Пропустите женщину с ребенком, стр. 10
Попутчица улыбнулась.
— Ваша правда… А вы, наверное, едете в свой полк? Это неподалеку от нашей дачи. Во всяком случае, станция одна. Давайте, пока едем, я вас чем-нибудь угощу. Да и Маша не откажется. Ты ведь, помнится, давно просила есть? — повернулась она к дочери.
Бабули в платочках улыбались и дружно, в такт кивали. Тренированные, подумал Одиноков, небось и в ногу ходить могут запросто.
Девочка радостно засияла и полезла в материнскую сумку с продуктами, вытаскивая оттуда термос и промасленные пакеты с бутербродами.
— А вы не хотите? — приветливо предложила девочка материнские запасы бабулям.
Те слаженно отказались, но с удовольствием наблюдали, как вокруг начали с аппетитом жевать.
Из электрички вышли втроем. Егор с воблами в руке послушно шагал за своими случайными попутчицами, не понимая сам себя. От солнца, зелени и подмосковного воздуха кружилась ноющая голова.
— Вон, видите ту дорожку? — показала женщина. — По ней все время прямо, и на первом углу справа наша дача. Зеленая, большая, двухэтажная. Мой отец врач. И довольно известный. Даже академик. Если бы вы зашли к нам перед отъездом в Москву, он бы вас посмотрел. Знаете, лишняя консультация никогда лишней не бывает. Меня зовут Кристина Геннадьевна.
Егор заглянул в ее, очевидно, никогда не теряющие своей печали глаза и пообещал зайти. Завтра к вечеру.
7
Геннадий Петрович и Мария Михайловна приехали к дочери быстро. Она металась по квартире, не зная, за что взяться и куда еще звонить.
Отец взял ее за руку и насильно усадил напротив себя. Мать прибирала на кухне, где все было брошено с, самого утра.
— Постарайся взять себя в руки! Мне нужно услышать подробности исчезновения Алеши.
— Да какие тебе еще подробности! — истерически закричала Кристина. — Он, как обычно, пошел гулять после завтрака! Вот же двор, под окном! — Кристина ткнула в стекло пальцем. — Я всегда за Алешкой наблюдаю, часто в форточку выглядываю. Ну, посмотрела раза два-три, все нормально… Играет с мальчишками… А потом вдруг вижу — нет! Я вышла, поискала, нигде нет! По всем дворам бегала!
— А тех ребят, с которыми он играл, расспрашивала? — спросил отец. — И бабулек на скамейках? Бабуси — самые лучшие информаторы.
— Мальчики сказали, что к Алеше подошел какой-то незнакомый дядя. Но Алеша его, видимо, хорошо знал. Они поговорили минуты две и ушли. О чем говорили, ребята не слышали. Мужчина отвел Алешу в сторону. Бабули все подтвердили… — Кристина стиснула виски подрагивающими пальцами. — Папа, если это бандит, то почему его знал Алеша?
— Мало ли… Знакомый по даче, по соседнему дому… Алеша всюду бегает, со всеми знакомится, он общительный…
— Уж эта мне его общительность! — вновь закричала, срывая голос, Кристина. — Я бы ни за что не пускала его одного гулять, так он вытребовал! Прямо настоял! Я, твердит, уже большой, мне в школу скоро идти, а ты всегда можешь следить за мной из окна! И я, как дура последняя, согласилась! Папа, ты думаешь, у нас теперь потребуют выкуп? Пока никто не звонил… И писем нет. Я смотрела в почтовом ящике.
— Выкуп? — Геннадий Петрович пожал плечами. — Хотя, конечно, многим известно, сколько я получаю… Не бедствуем. А что тебе сказали в милиции?
— Я же рассказывала: велели написать дурацкое заявление с указанием всех примет и одежды ребенка. Интересовались внешностью мужчины, с которым якобы ушел Алеша. Но дети почти ничего не запомнили, а бабки тем более. Они все подслеповаты по старости, и очки не помогают. Какая там информация? Из дворовых рассказов я уяснила единственное — бандит был коротко стриженный. А бандюги все такие! Посмотри по телевизору, одних бритоголовых показывают!
— В милицию я схожу сам, — повторил Геннадий Петрович. — Ты туда больше не бегай и не звони!
— А что мне еще делать?! Что?! — отчаянно выкрикнула Кристина. — Ведь никаких других дел у меня без Алеши не осталось!
