Младший, стр. 27

— Да-а… — протянул Алексей. — Интересно…

Вид у него был совершенно обалдевший, и Леонид, уверенный в победе, деловито заговорил:

— С документами нужно поторопиться. Билет уже можно заказать, пока визу будем оформлять. Съемки надолго откладывать нельзя, сам понимаешь. Люди серьезные, ждать не любят…

— Погоди, погоди, — Алеша помотал головой, словно не в силах сразу справиться со всей свалившейся информацией. — А ехать-то когда, прямо сейчас, что ли?

— Естественно!

— Э, нет, сейчас не могу, — покачал головой Лазарев.

— Что значит — не могу? Почему? — не поверил своим ушам Леня.

— Да у меня съемки на носу. Контракт через неделю подписываем с одной кинокомпанией, я договорился уже.

— Постой, постой. Ты, может, не совсем понял? — настойчиво потряс его за плечо старший брат. — Какой контракт, какие съемки? Я тебе предлагаю главную роль в американском сериале. В голливудском проекте, въезжаешь?

— Да не могу, ребята на меня рассчитывают. И потом… На хрен мне сдалась эта главная роль?

— Как это — на хрен? — опешил Леонид. — Да это же… Это огромные деньги, тебе такие и не снились. И потом — известность все-таки… Ты здесь двадцать лет в кино, а твоей рожи никто не знает. А там полгода — и ты звезда мировой величины.

— Ну, денег мне и так хватает, не жалуюсь, — заметил Алеша. — А насчет славы… Так мне это никогда не было нужно: ни когда спортом занимался, за известностью не гонялся, ни сейчас. Я дело свое люблю, понимаешь?

— Какое дело? — неприязненно скривился Макеев. — Прыгать, бегать, на руках стоять?

— Именно! — радостно подтвердил Алеша. — Прыгать, бегать, на руках стоять, преодолевать себя. Мне это нравится. Да я мог бы тем же самым в пустом спортзале заниматься, все равно. Так что придется твоим воротилам американским кого-нибудь другого искать на роль, уж извини.

Леня прямо-таки задохнулся от неожиданного ответа. Вот же дебил! Всегда был дебилом, так и не поумнел! Такой шанс одному на тысячу выпадает, а он еще нос воротит.

— Ты больной какой-то, честное слово! — не скрывая досады, брякнул Макеев. — Любой счастлив был бы на твоем месте.

— Ну так пусть любой и снимается, — просто улыбнулся Алеша. — А мне моя жизнь нравится, и менять ее не хочу. Здесь у меня дом, семья, работа, мои ребята, которые на меня рассчитывают. Как я их брошу? Мать, бабка, в конце концов. Да и жена. Как думаешь, рада она будет, если я на неопределенный срок в Штаты свалю? Не, Лень, не выйдет ничего, извини.

Алеша поднялся с дивана и двинулся к выходу, желая показать, что вопрос исчерпан. Леонид не мог до конца поверить, что его единственная надежда, последний шанс исправить свое положение, рухнула. Неужели это все, он может разворачиваться и сию минуту лететь обратно? А это значит, что все пропало! Акула-Гарднер вышибет его под зад коленом, если он не предоставит замену разбившемуся Форксу, да еще и выставит астрономический счет. Это утопит его, а ведь Леня только недавно зажил как человек, так надеялся сделать себе на этом проекте имя.

Нет, нельзя сдаваться просто так. Вся эта болтовня — «я люблю свое дело, мне нравится моя жизнь» — ничего не стоит. Не может быть, чтобы человек был равнодушен к деньгам и славе. Ведь не юродивый же его любезный братец, в конце концов. Что-то за этим кроется, держит его здесь. И нужно обязательно узнать, что это.

— Вот что, — остановил Макеев брата в дверях. — Все-таки подумай еще. Давай будем считать, что это не окончательный твой ответ. Я все равно пробуду здесь еще три недели, так что ты вполне можешь успеть передумать, — натянуто улыбнулся он.

Алексей пожал плечами:

— Договорились. Но вряд ли я передумаю.

— Ладно, еще поговорим, — примирительно сказал Леонид. — Спокойной ночи.

3

Эту ночь Макеев спал плохо. Сказывалась двенадцатичасовая разница во времени с Америкой. Да и вечерний разговор с братом не добавил спокойствия. Леонид ворочался на диване, снова и снова придумывая, как вынудить Алешу согласиться на его предложение. Дурак! Сам же отталкивает удачу. Нет, нужно во что бы то ни стало уговорить, обмануть, заставить брата. Сам же потом спасибо скажет.

