Алмазная колесница. Том 2, стр. 27

– Как это – «отрезал лицо»? – спросил Фандорин.

– В точности неизвестно. Должно быть, фигуральное выражение, означающее «изрезал», «обезобразил», «сделал неузнаваемым».

– А что вы говорили про з-змею? Мамуси-гама – так, кажется?

– Да. «Крадущиеся» славились тем, что очень ловко использовали в своих целях животных: почтовых голубей, охотничьих ястребов, даже пауков, лягушек и змей. Отсюда и пошли легенды о том, что они умеют превращаться в любую тварь. Особенно часто синоби носили с собой гадюк, которые никогда их не кусали. Змея могла пригодиться для приготовления снадобья – тогда ниндзя выдавливал у неё несколько капель яда. Для того, чтобы подпустить её в постель к врагу. Наконец, для устрашения. «Змеиный серп» – это когда мамуси за хвост привязывают к рукоятке от серпа. Размахивая этим экзотическим оружием, «крадущийся» мог повергнуть в панику целую толпу народа и, воспользовавшись давкой, скрыться.

– Сходится! Всё сходится! – взволнованно сказал Эраст Петрович, вскакивая. – Капитана убил ниндзя, воспользовавшись своим п-потайным искусством! И я вчера видел этого человека! Теперь мы знаем, кого нам искать! Старика-синоби, связанного с сацумскими самураями!

Доктор и инспектор переглянулись, причём у Твигса при этом был несколько сконфуженный вид, а японец качнул головой, словно бы с лёгкой укоризной.

– Мистер Твигс прочёл очень интересную лекцию, – медленно сказал Асагава, – но забыл упомянуть одну важную деталь… Коварных синоби уже триста лет, как нет.

– Это правда, – виновато подтвердил врач. – Я, наверное, должен был с самого начала об этом предупредить, чтобы не вводить вас в заблуждение.

– Куда же они д-делись?

В голосе титулярного советника звучало неподдельное разочарование.

– Видимо, мне придётся довести мою, как выразился инспектор, «лекцию» до конца. – Доктор приложил руку к груди, как бы прося у Асагавы прощения. – Триста лет назад «крадущиеся» жили в двух долинах, отделённых одна от другой горным хребтом. Главному из кланов принадлежала долина Ига, отсюда и их название: ига-ниндзя. Пятьдесят три семейства потомственных шпионов владели этой маленькой провинцией, со всех сторон укрытой отвесными скалами. У «крадущихся» существовало нечто вроде республики, которой правил выборный дзёнин. Последнего правителя звали Момоти Тамба, об этом человеке ещё при жизни ходили легенды. Император пожаловал ему почётный герб, на котором были изображены семь лун и стрела. Летопись рассказывает, что злая колдунья прогневалась на Киото и предала его проклятью: в небе над императорской столицей зажглись семь лун, и все жители тряслись от ужаса, напуганные столь небывалой напастью. Государь призвал на помощь Тамбу. Тот кинул один взгляд на небосклон, вскинул свой лук и безошибочно послал стрелу в ту из лун, которой прикинулась волшебница. Злодейка была убита, и наваждение рассеялось. Одному Богу известно, что там произошло на самом деле, но, судя по тому, что о Тамбе ходили подобные сказания, репутация у него и в самом деле была легендарная. На свою беду могущественный дзёнин поссорился с ещё более могущественным человеком – великим диктатором Нобунагой. И это уже не сказки, а история.

Трижды Нобунага посылал войска завоевать провинцию Ига. Первые два раза малочисленные ниндзя побеждали самураев. Они нападали ночью на лагерь карателей, устраивая поджоги и сея панику; истребляли лучших командиров; переодевались во вражескую форму и провоцировали кровавые столкновения между разными частями вторгшейся армии. Тысячи воинов сложили головы в ущельях и на горных перевалах…

Наконец, терпение Нобунаги лопнуло. В девятый год Небесной Справедливости, то есть в 1581 году христианского летоисчисления, диктатор привёл в Ига огромное войско, в несколько раз превосходившее по численности население долины. Самураи уничтожали на своём пути всё живое: не только женщин и детей, но домашних животных, горных зверей, даже ящериц, мышей и змей – они боялись, что это перевоплотившиеся синоби. Хуже всего было то, что захватчикам помогали ниндзя из соседней провинции Кога, так называемые кога-ниндзя. Они-то и обеспечили Нобунаге победу, поскольку знали все хитрости и уловки «крадущихся».

