Пропустите женщину с ребенком, стр. 5
— Чего у тебя брат такой?
— Какой? — всякий раз интересовалась Веруша.
Ей было любопытно вызнать мнение подружек о брате.
— Да какой-то снулый!.. Вялый… Прямо дохлый, ровно неживой, — добросовестно подбирали определения подружки. — Диковатый… На тебя совсем не похож.
Вера вздыхала. Все правильно… Но почему это произошло, что случилось с Егором и заставило его так резко измениться, она не подозревала и не догадывалась, как ни ломала себе голову.
Однажды Верка пристала к брату и начала выпытывать, кто ему нравится из девочек. Спрашивала методом тыка:
— Тебе Маша нравится?
Егор покраснел, помрачнел и честно ответил:
— Да.
— А Катя?
— Да.
— А Света?
— Тоже…
И так неожиданно вдруг выяснилось, что ему, оказывается, нравятся все девочки в классе. До Вериного допроса он как-то не задумывался об этом.
— Ну так что же ты? — с любопытством спросила Верка.
— Да ничего!
После школы он надумал поступать в военное училище. Профессия военного казалась парню синонимом мужества. И заодно от женщин подальше… Последний довод сыграл решающую роль.
Родители удивились и вовсе не обрадовались.
— Может, лучше попробовать в институт? — осторожно предложила мать. — Ты ведь хорошо учишься, читаешь много… Разве ты хочешь всю жизнь подчиняться, исполнять чужие приказания да мотаться по гарнизонам? Страна у нас большая, зашлют на край света… Умучаешься… Как любая нормальная женщина, мать вполне доверяла армии в качестве защитницы, но, когда дело касалось единственного сына, становилась подозрительной и сразу начинала лелеять стойкое предубеждение.
— А если я сам собираюсь командовать? — нахально спросил Егор.
— Так до этого, сынок, тебе еще надо дослужиться!.. Знаешь, сколько времени пройдет, пока ты командиром станешь?
Отец выдвинул более серьезные, по-настоящему весомые аргументы:
— Тебе ведь придется убивать людей… А такое умение дано не каждому. Ты готов к этому? Все хорошо обдумал?
— Совсем не обязательно убивать. Войны нет, — легкомысленно отозвался Егор.
— Дело не в самой войне, — возразил отец, — а в том, что ты будешь учиться стрелять. И не промахиваться. А цель — живой человек… И убить его порой очень нелегко…
— Короче, враг, — поправил Егор. — С врагом другой разговор. И учиться я буду защищать свою страну! От нападения!
Отец кивнул. Все логично и разумно. Только для него явно что-то не выстраивалось в этой чересчур правильной схеме сына… Когда все слишком правильно — ищи ошибку!
Но больше спорить с сыном отец не стал, и Егор уехал учиться на военного. Поступил в училище.
3
Виталий Ковригин перешел в одиннадцатый класс, когда в дом одним сереньким, но еще по-сентябрьски легкомысленным и мечтательным вечером заявилось сразу двое незнакомых черноволосых и темноглазых людей кавказской национальности. Но мать их знала прекрасно и сразу радостно и возбужденно засуетилась, собирая на стол.
Виталий удивился. Вообще в его жизни поводов для удивления всегда находилось больше чем — достаточно.
Отца у него не было. Виталий его не помнил и отцовской судьбой интересовался не слишком. Нет — и не надо… Среди одноклассников почти половина подрастали без мужской опоры и ласки. Количество разводов в стране неуклонно стремилось к своему максимуму.
Мать никогда не работала, но спокойно и безбедно растила сына, ни в чем не нуждаясь. И еще довольно часто у. Ковригиных месяцами жил двоюродный младший брат Виталия.
Мамина сестра, неосмотрительно влюбившаяся по уши в капитана дальнего плавания и необдуманно связавшая свою жизнь с морями и океанами, нередко присылала сына из далекого Владивостока погостить в Москву. Мама племяннику искренне радовалась и оставляла у себя надолго, поскольку он был еще мал и в школу не ходил. А когда пошел учиться, все равно проводил у них летние и зимние каникулы, прихватывая выходные или просто прогуливая.