Изредка Леня проваливался в короткий, не приносящий облегчения сон, но, кажется, и тогда его сознание продолжало лихорадочно искать выход из положения. Забыться удалось только под утро, когда за окном уже посветлело и в форточку пахнуло предрассветным холодом.

Он провалился в тяжелый, одурманивающий голову сон. В окружавшем сумраке мелькали разрозненные картинки, видения, обрывки разговоров. Вот, хищно улыбаясь, оскалил свои акульи челюсти Гарднер. Джереми откинул на подушку белокурую голову, отирая тыльной стороной ладони испарину на висках. Или не Джереми, а родной брат Алеша? Да, конечно, это он, лежит навзничь на кровати, снизу вверх глядя на склонившегося над ним Леонида. Нужно сказать что-то, протянуть руку, дотронуться кончиками пальцев до его щеки. Но вдруг откуда ни возьмись появляется Марианна, отпихивает его от кровати и плюхается на ложе рядом с мужем, похабно ухмыляясь.

Макеев проснулся, сел на диване, передергиваясь от охватившего его гадкого чувства. За окном было еще темно, в квартире спали. Где-то там, за дверью, ровно дышал во сне его младший брат, а рядом, обвив его тонкими руками, дремала Марианна. Макеев стиснул зубы, привычным движением нашарил в темноте таблетки. Отличное недорогое средство, гарантирующее спокойный здоровый сон даже в доме, наполненном кошмарами из прошлого. Он откинулся на подушку и прикрыл глаза.

Но выспаться как следует так и не удалось. Едва он успел увидеть себя молодым, подающим надежды спортсменом Леней Макеевым, поднимающимся на пьедестал под восторженные крики толпы, как где-то совсем рядом что-то загрохотало, раздался женский визг, и Леонид подскочил на постели. Он открыл глаза, глубоко вдохнул и тут же закашлялся от плавающего в воздухе едкого удушливого дыма. Из кухни доносились истерические вопли матери:

— Пожар! Пожар! Алеша, спасай! Она снова дом подожгла!

Ей вторили басовитые выкрики Валентины Васильевны:

— Сгинь отсюда, Ларка, не мешай! Я всех их порешу, ни один не уйдет, нечисть фашистская!

Быстро натянув брюки, Леонид выбежал из комнаты. По коридору уже мчался на помощь Алексей. В утренней полутьме Лене неожиданно почудилось, что из глубины квартиры появился прежний восемнадцатилетний Алеша — глаза горят, золотистые пряди волос прилипли ко лбу, тело, сильное и гибкое, движется плавно и легко, без малейшего напряжения. Не обратив на него внимания, брат исчез в задымленной кухне. Следом за ним появилась Марианна, на ходу запахивая короткий полупрозрачный халат. Леня оценивающе взглянул на ее обнаженные, все еще стройные ноги, на видневшуюся в кружевном вырезе высокую грудь. Марианна встретилась с ним глазами, вспыхнула и потупилась.

— Что это тут у вас происходит? — спросил Макеев.

— А, — отмахнулась она. — Бабушка опять партизанит. Не обращай внимания, у нас это часто бывает.

Через полчаса сложенный Валентиной Васильевной под кухонным столом костерок был потушен, старуха успокоена и уложена в постель. В распахнутые окна квартиры ворвался ветер, унося с собой сизые хлопья дыма. В гостиной Лариса, в замысловатом черном платье с нашитыми стразами, полулежала в кресле, выставив вперед ноги в туфлях на шпильке. Выбившиеся из прически высветленные локоны разметались по спинке кресла.

— Мамочка, успокойся. На, выпей, — Алеша протянул ей рюмку коньяку.

Лариса пригубила и снова томно закатила глаза.

— Ну вот, молодец, — подбодрил ее сын. — А теперь расскажи все по порядку.

— Возвращаюсь я домой, — плаксиво начала Лара.

— Постой, а откуда ты возвращалась в шесть утра? — удивленно поднял брови Леня.

Лариса, возмущенно фыркнув, проигнорировала вопрос.

— Ну ты что, Лень, как с луны свалился, — шепнула ему Марианна. — У нее же бурная личная жизнь.