Обладать и принадлежать, стр. 46

Он учтиво покривился.

– Ничего, – сказал. Прошел в ванную, пустил воду. Лена взяла у нее картину, развернула и стала разглядывать.

– Что это за кошмар? – наконец выдавила она.

– Ну что ты! Это не кошмар. Это моя картина, бери-бери.

– Да… – протянула Лена. – Вряд ли она мне понадобится…

– Ее вешают на стену. Как она еще по-другому может понадобиться? – с ненавистью ответила Аля, но не уходила. – Повесь, повесь, – зашептала она, не зная, как еще можно подействовать на заторможенную Елену. Та растерялась. Аля зашла к ней в комнату и наивно показала пальцем:

– Вот сюда, – целя прямо над кроватью. – Как раз очень пусто.

– Аля, – вдруг мрачно позвала ее подруга. – Ты что, а? Я тебя сейчас затрясу, я… – И она потянулась к ней, чтобы схватить за отворот пальто. Шурша оберточной бумагой, Аля отступила. И на всякий случай загородилась острым локтем.

– Ты что, ударить хочешь? – спросила она и с вызовом, и как-то беззащитно. Ее детское лицо стало совсем некрасивым, как у старушки.

Лена равнодушно помолчала, ответила:

– Нет, что ты, не хочу.

Они опять помолчали, слушая, как плескается жених.

– Ну ладно, – сдержанно сказала Аля. Глаза ее блеснули. – Я пошла. Мы, верно, с тобой больше не увидимся…

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сказала Лена.

– Вот в чем дело, – продолжала свое Аля.

– Главное – жить. И чтоб все было спокойно, – сказала Лена житейским тоном.

– До свиданья, – сказала Аля, хотя ей полагалось сказать «прощай», но она постеснялась произнести такие высокие слова в этом доме. Они были бы бессмысленны и смешны. Поэтому Аля лишь официально кивнула, сама открыла замок и вышла на морозную лестничную клетку.

От одного взгляда на картину становилось жутко. Лена откинула ее, испачкав красками пододеяльник.

Ночью Лена проснулась. Как будто кто веткой стучал в овальное окно. Она привстала на локте. Поднялась в ночной рубашке. Стучали в крайнее узкое полукруглое окно. Лена побоялась подходить к нему близко. Прижав голые полные локти к талии, чтобы сохранить в себе постельное тепло, она встала в трех шагах от окна. Она отпрянула, так и не поняв сразу, что же это такое: будто бы там кто-то стоял, будто бы стоял на коленях. Она даже признала, что колени эти молодые, круглые, женские. И закричала. Отлетела на расстояние от подоконника и опять поглядела – но больше ничего там не виделось.

С женихом они даже решились и растворили окно. Подул холодный, мокрый ветер – была оттепель. Черная пустая площадь под окном. Прокричала ворона. «Давай закроем», – сказала Лена, отталкивая плечом жениха.

Они опять легли, тесно прижавшись друг к другу. «Завтра пойду в церковь, – сказала Елена, облегченно вздыхая от этого решения. – Надо только выкроить время и узнать, когда пускают, а то я ничего не знаю. Это, говорят, очень помогает. Все спокойно».

ЧАСТЬ 8

Совершенно будничная. Встреча с Галей

Галя работала в подвале на складе при большом магазине. Она сидела в узкой комнатке и пересматривала поступившие в продажу ботинки. Она еле могла выйти из-за стола, заваленного коробками с обувью. Она наклонялась, подбирала очередную упаковку, разглядывала ее со всех сторон и что-то заносила в ведомость из прозрачной бумаги.

Галя сидела в шапочке и аккуратном полуватнике. Над головой свисала голая слабая лампочка, освещая все бумаги на столе плоским светом. За шкафом с документацией, прилипшей даже к стеклам, сидела ее напарница, тоже женщина немолодая, с ярко подрисованными губами. Она прислушивалась, работает ли Галя.

Галя трудолюбиво шуршала за шкафом, а когда она смолкла и загремела стулом, та крикнула ей нетерпеливо:

– Встаешь?

Галя появилась из-за шкафа и сказала:

– Приду сейчас.

– А ты куда? – спросила ее напарница.

– Ну, мне надо наверх, – уклончиво ответила Галя, не позволявшая себе обижать людей, не обращая внимания на их вопросы.