Момоти Тамба и остаток его воинства засели в старом храме на горе Хидзияма. Они сражались до тех пор, пока все не погибли от стрел и огня. Последние из «крадущихся» перерезали себе горло, предварительно «отрезав» лица.

С гибелью Тамбы и его людей история синоби, в общем, заканчивается. Кога-ниндзя, оказавшие помощь завоевателям, получили в награду самурайское звание, а позже исполняли обязанности охранников сёгунского дворца. Войны закончились, в стране на два с половиной столетия воцарился мир, и ремесло синоби оказалось невостребованным. На сытной, бездельной службе прежние кудесники тайных дел за несколько поколений утратили все свои навыки. В последний период сёгуната, перед революцией, потомки «крадущихся» охраняли женские покои. Они разжирели, обленились. Самым главным событием в их жизни теперь стал снегопад.

– Что? – переспросил Эраст Петрович, решив, что ослышался.

– Да-да, – усмехнулся доктор. – Самый обыкновенный снегопад, который в Токио, впрочем, случается не каждый год. Если снег выпадал на Новый Год, во дворце устраивали традиционную забаву: служанки делились на два войска и перекидывались снежками. Две визжащие от возбуждения команды – одна в белых кимоно, вторая в красных – устраивали баталию на потеху сёгуну и придворным. Посередине, разделяя две армии, стояла цепочка из ниндзя, одетых в чёрную униформу. Разумеется, большинство снежков летели в их отупевшие от векового безделья физиономии, и все зрители покатывались со смеху. Таков бесславный конец секты страшных убийц.

Перевёрнута
Ещё одна страница.
Новогодний снег.

Белая лошадь в мыле

Но Фандорина эта история не убедила.

– Я привык д-доверять фактам. А они свидетельствуют, что синоби не исчезли. Кто-то из ваших разжиревших бездельников всё же пронёс через столетия тайны этого страшного ремесла.

– Невозможно, – качнул головой Асагава. – Став дворцовыми стражниками, синоби получили самурайское звание, а значит, обязались жить по законам Бусидо, кодекса рыцарской чести. Они не «отупели», они просто отказались от подлого арсенала своих предков – вероломства, обмана, убийства исподтишка. Ни один из вассалов сёгуна не стал бы тайно хранить и передавать своим детям столь постыдные навыки. Почтительно советую вам оставить эту версию, господин вице-консул.

– Ну а если это не потомок средневековых ниндзя? – воскликнул доктор. – Если это самоучка? Ведь существуют трактаты с подробным описанием приёмов ниндзя, их инструментов, секретных снадобий! Я сам читал «Повесть о тайнах крадущихся», написанную в семнадцатом веке неким Киёнобу из прославленного рода синоби. Тогда же появился и 22-томный труд «Десять тысяч рек стекаются в море», его составил Фудзибаяси Самудзи-Ясутакэ, отпрыск ещё одной почитаемой у ниндзя фамилии. Можно предположить, что есть и другие, ещё более подробные манускрипты, не известные публике. По этим инструкциям вполне можно было воскресить утраченное искусство!

Инспектор промолчал, но по выражению его лица было ясно, что в подобную вероятность он не верит. Впрочем, титулярному советнику показалось, что разговоры о синоби Асагаве вообще малоинтересны. Или то была японская сдержанность?

– Итак, – стал подводить предварительные итоги Эраст Петрович, внимательно поглядывая на инспектора. – Пока мы располагаем очень немногим. Мы знаем, как выглядит предполагаемый убийца капитана Благолепова. Это раз. Но если этот человек владеет навыками синоби, то наверняка умеет изменять свою внешность. У нас есть два одинаковых оттиска пальца. Это два. Но можно ли доверять подобному способу опознания, неизвестно. Остаётся третье: хозяин «Ракуэна». Скажите, Асагава-сан, дала ли что-нибудь ваша слежка?