Орден Жёлтого Дятла, стр. 20
Через некоторое время противники случайно столкнулись, и Педриньо сказал:
— Ну, ты за это поплатишься, гаденыш!
— Людоед!
— Летучая…
— Лучше не повторяй, а то я как закричу, так бабушка сразу отправит тебя в детский дом!
Педриньо подумал, что она и вправду способна закричать, и ушел во двор, очень сердитый, не зная, чем бы заняться, чтоб успокоиться. Сначала хотел идти рыбу ловить, да потом передумал и, взвалив на плечо свой топорик, направился в лес. Лучше всего в лесу… Сколько разных, не похожих друг на друга деревьев в бразильском лесу! Посмотришь на всю эту красоту -и весь твой гнев как рукой снимет! Педриньо побродил с полчаса по лесу и уже возвращался домой, как вдруг наткнулся у дороги, за домом, на говорящее бревно. Интересно, застонет оно опять или нет? Или, может, скажет, почему Представь Себе молчит так упорно… Педриньо взмахнул топориком и прислушался. Ни звука. Ударил снова — бревно молчало как убитое… Еще раз, и еще, и еще — даже не пискнет!… «Да как это может быть? — подумал мальчик. — Если оно теперь молчит, то почему же тогда стонало? Здесь что-то нечисто»…
Он несколько раз обошел вокруг бревна, внимательно его изучая. Ага, вот дупло какое-то… Он заглянул в дупло и нашел там очень странный предмет, напоминающий шляпу с полями. Он вытащил предмет при помощи изогнутого сучка, и — вот так так! — это действительно была шляпа, и притом шляпа графа!
— Ух! — воскликнул Педриньо нахмурясь. — Я говорил, что тут дело нечисто… Граф был в дупле, это ясно. Но для чего? Странно… Впрочем, ничего странного: он и стонал, а не бревно вовсе. То-то мне показалось, что голос был похож на графа. Но зачем он это сделал? Какой ему смысл был меня обманывать? А-а, я знаю! Это Эмилия его подговорила… Она боялась, что я у нее лошадь отберу, вот и сговорилась с этим ученым. Тоже мне ученый! Болван! А я-то хорош: расставили мне, чертенята, западню, а я и попался…
Педриньо был скорее растерян, чем обижен. Подумать только: он, самый храбрый мальчик во всей округе, да он я книг читал больше, чем его товарищи, — и вдруг какая-то тряпичная кукла и какой-то кукурузный граф его вокруг пальца обвели! Каково?
— Я это так не оставлю! — сказал он громко. — Я их выведу на чистую воду!
Глава 6.
Чудеса.
Покуда там, у дороги, Педриньо обдумывал план мести коварной кукле, Носишка решила пойти прогуляться по саду: она часто гуляла так в мягкие летние вечера, и всегда со своей маленькой подругой. Сегодня, однако, Эмилия что-то закапризничала.
— Сегодня я не могу, — сказала она: — я даю уроки лошадке, бедняжка даже алфавита не знает, совсем неграмотна, ужас!
Носишка не любила гулять одна и стала искать себе компанию. Но никого поблизости не было. Единственный, кто попался ей на глаза, когда она грустно обвела взглядом комнату, был злосчастный брат Буратино, которого Педриньо в сердцах забросил на шкаф.
— Бедненький! — вздохнула Носишка. — Потому что он такой уродец и не живой совсем, так никто с ним не играет. Возьму его погулять. Может, речной воздух будет ему полезен для здоровья.
И, сбросив нелепого человечка метлой со шкафа, Носишка подхватила его за скрюченную ручонку и отправилась с ним в сад, к берегу ручья, где росло ее любимое старое дерево инга, с корнями, вылезающими из земли. Она села на «свой корень» (был еще «корень Педриньо» и «корень графа»), прислонила голову к стволу и зажмурила глаза, потому что когда зажмуришь глаза, то все вокруг кажется таким волшебно-прекрасным! Из всех мест в округе это место нравилось ей больше всего. Здесь она любила сидеть, думать о будущем, строить планы…
Солнце тихонько падало за горизонт («горизонтом» назывался холмик, за которым по вечерам любило прятаться солнце), и последние его лучики спустились на берег поиграть перед сном в «зажгисьпогасни» со струйками ручья. Время от времени рыбка ламбари, выпрыгнув из воды, серебряной спинкой разрезала тихий воздух.
