Младший, стр. 37
— Ладно, я на студию, с ребятами надо перетереть. Завтра же контракт подписываем, — попрощался он уже в дверях.
— Завтра? — как бы между прочим переспросил Макеев.
— Ага, с утра. Ну давай, до вечера, — кивнул Алеша и скрылся за дверью.
Вернулся Лазарев со студии около восьми. День прошел удачно, и он был в хорошем настроении. Ребята из группы были довольны проектом, над которым собирались работать в ближайшее время. Работа интересная, трюки задумываются классные, и платят хорошо, директор «Стар Сервиса» не поскупился. Игорь особенно радовался, у него прибавление в семье скоро ожидается, лишние деньги не помешают. Витьку, правда, с трудом удалось уговорить отложить отпуск, но в конце концов все пришли к обоюдному согласию. В общем, все складывалось удачно, оставалось только прибыть на киностудию завтра к девяти и поставить подпись под контрактом.
Вечером ему удалось поговорить по телефону с Верой, и та, хоть и торопилась — спешила к очередному пациенту, — отвечала ласково и называла Алешей. Вера… После их последней встречи она как будто оттаяла, хотя — он чувствовал — все еще не подпускала его близко, смотрела настороженно и опасливо. Впрочем, какую-то брешь в ее ледяном спокойствии все же удалось пробить, а значит, была надежда… Он не задавал себе вопроса, на что надежда, не хотел думать, что будет, если Вера все-таки согласится, сдастся под его натиском. Как он разрешит эту ситуацию, что предложит этой женщине, как поведет разговор с женой, Алексей не знал. Все эти вопросы казались слишком сложными, нарушающими простую и ясную гармонию его чувства к Вере, этой милой зеленоглазой девочке, которую он — сейчас был в этом уверен — искал всю жизнь. Как-нибудь потом, со временем, все решится, образуется само собой, сейчас же главное, чтобы она не отводила взгляд, улыбалась в ответ, не отстранялась от его рук. Главное, чтобы она поверила ему, как когда-то.
Лешка въехал во двор, припарковал «Ниссан» у подъезда. На тротуаре соседские пацаны играли в футбол, он вбежал в толпу мальчишек, врезался в самую кучу-малу, принялся, отдуваясь и толкаясь, бороться за мяч. Наконец удалось поддеть его носком ботинка. Лазарев побежал вперед, ведя мяч перед собой, не обращая внимания на озабоченно сопящих вокруг пацанов, размахнулся и ударил ногой, направив мяч между двумя деревянными ящиками, служившими воротами.
— Гол! — заорали мальчишки.
— Нечестно! Не считается! — заныла вторая команда.
— Ладно, пацаны, извиняйте. Больше не буду! — улыбнулся Алеша и скрылся в подъезде.
В квартире было тихо. «Куда это все подевались?» — недоуменно оглядывался Алеша. Ну бабка, ясно, спит. Марианна… На работе, что ли, еще? А брат-то где? Разувшись, он прошел на кухню. Леонид, сгорбившись, сидел за кухонным столом. Перед ним стояла наполовину опорожненная бутылка водки, валялись обрезки колбасы, крошки хлеба. Он исподлобья глянул на брата, отвел воспаленные глаза и ничего не сказал.
— Лень, ты чего? — испугался Лазарев. — Случилось что?
Он сел за стол рядом с братом, попытался заглянуть ему в лицо. Макеев молча придвинул к нему вторую рюмку, налил водки.
— Выпьем, Леха!
— Да что такое-то? — не на шутку встревожился Алексей.
— Из Америки мне звонили, — объяснил Леонид. — Друг мой погиб, Джереми…
Он поднял рюмку на уровень глаз, настойчиво посмотрел на брата. Тот тоже поднес к губам свою, сказал растерянно:
— Ну что же… Светлая память…
Через полчаса Леонид, казалось, уже отяжелевший, захмелевший, пьяно растягивая слова, повествовал брату:
— Понимаешь, он мне как брат был… Да вот… как ты… почти…
Макеев наваливался на плечо, горячо дышал в лицо перегаром и все наливал и наливал в Алешину рюмку. Тому пить не хотелось, слишком светлое было в этот вечер настроение. К тому же завтра с утра нужно быть на студии, и не хотелось бы появиться перед директором кинокомпании с похмела. Но не бросишь же брата, когда у него горе… В конце концов, хоть сочувствие-то он может проявить… К тому же тут в бутылке не так уж много осталось. А, ладно, была не была, авось до завтрашнего утра протрезвеет.