Академик немного растерялся. Дочь действительно в последнее время занималась исключительно Алешей, не работала… Машенька жила у дедушки с бабушкой.
— Придется поискать себе занятие, пока мы будем искать Алешу, — с необычной для него жесткостью отозвался ректор. — Нужно занять себе руки и голову! Это единственный вариант. Можешь переехать на время к нам. Или пусть Маша поживет с тобой.
— Нет, — покачала головой Кристина, — не надо… Не хочу… Я буду жить здесь. Одна… И ждать Алешу…
Она начинала догадываться, кто украл сына, но боялась даже думать об этом и произносить имя…
Отец кивнул и с жалостью да легкой, почти незаметной обидой глянул на дочь. Ему захотелось напомнить ей о Машеньке, о себе, о матери, которые могли бы заменить Кристине Алешу. Мальчик вообще, на взгляд деда, пользовался неоправданными привилегиями в семье. А жизнь Кристины давно пошла наперекосяк. Не помогала даже излюбленная формула академика:
— Было бы здоровье, остальное купим!..
Мирно лежащий в Мавзолее Владимир Ильич этому постулату Воздвиженского поспособствовал немало. Хотя в последнее десятилетие уходящего XX века политическая грамотность и платформа молодежи поменялись самым коренным образом. И знакомые и коллеги с тайным злорадством нередко сообщали об этом охраннику «здоровья» Ильича.
Геннадий Петрович старался на эти россказни внимания не обращать. Поскольку его родное государство оставалось верным своим традициям и освобождать уютный домик-одиночку на Красной площади не спешило.
В свое время Воздвиженскому, матери Виталия и многим другим казалось, что брак Кристины и Виталия получится прочным. Поскольку его усердно скрепляли с двух сторон ректор мединститута и таинственные покровители семьи Ковригиных. Поначалу так и было…
После случайного знакомства в кабинете Воздвиженского Виталий стал форсировать события для возможности новой встречи. Надо торопиться… А это он умел. Ему понравилась девушка, ее отец привлекал парня давно, а ситуация в целом планировалась и выстраивалась идеально. В ней пришлись к месту и красота Кристины, и импозантность Виталия, и деньги обеих семей, и немалые возможности ректора… В общем, каждое лыко в строку…
Удачно получается, радовался Виталий. Даже очень… И все как-то само по себе… Даже ничего придумывать не пришлось и особо напрягаться.
Мать заметила его необычное радостное оживление.
— У тебя большие успехи с кандидатской? — осторожно спросила она.
— И с ней тоже, — охотно откликнулся сын.
— А с чем еще?
— С кем, — поправил Виталий. — Но об этом пока рано говорить… Когда все устроится, узнаешь.
— Симпатичная? — полюбопытствовала догадливая мать.
— Прелесть! — улыбнулся Виталий.
Но прелесть ни в коем случае нельзя упустить. Наверняка других претендентов хватало…
Виталий решил действовать с максимальной наглостью и проворством.
— А к вам дочка часто заходит? — спросил он, словно между прочим, своего научного руководителя.
— Редко. — Воздвиженский оценивающе осмотрел свое медицинское будущее. — Обычно мы с ней обо всем беседуем дома. Понравилась?
— Очень, — признался Виталий и взглянул на ректора просительно-умоляюще.
Ну конечно, если тот сейчас не поможет Ковригину, ему не видать больше Кристины. А значит, рассчитывать и надеяться на нечто серьезное не придется…
— Я что-нибудь придумаю, — охотно пообещал профессор. — Только учтите, молодой человек: Кристина — девушка непростая. Избалованная и слабенькая. Поэтому ее надо беречь и обращаться с ней предельно заботливо.
Особого желания пестовать жену у Виталия не было. Он предпочитал, чтобы берегли его и именно с ним носились, как с миллионом в кубышке. Но здесь выбирать, торговаться и выдвигать свои условия ни к чему. И Виталий ни на секунду не задумался.
— Я готов! — торжественно и почти искренне объявил он. — Тем более, что, как медик, знаю о болезнях больше других и многое умею. И все благодаря вам, Геннадий Петрович!
Эту фразу, тоже, кстати, процентов на восемьдесят правдивую, Виталий любил вдалбливать в голову своего научного мэтра, справедливо полагая, что много лести не бывает. Ее обычно всегда и всем недостает.