Она стала подниматься по узкой каменной лестнице, которая переходила в цементное помещение, заставленное коробками. Здесь она и увидела Алю.

– Ой, – обрадовалась Галя. – Ты ко мне наконец-то пожаловала! Какая ты молодец, – похвалила она ее. – Что ты не на работе?

– Да я заболела что-то… – пожаловалась Аля. Она вся ссутулилась, следуя за подругой.

Галя начала заветную для нее тему:

– Ну, ты ходишь?

– Куда? – сначала не поняла Галя.

– В церковь ходишь? – спросила она.

– А-а-а-а… Почти не хожу, – сказала правду Аля, потому что еще ни разу не была на службе после крещения, – времени не хватает. Надо ехать в центр, далеко. Я и так устаю… – Она виновато замолчала. – Ты знаешь, я не чувствую, чтобы мне это как-то помогло или что-то изменилось. Может, он, – сказала она многозначительно о Галином боге, – что-то еще от меня хочет?

– Надо, надо ходить, вот что.

Они прислушались – за шкафом раздалось:

– Опять завела, о гос-с-споди… – И напарница с насмешливым лицом вышла из комнаты, из самых лучших побуждений – не мешать.

– Вот видишь, какие люди, – с досадой сказала Галя. – Грубые, невнимательные, злые, но они так несчастны, и их нельзя осуждать. Работа у нее трудная, зарплата маленькая, и потом, у нее нет того, что есть у меня…

Аля взялась за голову:

– Так все болит. Я, наверное, точно заболела…

Галя погладила ее по руке и спохватилась:

– А тебе ничего не надо купить? Может, халатик какой или купальник, пойдем посмотрим…

– Спасибо, – благодарно сказала Аля. – Зачем мне купальник?

Галя вынула из сумки отпечатанную бумажку:

– Это святое письмо, бережет от злого.

Аля порылась у себя, не зная, что же подарить крестной – подарила кусок мыла в красивой обертке.

Галя стала ее провожать – они поднимались по лестнице наверх, когда она притиснула ее к стене и начала горячо рассказывать:

– А ты знаешь, я была в Прибалтике. Там мы жили в одном монастыре. Мы туда приходим, встречает нас женщина несказанной красоты. Вся в черном, добрая, накормила нас. Мы поели и сразу же пошли им помогать работать на огородах. И так хорошо там, так покойно! – восклицала она, поднимая свое белое лицо. – Воздух чистый! Потом мы пили чай с их вареньем, разговаривали. Лица у всех поразительно красивые. А девушка, что была со мной, тоже очень красивая, хочет идти в монахини и готовится. Тебе и не описать, какая это была счастливая поездка.

– Да ты что, – только и смогла отреагировать Аля, смутно представляя себе монастырские огороды и холодный чистый воздух. Она поднялась еще на две ступеньки и вдруг спросила:

– Господи, где же мой сын теперь?

ЧАСТЬ 9

День рождения Али

В этот день она позвала Анрика, мать и Галю. Она накрыла вместе с матерью стол белой скатертью. Мать сказала, пробуя двумя пальцами на ощупь скатерть:

– Не надо бы новую. Для такого идиота, как Анрик этот. – Она знала, что Аля не послушается, но все-таки не удержалась и высказалась.

Мать заранее была настроена враждебно к Анрику. Враждебность ее возросла, когда она увидела, что он будет пользоваться чистой скатертью, и еще сильнее возросла, когда он появился первым. И ей надо было им заниматься, так как Аля переодевалась.

Анрик пришел все тот же, самоуверенный и нагловатый. Не обращая особенного внимания на мать, он встал у зеркала, расчесался и, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил:

– А где же именинница?

– А где же ваш подарок? – спросила враждебно мать. Он снял пальто и, похлопывая себя по карманам, с удивлением уставился на мать.

– Подарок? – переспросил он.

– Да. Подарок, – ответила бабка.

Он достал из сеточки тонкий букетик, подарил его старухе и, огибая ее, прошел в ярко освещенную комнату с серебрящимися бокалами на четыре персоны на столе. Она пошла за ним. Одет он был совсем непарадно, а как обычно: в тесных брюках, в пиджаке и темной рубашке. Бабка тяжело вздохнула, начала: