Путешествие на "Кон-Тики", стр. 48

Эрик стоял наготове на корме, и когда волна отхлынула, он тоже прыгнул на риф. Следующей была очередь Германа, а за ним - Бенгта. С каждой волной плот продвигался все дальше по рифу, и когда очередь дошла до Турстейна и меня, то плот находился уже так далеко на рифе, что не было надобности его покидать. Весь экипаж принялся за спасение груза.

Дьявольский выступ на рифе находился теперь на расстоянии 20 метров сзади нас, и об него разбивались катившиеся один за другим длинными рядами буруны. Коралловые полипы позаботились построить такой высокий риф, что только самая верхушка буруна могла посылать через наши головы свежий поток морской воды в богатую рыбой лагуну. Здесь был свой мир - мир кораллов, и они развлекались, изобретая самые причудливые формы и раскраски.

Далеко в глубине рифа мы нашли выброшенную волнами резиновую лодку, полную воды. Воду мы вычерпали, а лодку притащили к обломкам плота. Здесь мы нагрузили ее самыми необходимыми вещами; радиоаппаратурой, продовольствием и бутылками с водой, и оттащили все это по рифу к одиноко возвышавшейся и похожей на метеорит коралловой глыбе. Затем мы вернулись к месту крушения за новым грузом. Мы не знали, как сложатся обстоятельства и до какого места будут доставать волны, когда начнется прилив.

В мелководье на рифе мы заметили что-то, блестевшее на солнце. Мы подошли поближе и, к своему удивлению, увидели, что это были две пустые консервные банки. Конечно, это совсем не то, что мы ожидали найти. Еще больше мы удивились, когда рассмотрели, что маленькие банки совсем недавно были откупорены и блестели как новенькие. На них была надпись "Ананасы", точно такая же, как на банках, входивших в новый фронтовой паек, которым нас снабдили для его проверки перед началом путешествия. Таким образом, это были наши банки, которые мы выбросили за борт после нашего последнего обеда на "Кон-Тики".

Мы по их пятам шли на риф.

Кораллы под ногами были острыми и очень неровными, и когда мы шли по шероховатому дну, вода доходила то до щиколоток, то до самой груди, в зависимости от многочисленных каналов и ручьев, прорезавших риф. Анемоны, морские розы и кораллы делали риф похожим на подводный сад на скале, в котором росли кактусы и мох и стояли окаменелые растения красного, желтого, зеленого и белого цвета. Кораллы и водоросли, раковины и кишевшие повсюду фантастические рыбки играли всеми цветами радуги. В более глубоких каналах в кристально прозрачной воде к нам подбирались небольшие, 4-футовые акулы. Но стоило хлопнуть по воде ладонью, как они делали разворот и держались на почтительном расстоянии.

В том месте, где мы потерпели аварию, были лишь мокрые коралловые глыбы и небольшие озерца, а дальше лежала спокойная голубая лагуна. Начался отлив, и из воды кругом нас показывались все новые и новые коралловые образования, а прибой, беспрестанно грохотавший вдоль рифа, стал ниже на целый этаж. Кто знает, что будет, когда начнется прилив... Лучше убраться подальше, в безопасное место.

Риф, похожий на полузатопленную стену крепости, к северу поднимался и к югу спускался. Далеко на юге широко раскинулся остров, густо покрытый пальмовым лесом, а прямо перед нами к северу, всего лишь в 600-700 метрах, находился другой, совсем маленький островок. Он лежал за рифом, его пальмы поднимали свои кроны к небу, и снежно-белые песчаные берега сбегали к спокойной лагуне. Весь остров напоминал большую зеленую корзину с цветами и казался нам воплощением рая.

Его-то мы и выбрали.

Герман стоял рядом со мной, и все его бородатое лицо сияло. Он не произнес ни слова, протянул руку и тихо засмеялся. "Кон-Тики" по-прежнему лежал далеко на рифе, и над ним летели брызги. Это были обломки плота, но почетные обломки. Все на палубе было разбито, а девять бальзовых бревен из леса в Киведо, в Эквадоре, были по-прежнему целы. Они спасли нам жизнь. Море унесло часть нашего груза, но все, что было укрыто в хижине, уцелело. Мы уже собрали с плота все, что имело ценность, и перенесли в безопасное место - на верхушку огромной, опаленной солнцем глыбы за рифом.

