Мечи Ямато, стр. 40

Но, черт побери, какое дерево вымахало из его случайной, без всякого умысла болтовни! Поразительно!

— Или нанесите удар первыми, — сказал гимнаст. — Но не в темноте из-за угла. И не ножом или дубинкой. А... предложите этому вашему самураю и его помощникам стать членами братства Белого Дракона. Помощников подкупите деньгами, самурая... самураю... что бы такое придумать...

— Это, конечно, ронин, раз он нанялся на службу к горожанину, — неожиданно в разговор вступила Ацухимэ. — Любой ронин мечтает служить могущественному господину, состоять в дружине самураев, участвовать в сражениях, заслужить ратную славу, красиво умереть смертью воина.

Девушка замолчала.

— О! — поднял палец Артем. — А ты, Сюнгаку, говорил, «не подождет ли госпожа у колодца». Значит, так и делай. Расскажи самураю о таинственном и могущественном господине самурайского звания, посланнике Белого Дракона, наделенном изрядной толикой драконьего могущества. Расскажи, что господину скоро понадобятся воины, потому как грядут великие дела по спасению страны. Пусть лучше готовится к великим битвам и захватывающим поединкам, а не отвлекается на мелочные, недостойные самурая делишки.

— Спасибо, господин Ямамото, я так и сделаю. Я выполню все приказы.

Голос Сюнгаку вдруг зазвенел, как рельс, по которому ударили кувалдой:

— Ты указал нам путь, ты открыл нам глаза, ты сделал из нас людей, и ты наш господин навсегда, Ямамото — Белый Дракон. Спасибо, что ты принял о-сэйбо. Но этого мало для того, чтобы ты осознал всю глубину нашей преданности. Сейчас...

Сюнгаку отогнул половую циновку и достал из-под нее короткий широкий нож и узкую дощечку. Едва Артем все это увидел, как у него зашевелились нехорошие подозрения. И пятна на дощечке какие-то странные. А когда Сюнгаку положил на дощечку ладонь, отведя в сторону мизинец, и поднял нож...

— Стоять! — рявкнул Артем, не хуже, чем давеча орал на своего помощника сам Сюнгаку. — А-ат-ставить безобразие!

И перехватил занесенную руку Сюнгаку. «Ну, эти японцы прямо как дети, чес-слово!»

— Отдай нож... Вот так! Два замечания, Сюнгаку. — Артем старался говорить как можно спокойнее. — Первое — не стоит злоупотреблять отрезанием пальцев. Я все понимаю — красивый ритуал, вам всем понравилось. Не только у одних самураев должны быть красивые ритуалы, все верно. Но в нашем деле все хорошо в меру. Поэтому приказываю мизинцы впредь резать только тем, кто в чем-то провинился, и никак иначе. Это приказ, ясно? Очень хорошо.

Артем скосил глаза на Ацухимэ: грозовая мрачность ушла с лица девушки, теперь на ее место пришла глубокая задумчивость.

— Второе замечание, Сюнгаку, — продолжил Артем. — Не надо сразу отхватывать весь мизинец. Вполне достаточно на первый раз, за первую вину, отрезать одну верхнюю фалангу. За вторую вину — вторую фалангу. Постепенно, понятно?

Сюнгаку горячо кивнул, жадно поедая глазами начальство. Какой-нибудь прусский капрал из девятнадцатого века заплакал бы от умиления чистыми младенческими слезами, увидев это выражение лица рядового Сюнгаку.

Артем взглянул на Ацухимэ. Она пожала плечами и скорчила гримасу, мол, понимаю, надо — значит надо, придется перетерпеть. Ага, к девушке опять вернулось отменное настроение. Женщина есть женщина. Будь хоть дочь самурая, хоть сестра самурая, а настроение изменчивое, как и у всех остальных.

— Слушай сюда, Сюнгаку, — тяжко, как и положено перед нелегкой работой, вздохнул Артем. — Что скажу, будешь повторять за мной слово в слово, пока не выучишь...

Придется отложить прощание. А он-то уже собирался говорить «пока»! Думал, вот обговорит с Сюнгаку кое-какие несложные вопросики, главным образом по поводу того, как связь держать будут, и они с Ацухимэ откланяются. И пойдут себе дальше. Теперь Артем понял, что придется малость подзадержаться. Никуда теперь не денешься — раз признали за господина и поклоняются тебе, как идолу, придется нести начальственный крест. Придется вразумлять и наставлять, объяснять, что надо делать, а чего нельзя ни в коем случае, а также придется ставить подчиненным ближайшие и среднесрочные задачи. Такова уж ты, ноша командирская...

... Они с Ацухимэ стояли, облокотясь на перила деревянной ограды, сооруженной вдоль глубокого оврага. Тот ли это Бездонный Овраг, о котором упоминал Сюнгаку, или другой какой, они не знали и выяснять не собирались — ни к чему. Но овражец глубокий, этого не отнять.

