Магия в скорлупе, стр. 1

Энн Доунер

МАГИЯ В СКОРЛУПЕ

Глава 1

Кроличья нора, ведущая сквозь время

Хорошенькое, укромное местечко — вот что надо виверне, чтобы отложить яйцо. В этом они похожи на кошек — те предпочитают растить котят под амбаром, подальше от человеческих глаз.

Уикка уже осмотрела несколько комнат в замке, но ни одна из них не подошла: эта чересчур душная, а в той, наоборот, гуляют сквозняки, третья — сырая, четвертая располагается слишком близко к туалету, а пятая — к спальне храпуна-кастеляна.

Уикка вздохнула. Слишком все это утомительно для драконихи, ожидающей малыша.

Она примостилась на выступе крепостной стены и, стараясь быть незаметной, наслаждалась теплом ласкового послеполуденного солнца. В саду у фонтана придворные слушали лютню и не замечали лишнюю горгулью у себя над головой.

Уикка расправила когти и начала неторопливо, по-кошачьи, вылизываться. Маленькая четырехлапая дракониха с небольшой изящной головкой и орлиным клювом была примерно такого же размера, как и каменные горгульи над водосточными трубами. Что бы ни говорилось в старых зоологических справочниках и современных словарях, у таких драконов действительно есть и передние, и задние лапы, а также мощные перепончатые крылья, как у летучих мышей. Крылатые драконы, их еще называют вивернами, очень похожи на кошек своей живостью, умом, повадками и тщеславием. У них узкие кошачьи глаза, втягивающиеся когти, и мурлыкают они совсем по-кошачьи.

А ведь как хорошо начиналось утро! У дальней стены заброшенной королевской часовни за гобеленом Уикка нашла небольшой сундук. В нем лежали наполовину изъеденные книжными червями молитвенники. Из их страниц можно было сделать чудесное мягкое гнездо, а в маленькой часовне было тепло, сухо, тихо и безлюдно. Там давно обитали только полевки да летучие мыши.

Она удовлетворенно мечтала, какую подстилку сделает в гнезде: свежая паутина, пух молодых сов, возможно, несколько длинных золотистых волосков с гребня принцессы, — когда в церковь вошли люди.

Старый король недавно женился на молодой благочестивой француженке. Кто-то вспомнил о часовне: ее решили вычистить, побелить и проветрить, а старую мебель сжечь, и в первую очередь — сундук, так приглянувшийся Уикке. Она спряталась на хорах и наблюдала, как красивые резные скамьи монахов превращались в дым. Надо было начинать все сначала.

Существовал, конечно, и более легкий способ. В комнате ее хозяина Гидеона, Королевского Чародея, было тепло, сухо и тихо. Гидеон знал, что Уикка скоро отложит яйцо, поэтому отгородил ее любимую лежанку и стал давать ей после обеда немного масла из лебяжьей печени. Можно было бы просто разодрать одну-две подушки, положить сверху мышиные усики и крылышки мотыльков — и дело с концом.

Но чувство собственного достоинства не позволяло Уикке принять помощь. Нельзя получить гнездо просто так. Его надо найти самостоятельно и держать втайне от всех, особенно от волшебников. Даже от своего хозяина.

Солнце скрылось за тучей, и сразу похолодало. Дракониха пошевелилась. Яйцо делало ее неловкой, она почувствовала его движение, когда с трудом поднялась. Ее переполняло непреодолимое желание копать и рвать что-либо — надо было устраивать гнездо. Но где?

Она побежала, если можно так сказать о быстрой ходьбе вперевалку, в дальний конец сада к осыпающейся стене, которая только и осталась от древнего замка, давным-давно разрушенного во время осады. Уикка утоляла свое желание устроить гнездо тем, что рыла глубокую яму среди дынь. И вдруг она наткнулась на это.

Сначала ей показалось, что она дорыла до стены, но то был не камень. И не земля, и не огонь, и не лед, и не воздух, и вообще ничего из того, что она знала. Кроме одного. Уикка села на задние лапы и удивленно фыркнула.

Оно пахло волшебством.