Мать упрямо денег у сестры не брала, хотя та бурно настаивала, аргументируя немалыми капитанскими заработками. Но мать над ними посмеивалась. И жили Ковригины втроем, пусть не роскошествуя, но и не экономя каждый рубль. Мама даже находила возможность держать для Виталия, учившегося неважно, частных преподавателей.
Как ей это удавалось? Подрастающий Виталий стал все чаще задумываться над этой загадкой.
Мать не ходила на службу, не подрабатывала дома шитьем или вязанием, не стучала на машинке и не спекулировала тряпками. Чем же они жили? На что?..
Вопросы не давали Виталию покоя примерно класса с седьмого, и наконец уже на пороге окончания школы он прилип с ними к матери. Она как-то сразу потерялась, стушевалась, съежилась… Попыталась отвертеться от ответа, спрятаться, пролепетать что-то невразумительное… Но Виталий был настойчив. Ему очень хотелось знать правду.
— Нам помогают друзья твоего отца… — наконец призналась мать.
— Вот так номер!.. Какие еще друзья моего отца? Откуда они взялись? — поразился Виталий. — И с чего ради так расщедрились? Почему? И надолго? А вообще, кем был мой отец? Ты никогда мне о нем ничего не рассказывала.
На мать стало жалко смотреть. Она смялась в комочек. Но Виталий уставился на нее неумолимо и холодно.
— Твой папа… он… пожертвовал своей жизнью ради приятелей… Они вместе занимались одним делом… Он их не выдал… Все взял на себя… И в благодарность они поклялись всю жизнь содержать нашу семью.
— Ну ладно, насчет дружеской благодарности и жертвенности моего папочки-рыцаря немного рассвело, — усмехнулся Виталий. — Хотя сидеть всю жизнь на шее неизвестно у кого… У какой-то смутной публики… Мне кажется, ты могла бы и сама что-нибудь зарабатывать. У тебя, между прочим, высшее образование. И ты, по-моему, вполне здорова. Но я ничего не понял о дельце, которым они занимались вместях. Что это за операция? И его великодушные друзья продолжают развлекаться тем же самым? Видно, шибко выгодно…
Мать со страдальческим видом терла ладонь об ладонь, словно пыталась высечь из них, как из камней, искру столь необходимого ей сейчас огня-подсказки. Но выпутаться из бурного потока сыновних вопросов не удалось. И ничего другого, кроме правды, и только правды, на несчастную материнскую долю не осталось.
— Они выпускали и продолжают выпускать ювелирные украшения… И продавать их по своим каналам… Твой отец был талантливым ювелиром, настоящим мастером, художником…
Вот откуда у них дома столько перстней, кулонов и сережек…
— Посмотри…
На безымянном пальце ее левой руки матово отливал глубоким синим цветом серебряный перстень с длинным, неправильной формы камнем, одновременно бездонно светло-синим и бесконечно прозрачным. Виталий сроду не знал и не стремился запоминать названия самоцветов. Зачем ему? Женские забавы… Камень был вплавлен в металл необычными, асимметричными с двух сторон узорами, складывающимися в еще один, совершенно неожиданный рисунок…
Ничего не понимающий в ювелирке и никогда ею не интересовавшийся Виталий поневоле загляделся на перстень. Кажется, мать раньше его не носила…
— У тебя большая коллекция? — спросил Виталий.
Мать вновь смешалась:
— Приличная… Я ее прячу от чужих глаз. Зачем демонстрировать свои драгоценности? Целее будут… В случае необходимости всегда можно что-нибудь продать…
Виталий согласно кивнул. И расспрашивать дальше не стал, пожалев совершенно измочаленную допросом бледно-синюшную мать.
Вплоть до визита парочки смуглых мужиков разговор об отце не возникал. Но в тот сентябрьский вечер Виталий быстро догадался, чьи это хорошие знакомцы… Из той же воровской компании. И вероятно, именно их деньги и держат на плаву семейство Ковригиных немало лет.
Поэтому и отцовская коллекция украшений остается до сих пор нетронутой.
Незнакомцев звали Георгий и Вахтанг. Они принесли пакеты с деликатесами и бутылку дорогого коньяка, которую тотчас откупорили и водрузили на стол.