Женщины президента, стр. 24
Хорошо бы поскорее добраться до квартиры, полежать в горячей ванне, а потом спрятаться под одеяло и заснуть… Артем приедет поздно. Как всегда.
Наверное, она очень красивая… И умная… Не в пример Насте… Нет, все равно на нее надо посмотреть…
Только не сегодня…
— А мы никак не можем отсюда выбраться? — на всякий случай спросила Настя.
Водитель пожал плечами. Увы… Настя плотно прижалась к спинке сиденья и постаралась настроить себя на долгое, тупое ожидание…
Рано наступившая зима чисто побелила землю, асфальт и деревья.
— Евроремонт закончился! — объявила Танька, выглянув воскресным утром в окно.
Она здорово понахваталась у отца, занимающегося строительством и ремонтом офисов.
Валентина засмеялась, собрала дочку и отправилась с ней в парк. Танька с радостным визгом носилась по дорожкам, лепила снежки и через полчаса вымокла с ног до головы. Валентина стала подумывать, что надо идти домой переодевать мокрого ребенка, но очень не хотелось уходить. Ей редко теперь при этой сумасшедшей работе удавалось гулять, тем более с дочкой.
По краю берега тянулась длинная цепочка лыжников.
— Мама, смотри, как красиво! — крикнула Танька.
Они действительно бежали на редкость легко и слаженно, немного рисуясь своей пластикой, изяществом каждого движения, каждого отточенного взмаха палки, каждого длинного шага вперед… Валентина засмотрелась. Неожиданно один из лыжников выпал из цепочки, спокойно и смело нарушив ее рисунок, и плавно подъехал к Валентине.
— Гуляете с дочкой? — услышала она знакомый бас, чуточку споткнувшийся на букве "д", и вросла в снеговую дорожку. — Вы недалеко живете?
Он непривычно внимательно всматривался в ее лицо, и Валентина поежилась: ей стало неуютно, холодно, и она сразу вспомнила, что сегодня с утра было минус пятнадцать.
— Да… — пролепетала она. — Вы очень хорошо бегаете на лыжах… Я не знала…
— Редко получается, — объяснил он. — Иногда друзья вытаскивают.
Подскочила румяная Танька и внимательно уставилась на незнакомого человека. Тарасов подал ей огромную ладонь.
— Артем Максимович, — пробасил он.
Танька доверчиво вложила ладошку в руку Тарасова, где сразу почти исчезла насквозь мокрая детская варежка.
— А я Таня…
— И сколько же тебе лет, Таня?
Танька на мгновение призадумалась и сосредоточенно потерла мокрой варежкой серьезно наморщенный лоб:
— Четыре с половиной… Нет, уже больше… Скоро пять…
Шеф наклонился к ней пониже:
— И моей Кляксе столько же… Надо бы вас познакомить. Будете вместе играть. У тебя есть подружки?
— Нет, — покрутила головой Танька. — У меня одни бабушки!.. Зато их много!
— Ну надо же, какое совпадение! — усмехнулся босс. — И у моей барышни все то же самое! Вас нужно обязательно подружить! Вы не возражаете?
И он снова внимательно взглянул Валентине в лицо.
— Нет, почему же… — растерянно пробормотала она. — Очень хорошая идея…
Президент опять усмехнулся. Ее заметавшиеся глаза настойчиво твердили совсем о другом… Валентина не понимала, при чем тут дети и прогулки, но возражать не осмелилась.
Шеф вежливо поклонился:
— Ну до завтра!
— Вам их уже не догнать… — виновато сказала Валентина, глядя вслед его друзьям-лыжникам, превратившимся в миниатюры.
Впервые в жизни она увидела, как президент улыбается… И, кажется, насмешливо…
— Вы уверены? — Его улыбка стала еще шире. — Долго не гуляйте: холодно!
Он с силой оттолкнулся палками и умчался прочь, ловко скользнув по краю реки. Валентина, не отрываясь, смотрела ему вслед. Фигура высокого лыжника все уменьшалась и уменьшалась, потом сравнялась с размерами бегущих впереди темных человечков, подлетела к ним и стала в строй, замкнув собой удивительно слаженную цепочку.
13
Утром Юлька с помощью Бланки, не вовремя сунувшейся под руку, вдребезги разгрохала дорогую чашку из сервиза. И теперь радостно и нетерпеливо ждала обязательной счастливой неожиданности.