С того момента, как я прыгнул на риф, мне, собственно, не хватало рыбок-лоцманов, извивающихся перед носовой частью плота. Огромные бальзовые бревна лежали на рифе, воды было всего несколько сантиметров, и под носовой частью копошились коричневые морские слизняки. Рыбок-лоцманов не было. Золотых макрелей не было. Между бревнами назойливо шмыгали неизвестные нам плоские рыбы с окраской, как у павлинов, и с развевающимися плавниками. Мы попали в новый мир. Юханнес покинул свою щель, Несомненно, он нашел здесь более удобное убежище.

Я бросил последний взгляд на палубу полуразвалившегося плота и увидел на дне смятой корзинки маленькую пальмочку. Она выросла из глазка кокосового ореха, пустила два сильных корня и имела около метра в высоту. С растением в руках я направился по воде к острову. Впереди я увидел Кнута, который шлепал по воде туда же, неся подмышкой модель плота, сделанную им с большим искусством во время путешествия. Вскоре мы нагнали Бенгта. У нашего прекрасного завхоза была шишка на лбу, с бороды капала морская вода. Он шел, согнувшись в три погибели, и подталкивал ящик, который подскакивал каждый раз, когда прибой посылал на риф волну. Бенгт гордо поднял его крышку. Это был камбузный ящик; в нем находились примус и вся кухонная утварь, причем в хорошем состоянии.

Я никогда не забуду нашего шествия вброд по рифу к райскому пальмовому острову, который становился все больше, по мере того как мы к нему приближались. Я достиг наконец залитого солнцем берега, снял ботинки и зарылся ногами в сухой, теплый песок. Затем я побрел к зарослям пальм, наслаждаясь каждым отпечатком ноги в нетронутом песке. Скоро верхушки пальм сомкнулись над моей головой; я продолжал идти к середине маленького острова. Надо мной под листьями пальм висели зеленые кокосовые орехи. Какие-то пышные кусты были усыпаны белыми цветами, пахнувшими так сильно и нежно, что у меня закружилась голова. В самом центре острова надо мной появились две морские крачки. Белые и легкие, они напоминали два облачка. Маленькие ящерицы выскакивали из-под ног, а самыми важными обитателями острова были кроваво-красные раки-отшельники; они шныряли во всех направлениях, волоча за собой украденные у улиток раковины величиной с яйцо, которыми прикрывали свое нежное тело.

Я был взволнован до глубины души. Опустившись на колени, я засунул пальцы глубоко в теплый песок.

Путешествие закончилось. Все были живы. Нас выбросило на маленький необитаемый остров Южных морей. И на какой остров! Подошел Турстейн, сбросил мешок, растянулся на спине и стал смотреть на кроны пальм и на белых птиц, легких как пух. У Германа же, как всегда, оказался избыток энергии. Он недолго думая взобрался на небольшую пальму и сбросил вниз гроздь зеленых кокосовых орехов. Мы срезали ножами их мягкие верхушки, как скорлупу у яиц, и пили холодное кокосовое молоко - самый восхитительный, освежающий напиток. Стражи ворот рая выбивали на рифе монотонную барабанную дробь.

- Чистилище было немного сырым, - сказал Бенгт. - Но рай я примерно так себе и представлял.

Мы лениво растянулись на земле и улыбались белым пассатным облакам, плывшим над кронами пальм на запад. Теперь мы уже не следовали беспомощно за ними, а лежали на надежном неподвижном острове и были действительно в Полинезии.

Мы лежали и потягивались, а буруны продолжали грохотать, как поезд, туда и обратно, туда и обратно.

Бенгт был прав: мы были в раю!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

СРЕДИ ПОЛИНЕЗИЙЦЕВ