И вдруг Носишке показалось, что кто-то зевнул, сладко так: «А-аа…» Она взглянула… Это Представь Себе медленно потягивался, раскинув короткие ручки, как существо, просыпающееся от глубокого сна.
Найдя, что это вполне естественно, Носишка только сказала:
— Ну, наконец-то! Я была уверена, что речной воздух тебе поможет и ты изменишься.
— Я всегда один и тот же, — отвечал деревянный человечек, — я никогда не меняюсь. Это вы, люди, меняетесь. Это ты сама изменилась, Носишка.
— Как так? — нахмурилась девочка. — Я такая же, как всегда…
— Это тебе только так кажется. Ты настолько изменилась, что понимаешь мой язык и сейчас увидишь то, что всегда существовало в этом месте и чего ты никогда не видела… Взгляни туда…
Девочка посмотрела в том направлении, куда указывал ее новый друг, и действительно увидела целую толпу крохотных милых существ в тончайших легких плащиках, пляшущую между деревьями сада.
— Это души листьев, — сказал Представь Себе, — и, когда все засыпают, они выходят вот так плясать под луной…
В эту секунду послышалась тихая веселая песенка.
— Взгляни вон туда! — сказал Представь Себе. Носишка взглянула и замерла: там, невдалеке, на кругленькой поляночке, маленькая черепаха играла на дудке, залихватски притопывая в такт музыке.
— Какая прелесть! — тихонько сказала Носишка. Она сказала это очень тихонько, но музыкантша ее все же услышала и — увы! — шмыгнула в кусты. Она так испугалась, что даже обронила дудочку.
Носишка подняла дудочку. Это была тоненькая глиняная трубочка, из каких делают свои гнезда лесные осы, называемые в народе «сеньоры Инасиньи». На задней стене дома донны Бенты тоже было такое осиное гнездо.
— Вот здорово! — вскричала Носишка. — Теперь дудочка будет моя!
Но какая жалость! — она так сильно сжала дудочку, что та переломилась и из нее вылетели «сеньоры Инасиньи» и разлетелись в разные стороны. Только одна осталась: Носишка успела зажать ее меж пальцев.
— Какая странная оса! — сказала она, внимательно рассматривая пленницу. — Похожа на нашу соседку Инасинью. Такая же злая, наверно…
Представь Себе приблизился и взглянул.
— Я узнаю эту осу, — сказал он, — когда бревно, из которого меня сделали, было еще живым деревом и каждый сентябрь, в разгар нашей бразильской весны, покрывалось душистыми цветами, я часто видел эту осу на наших ветках. Она тогда была совсем молоденькая.
— А теперь она выглядит злой старухой, — сказала Носишка.
Оса, видно, очень оскорбилась таким замечанием и, вырвавшись из рук Носишки, стала кружить вокруг ее лица, явно целясь в кончик знаменитого вздернутого носа…
— На помощь, Представь Себе! — крикнула Носишка и закрыла глаза: она знала, что лучший способ избежать опасности — это закрыть глаза, очень плотно, как полагается делать во сне, когда тебе снится, что ты падаешь в пропасть…
В один миг Представь Себе оказался между Носишкой и осой, готовый пожертвовать жизнью для защиты своей подруги. И, поскольку оружия у него не было, он выдернул из своей спины кривой гвоздь, которым его голова была прикреплена к туловищу, и бросился на осу. Но — о ужас! — при этом голова его упала с плеч, покатилась вниз по холму и — б-бум! — упала в воду. Оса очень испугалась, увидев, что на нее надвигается кто-то совсем без головы и с мечом в руке. Испугалась, загудела — дзумм! — и улетела куда-то в воздух.
— Готово? — спросила Носишка, все еще не решаясь открыть глаза.
Никто не ответил.
— Она еще здесь? — снова спросила Носишка.
Никто не ответил.
Тогда она приоткрыла глаза, хотя все еще очень боялась, и наконец открыла совсем. И так и вскрикнула от ужаса: деревянный человечек стоял в воинственной позе, с гвоздем в руке, но без головы.
— Что же это, Представь Себе? Куда ж ты девал голову?
Он не отвечал, конечно: как же он мог ответить, когда уши и рот остались на голове?…
— Что ж теперь будет? — сказала сама себе Носишка. — Одна, в таком месте, где водятся злые осы… Теперь, когда мой защитник потерял голову… Да я просто в опасности…