Леонид снова разлил водку по рюмкам, отодвинул опустевшую бутылку и, словно фокусник, извлек из-под стола еще одну.
— Э, нет, — запротестовал Алеша. — Не могу больше, брат, честно. У меня контракт завтра и…
— Ты не понимаешь… — пьяно помотал головой Леня. — Он такой молодой был, талантливый… И так нелепо… А, что говорить, — он махнул рукой и, не слушая Алешиных возражений, пододвинул к нему рюмку.
Лазарев нехотя выпил. Он чувствовал, что в голове уже помутилось, в ногах разлилась приятная тяжесть. И завтрашняя встреча казалась совсем уже неважной. Да кто он, в конце концов? Взрослый же мужик! Ну выпьет малость, подумаешь… Как-нибудь все образуется.
— Лень, у меня голова что-то, — в последний раз попытался отвертеться он.
— Болит? — обернулся Макеев. — Это мы быстро, это мигом. — Он вытащил из кармана рубашки упаковку таблеток и протянул брату. — Американские! Прими, сразу пройдет.
— А ничего, что с алкоголем? — неуверенно переспросил Алексей.
— Да ну, фигня, — махнул рукой Леонид.
Алеша пожал плечами и проглотил круглую таблетку.
Дальнейшее он помнил смутно. Все кружилось и покачивалось. Из неприветливой, неустойчивой темноты выплывало искаженное лицо брата, звякали где-то над головой рюмки, тошнотворно пахло спиртом. То исчезало, то нависало над ним кухонное окно, сначала освещенное розовыми закатными полосами, затем темное. Бухала в глубине квартиры входная дверь. Алеша по мере сил сопротивлялся, не желая проваливаться в вязкую темноту, пытался ухватить за хвост уплывающую реальность. Вот кто-то сдвинул табуретку, руки брата подхватили его под мышки, потащили.
— Отстань, — простонал он. — Отпусти!
— Давай-давай, — ответил откуда-то издалека Ленин голос. — Тебе хватит уже. Спокойной ночи!
Его потащили, втолкнули в комнату, и сразу же бросилась на него широкая кровать. Алеша ничком повалился поперек покрывала, спрятал лицо в подушку и вырубился.
Еще разуваясь в прихожей, Марианна услышала доносящийся из спальни громовой храп Алексея. Сунув ноги в тапочки, она прошла на кухню. Леонид, кажется, слегка выпивший, но вполне уверенно держащийся на ногах, мыл посуду.
— Что тут у вас происходило? — нахмурилась Марианна, увидев на подоконнике пустые бутылки. — Что там с Алешей?
— Мариш, — примирительно протянул Леня, — ну, выпил мужик, перебрал… С кем не бывает? Может, проблемы какие на работе.
— А ты чего его вовремя не остановил? — не отставала Марианна.
— Я ему не нянька, — с неожиданной злостью отозвался Макеев. — Давно уже…
Он завернул кран, шагнул к Марианне, провел по ее щеке влажной горячей рукой.
— Да ладно, Мариш, — хрипло шепнул, почти касаясь губами шеи. — Чего ты заводишься…
Женщина судорожно глотнула, чуть отступила.
— Лень, я не могу! Не здесь, — попросила она.
— Почему? — Пальцы Макеева уже расстегивали блузку, дотрагивались до груди. — Он не проснется…
— О господи! — выдохнула она, откидывая голову, подставляя шею под горячие прикосновения его губ.
Леонид, обхватив ее за плечи, повлек из кухни. Остановились в коридоре, Макеев прижал женщину к стене, словно не в силах сдержаться, дотерпеть до комнаты, резко развернул спиной, грубо задрал юбку. Она тихо вскрикнула, подчиняясь его настойчивым движениям. Леонид почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, пропустило удар и вновь застучало с удвоенной силой. Было что-то удивительно волнующее в том, чтобы обладать этой женщиной прямо здесь, в доме, где тяжело дышит за стеной нежно любимый и горячо ненавистный брат.
10
Лазарев изо всех сил гнал «Ниссан» вперед, лавируя из ряда в ряд, на скорости входя в крутые повороты, дворами объезжая пробки. Как назло, улицы были запружены машинами, справа и слева раздавались раздраженные гудки, он же, не обращая внимания, продолжал рваться вперед. Откуда-то слева вынырнул гаишник и махнул перед лобовым стеклом полосатым жезлом, но Алеша не остановился, проскочил мимо. «Не хватало еще, чтобы меня в трубку дышать заставили, — лихорадочно соображал он. — Еще права отберут за вождение с перепою».