троих игравших в мяч юнцов. Как и у нас в поселке, кольцо, куда следовало забрасывать мяч, у них было самодельное — спил древесного ствола с отверстием посередине.

— Кулачный мяч, — заметил Иста.

В игре чаще всего используют мячи трех размеров: с кулак, с кокосовый орех и с человеческую голову. Настоящие головы, покрытые каучуком, использовались исключительно в Игре Черепов, в Теотиуакане.

Мы принесли с собой мяч с кокосовый орех и вряд ли могли подбить местных ребят поиграть с ним. Они пользовались мячом меньшего размера, да и их кольцо было рассчитано на мяч величиной с кулак. Наш бы в него просто не проскочил.

Мы задержались, глядя на игроков. Играли они совсем неплохо, лучше, чем большинство ребят из нашего селения, и самый крепкий из них не уступил бы Исте. Но никто из этих горожан не мог обращаться с мячом с такой ловкостью и быстротой, как я.

— Что думаешь? — спросил меня Иста.

— Там, на рынке, мне на глаза попались чудесные перья.

Я и вправду приглядел яркие перья, которые могли бы послужить прекрасной отделкой праздничной одежды моих дяди и тетушки, но приобрести их мне было не на что. Можно, конечно, было стянуть кусок каучука, но в случае разоблачения позор пал бы на всю нашу семью, а моей кровью накормили бы богов.

— На мяч, в который они играют, можно выменять уйму перьев и еще что-нибудь, что ты принес бы домой, в подарок близким.

Парнишка, который играл лучше других, похоже, принадлежал к благородной семье. Одежда его была из более тонкой ткани, чем у товарищей, и он отдавал команды, словно был главным. «Должно быть, это его мяч», — подумал я. Да и то сказать, откуда у простых ребят мог бы взяться мяч?

Я достал наш «кокосовый» мяч из мешка и бросил на каменную мостовую. Мяч отскочил, Иста в свою очередь ударил по нему и поймал, когда он основа отскочил. Это возымело желаемый эффект. Паренек, являвшийся, скорее всего, владельцем мяча, прервал игру и воззрился на нас.

— Откуда у вас кокосовый мяч? — спросил один из игроков.

— Да они из Народа Каучука, — пояснил заправила. — Посмотри, у них вся одежда и сандалии в подтеках от древесного сока.

Он, конечно же, сказал правду: невозможно добывать сок и не перепачкаться. Ну и потом, дядя предупреждал меня, что горожане считают себя выше сельских жителей.

Иста перекинул мяч мне.

— Осторожно, — шепнул он, — похоже, это сын кого-то из знати.

Но меня страшно разозлили тон и манера держаться этого городского задаваки. В тот момент мне было плевать, будь он хоть сыном самого Свежующего Господина.