Волшебство ее хозяина хранилось в плотно закрытых бутылках и банках. Его выпускали, когда луна была на ущербе, а ветер дул в нужном направлении. И только тогда его щепотку растирали в ступке с ячменным вином и золой до тех пор, пока оно не приобретало силу, достаточную, чтобы отгонять демонов или притягивать крылатых драконов.

А это волшебство никогда не знало, что такое сосуд. Оно было диким, сильным и необузданным. Внезапно оно обратилось в огромное зияющее отверстие, большее, чем самая крупная дыня, большее, чем сама Уикка. От него, как от окон, покрытых ледяным узором, веяло чем-то прохладным, серебристым, слышалось тихое жужжание. Оно призывало ее к себе, как волны притягиваются луной, неумолимо и жадно.

Вдруг дракониха поняла, где она построит гнездо.

Виверна медленно вытягивала шею, пока кончик ее клюва не прорвал мерцающую поверхность. Появилась рябь, послышался звук, как будто кто-то тронул струну арфы, и в мгновение ока Уикка исчезла. На грядке не осталось ничего, кроме спутанных дынных плетей и темной раскопанной земли.

Когда виверна не явилась к обеду, Гидеон не обратил на это внимания. Уикка обычно не сразу являлась на его зов. Она предпочитала делать вид, будто пришла по собственной воле. Сворачиваясь клубком на коврике перед камином, Уикка всем своим видом говорила, что только собаки и другие неразумные создания прибегают на свист.

Но когда стало темнеть, а она все еще не вернулась, Гидеон встревожился. Он надеялся, что глупышка не застряла в склепе или того хуже — в темнице. Волшебник особенно боялся, что ее могут похитить. Даже привороженная виверна — та, которая была вызвана заклинанием и получила золотой ошейник и имя, — все-таки магическое существо. Уикка могла быть сильным оружием против своего хозяина, если бы попала в руки его врагов.

Например, кого-нибудь вроде Кобольда.

Гидеон и Кобольд выросли вместе и, когда им исполнилось шестнадцать лет, были отданы в учение Королевскому Чародею. Оба молодых человека понравились при дворе. Поэтому, когда старый маг удалился на покой разводить пчел, юноши держали испытание, кто из них более достоин высокого положения Королевского Чародея. Звание и волшебную палочку получил Гидеон, а Кобольд отправился странствовать, добывая себе хлеб насущный колдовством у провинциальных графов и престарелых военачальников. К сожалению, у него оставалось много свободного времени, чтобы лелеять свою обиду и оттачивать мастерство в заклинании младших демонов. Кобольд посылал их в замок шпионить за Гидеоном. Королевский Чародей подумал, что если виверна пропала, то Кобольд скоро об этом узнает. А уж он придумает, как воспользоваться ситуацией.

Гидеон набросил плащ и пошел искать Уикку. Он начал с проверки ее любимых местечек. Она не пила сливки в маслодельне, не дремала у огня в сушильне при прачечной, не охотилась на лягушек в зарослях лилий. Не дразнила нервных соколов, сидящих в клетках, и не принимала песчаные ванны на поле для турниров.

Волшебник лег на живот, чтобы заглянуть под голубятню, и в этот момент услышал сладкий голос:

— Ты что-то потерял, Гидеон?

Он вылез, отряхивая перья и пыль. Рядом с голубятней в платье из серебристо-голубой парчи стояла Фебрис, фрейлина королевы и одна из шпионок Кобольда. Ее можно было назвать красавицей, если бы не мертвенная бледность кожи. Волосы, выбившиеся из-под головного убора, были скорее белыми, чем золотистыми, а глаза водянисто поблескивали. В сумерках ее силуэт казался сотканным из холодного лунного света и пыли. Гидеон подумал, что, возможно, так и было.

— Мне показалось, что лиса проскользнула под голубиную клетку, — сказал он.

Она хищно глянула на него, как сова на мышь.

— Лиса? А почему бы не послать за ней виверну? Зачем пачкаться, когда она могла бы тебе помочь? — Слова капали с языка, как мед с ложки, но это напомнило магу вкус протухшего мяса, покрытого сахарной пудрой. Он засмеялся, и Фебрис испуганно отступила назад. Смех — сильное оружие против демонов.