Отсюда открывался отличнейший вид на замок Нобуиага. Впрочем, Артем знал и другие места, откуда вид был еще более впечатляющим. Например, с той горушки, откуда он любовался цитаделью даймё в прошлый раз.

А даймё сейчас там — за рвом с водой, за высокими зубчатыми стенами из бутового камня. Во всяком случае, в этом Артема заверил Сюнгаку. Новоявленному якудза можно было доверять — он был в курсе всех городских сплетен. Причем зачастую получал информацию из первых рук — в игорном заведении бывали всякие люди. И хотя сама игра проходила в молчании — болтать, как и проявлять свои эмоции, считалось неприличным и недопустимым, — но люди выходили на улицу, и далеко не всех сразу тянуло бежать домой. Некоторые сидели на веранде, пили сакэ и болтали — между собой или с тем же Сюнгаку, который, как правило, всегда по вечерам и ночам дежурил у входа.

Бывали в игорном заведении и самураи Нобунага. Вот от них Сюнгаку и знал, что Нобунага последние две недели почти безвылазно находится в замке. А затворником он стал после того, как на его жизнь неудачно покушались. Подробностей покушения Сюнгаку выяснить не удалось — едва речь заходила о подробностях, самураи замолкали, как бы пьяны они ни были. Но покушение имело место, это точно. И это плохо, понял Артем. Теперь даймё вдвойне, если не вдесятеро, будет настороже.

Из всех дел, намеченных на пребывание в Ицудо, им с Ацухимэ оставалось лишь посетить постоялый двор, чтобы помыться горячей водой в деревянных бочках-банях, ну а затем заглянуть в продуктовую лавку и купить кое-что в дорогу. Нежданно-негаданно оказалось, что они могут скупить при желании все продукты в лавке, а то и выкупить у хозяина саму лавку.

— Теперь мы с тобой богачи! — Артем пнул ногой стоявший у ног короб, в котором лежал заветный мешочек. Внутрь мешочка они пока не заглядывали, но не приходилось сомневаться, что их ждут сплошные приятные открытия. Хотя бы просто потому, что дареному коню в зубы не смотрят.

«На то, чтобы создать что-то хорошее, допустим Академию наук, нужно потратить годы, — вот о чем вдруг подумал Артем. — Зато дурное и криминальное вырастает в два счета, дунуть-плюнуть не успеешь. Отчего так?»

— Это хорошо, — сказала Ацухимэ, имея в виду привалившее богатство. — У нас теперь будет больше доводов в предстоящем разговоре.

— Может, лучше прогуляем денежки красиво, а? — игриво подмигнул ей Артем. — Снимем самый роскошный постоялый двор в городе Ицудо. Закажем лучшее сакэ в провинции. Столы будут ломиться от рисовых колобков и прочей вкуснятины. Самые красивые девушки провинции станут подавать нам еду и плясать перед нами до самого утра. Безостановочно перед нами будут выступать циркачи и акробаты, музыканты и шуты.

Понятное дело, Артем шутил, но Ацухимэ не была настроена воспринимать шутки, когда дело касалось родины.

— Мы не возьмем себе ничего, — суровым учительским тоном произнесла она. — И больше об этом не заговаривай...

Глава двадцатая

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО НИНДЗЯ

Путь от Ицудо в Долину Дымов Артем отыскал без труда. Как говорится, помнят ноги-то!

Конечно, яма-буси могло в Долине уже не быть. Давно их там могло уже не быть. Они могли покинуть долину сразу после исчезновения Артема. Они могли уйти искать помощи у других кланов яма-буси. Многие из них могли погибнуть во время неудачного покушения на Нобунага, если это, конечно, их рук было дело. Все что угодно могло случиться. Например, нельзя было исключать и такой вариант: яма-буси обитают, как и обитали, в долине, да только возвращению блудного Ямамото рады не будут. Причем настолько не будут, что уничтожат его, даже не дав рта раскрыть. Ведь неизвестно, что они там думают по поводу его исчезновения. Догадались ли по следам в лесу или путем дедуктивных умопостроений, что его тогда похитили разбойники, или полагают, что он подло сбежал, презренный предатель и трус? Они могут изничтожить его без всяческих бесед и расспросов уже только за то, что он привел с собой совсем постороннего человека к тайне из тайн всех кланов яма-буси — к Долине Дымов, где укрывался их легендарный Основатель и Учитель Энно Одзуну, куда сами яма-буси приходили лишь тогда, когда мрачные-премрачные тучи сгущались над их головами. Артем нехотя в душе признавал за яма-буси такую правоту — убить его сразу. Верить, что они поступят так безрассудно, даже не поддавшись на уговоры простого человеческого любопытства, не пожелав узнать, на что рассчитывал этот высокий беловолосый негодяй, возвращаясь. И даже не один, а в придачу с какой-то девкой!