— Ты знаешь, какая у меня мечта? — спросила Юля у Артема. — Слушай, расскажу! Я бы хотела, чтобы всегда завтра был Новый год! Потому что тогда можно загадывать, надеяться, верить… Чтобы весь год состоял из одних новых годов!
— Желание похвальное! Только не годов, а предновогодних дней! — поправил ее Артем. — Праздник, который всегда с тобой… А ты надейся без него, просто так!
С таким примитивным выходом Юлька не согласилась.
— Но это как-то не слишком прочно… В Новый год надежнее! Нужно отметить всем коллективом!
До европейского Рождества! Например, двадцатого.
Форма одежда парадная! Всякие там декольте с разрезами! Голые сиськи до пупа, как любит говорить твой приятель Роман. Мы решили выпустить новогоднюю юмористическую газету! Этим занимается Нина. Та, что мечтает выйти замуж за москвича.
— Ну и какие у нее успехи? — рассеянно поинтересовался президент.
— Да никакие! — махнула рукой Юлька. — Дело непростое! Хотя она внешне вроде вполне ничего…
А как… — Она запнулась. — Как.., мы с тобой… Новый год…
Артем внимательно исследовал глазами стол.
Президент уже не раз задумывался над этим вопросом, понимая, что синеглазик его обязательно задаст. И она его задала… Да, ему пора что-то решить… Дело не в празднике, конечно, нет… Хотя и в нем тоже…
— Ведь я… — прошелестела Юлька, — я буду совсем одна… Родителей нет, теток тоже… Только Бланка… Но она предпочитает моему обществу проклятый телевизор… — Юля через силу улыбнулась. — Я ей нужна как дырка от бублика…
Артем по-прежнему тупо молчал. Чашка оказалась злостной обманщицей.
— У нас еще есть время… Кнопка, я тоже измучился… Но я увидел тебя…
Он запинался на каждом слове…
— И я тебе понравилась! — завершила фразу Юлька.
Оба невесело рассмеялись.
— Так что пока готовься встречать в коллективе! — неловко заключил президент. — Наметим на двадцатое… Еще ко мне есть вопросы?
Юлька хихикнула:
— Есть! Один! И последний! Кто пойдет за «Клинским»?
Но встреча Нового года в офисе не состоялась.
Газету, над которой молоденькие менеджерши трудились три дня, вывесили с самого утра: авторы хотели порадовать коллег и дать возможность прочитать все повнимательнее. Нина неплохо рисовала, поэтому оформила газету юмористическими рисунками и яркими заголовками. Прикрепляя газету к стене, Ниночка не переставая болтала.
— Вы знаете, какой сейчас женский идеал в Америке?
Коллеги не знали, но высказали робкое предположение, что американский идеал напоминает нечто среднее между Николь Кидман и Джулией Роберте.
— А вот и нет! Глупости! — сказала Ниночка. — У них теперь идеал — тоненькая девочка лет восемнадцати с огромной грудью, которая ее просто перевешивает!
И ласково скосила глазки на свою грудь. Там действительно было на что посмотреть и чем полюбоваться.
— — Будет тебе чепуху болтать! — поморщилась секретарша Тамара. — Прямо слушать противно!
— — Противно — не слушай! — обиделась Ниночка.
— А грудь силиконовая? — изучая газету, поинтересовалась поникшая, грустная Юлька, только что выползшая из кабинета президента.
Ей не давала покоя зудящая, как аллергия, мысль о близком своем одиноком Новом годе. Такого у нее еще никогда в жизни не было. Она попыталась отвлечься, рассматривая газету. Очень забавно: Нина действительно хороший, даже талантливый оформитель и юморист. Смешные рисунки и веселые заметки. Надо учесть на будущие праздники. Двадцать третье февраля, Восьмое марта, день рождения президента… И вдруг Юлька споткнулась и замерла…
Руки, привычно сцепленные за спиной, стали холоднее обычного… Она стояла, уткнувшись глазами в рисунок, где без труда угадывалась она сама, клейко прильнувшая к президенту, и что-то там внизу было написано… Какие-то добрые, бесхитростные слова, но с большим подтекстом — об их любви… И пожелание счастья, очевидно вечного, на всю их общую оставшуюся жизнь…