Современный польский детектив, стр. 1

СОВРЕМЕННЫЙ

ПОЛЬСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Ежи Эдигей

Казимеж Коркозович

Иоанна Хмелевская

Ежи Эдигей

ЗАВЕЩАНИЕ САМОУБИЙЦЫ

Перевод И. Холодовой

В НОТАРИАЛЬНОЙ КОНТОРЕ

Адвокат Мечислав Рушинекий освободился, наконец, от последнего клиента. Посматривая на часы, он торопливо собирал со стола бумаги и как попало засовывал их в шкаф. Он договорился встретиться с весьма очаровательной... С кем именно? Это уже не так важно. Опаздывать на свидание ему не хотелось, а времени оставалось в обрез. Этот болтун отнял у него почти полчаса! До чего же хлопотные клиенты эти крестьяне. За свои гроши готовы всю душу вытянуть.

Мечислав Рушинекий, или попросту Метек, как обычно называли его приятели, был известен среди своих коллег тем, что довольно быстро управлялся с клиентами. Долго их пе задерживал: раз, два — и «будьте здоровы». Седовласый, жизнерадостный, несколько уже тяжеловатый, он был неравнодушен к прекрасному полу, дарам Бахуса и... пению, хотя заметим, что из этих трех пристрастий тяга к пению была у него весьма слабой. И сейчас он спешил отнюдь не на концерт в филармонию.

—Пан меценат [1], к вам еще клиент.

Адвокат посмотрел на курьера как на своего смертельного врага:

Кто такой?

Почем я знаю? Первый раз вижу.

А в пятницу он прийти не может?

Адвокат Рушинекий принимал по понедельникам, средам и пятницам.

—Я ему объяснил, что вы торопитесь, у вас, мол, третейский суд, но он уперся.— Опытный курьер прекрасно изучил нравы всех юристов конторы и почитал своим святым долгом охранять их от всякого рода неожиданностей. Но не всегда клиента удавалось уломать.

—Что он хочет?

— Говорит, по завещательному делу. По какому именно, не пожелал объяснить. Твердит только, что дело срочное и выгодное.— На слове «выгодное» курьер сделал ударение.

Черт! Что же делать?

Примите его, пан меценат. У меня глаз наметанный — не прогадаете,— уговаривал курьер Францишек и, перейдя на доверительный шепот, спросил: — Где вы договорились встретиться?

В «Шанхае».

—С той рыжей, что наведывалась сюда недавно? Адвокат утвердительно кивнул.

Ну, так я мигом сбегаю и передам, чтобы подождала часок.

Не знаю, согласится ли?

Согласится, согласится! Уж ей-то я зубы заговорю. Молокососа какого с завитой гривой, у которого в карманах ветер свищет, может, и не станет ждать. Ну а вас, пан меценат, будьте покойны, подождет. Хоть ей годков девятнадцать, не больше, а видно, голова на плечах имеется.

Пан Францишек,— решился Рушинский,— давайте этого клиента и... уладьте вопрос с моей дамой. Скажите, что у меня неотложное дело, как только освобожусь, сразу же...

Хорошо, хорошо, вы не беспокойтесь. Францишек провернет операцию на сто два. Разве мне это впервой?!

Место за столом напротив адвоката занял мужчина лет пятидесяти, может, чуть старше. Высокий лысеющий блондин со светло-голубыми глазами и крупным, выступающим носом. Он был в сером костюме.

Ярецкий,— пробасил клиент.— Влодзимеж Ярецкий к вашим услугам. Вот мое удостоверение личности.— Сказав это, он положил на стол зеленую книжечку.

Слушаю вас,— прервал его Рушинский, пытаясь остановить поток слов и сократить до минимума визит клиента.

Прошу вас, посмотрите удостоверение, пусть все будет как положено.

Из вежливости адвокат раскрыл документ. С фотографии, сделанной, по-видимому, несколько лет тому назад, на него смотрел владелец удостоверения. На страничке рядом Рушинский прочел, что Влодзимеж Ярецкий родился в Млаве в 1918 году. В графе «гражданское состояние» значилось «женат», в графе «профессия» — «ремесленник». Печать и соответствующая запись свидетельствовали, что удостоверение было выдано одним из отделений милиции города Варшавы.

Рушинский вернул документ клиенту, и тот засунул его в большой, изрядно потрепанный бумажник.

Итак, слушаю вас,— повторил вопрос адвокат.

Я относительно завещания. Если человеку уже стукнуло пять десятков, ему в самую пору подумать о смерти и навести порядок в своих делах, до того как глаза закроет.

Ну, положим, вам еще рановато спешить на тот свет. Да и не кажетесь вы человеком болезненным,— возразил из вежливости адвокат, а про себя подумал: «Если бы тебя, зануду, сейчас кондрашка хватила, можно было бы только благодарить провидение господне».

Никому не ведомо, что нас ждет,— назидательно изрек меж тем Ярецкий.— Посему я решил сделать завещание и с тем пришел к вам.

Разве у вас нет своего адвоката? Вам было бы лучше обратиться по этому вопросу к адвокату, который уже вел какие-либо ваши дела.

Адвокат адвокату рознь. О вас же я столько хвалебного и в газетах читал, и от людей слышал. Вот и подумал — пожалуй, лучше адвоката Рушинского никто мне этого дела не уладит. Так прямиком и пришел к вам.

Весьма польщен,— произнес Рушинский с миной страдальца, которому бормашина прошлась по открытому нерву.

Я знаю, вы очень спешите. Понимаю — важные дела.

Да, очень важные,— подтвердил Рушинский.

Ну, так я коротко.

На сей раз, адвокат промолчал, дабы не затягивать разговора.

—Решил написать завещание...

— Существует три формы,— прервал Рушинский клиента, желая поскорее ввести его в курс дела,— собственноручное, нотариальное и, наконец, особое, изложенное устно и записанное третьим лицом в присутствии двух свидетелей.

—Это я знаю. Прежде чем прийти к вам, я заглянул в семейный кодекс. Завещание у меня готово. Я хочу, чтобы вы прочитали его и сказали, не упустил ли я чего из виду.

Многословный Ярецкий достал большой серый конверт, открыл его и протянул адвокату сложенный лист бумаги. Рушинский развернул и углубился в чтение. Разговоры кончились, и он, наконец, смог приступить к делу. Завещание было напечатано на машинке и только подпись и дата проставлены от руки.

Завещание должно быть написано вамп собственноручно,— объяснил адвокат.

Да я ведь пишу как курица лапой. Кажется, теперь разрешается печатать завещание на машинке, лишь бы подпись была подлинная? А то, что это моя подпись, вы и сами видите. Если нужно, могу еще раз подписаться, в вашем присутствии.

Сказав это, Ярецкий вынул из кармана ручку и вывел внизу: «Подписал еще раз в присутствии адвоката Рушин-ского — Влодзимеж Ярецкий».

Действительно, почерк клиента оставлял желать лучшего. Когда Ярецкий подписывался, у него чуть завернулся рукав, и адвокат увидел на запястье большой шрам. Он мог быть от пули или ножа. Похоже, что рана нанесена недавно, рубец был еще красный.