Обладать и принадлежать, стр. 26
– Он был маленький? – жалостливо спросила Рита.
Яя меланхолично показала рукой – он был где-то ей по грудь.
На этом их разговор закончился. Это был самый черный день в жизни Риты и победный для Яи – она доказала, что Алеша недостойный.
На следующий день в открытом кафе. Рита с Яей сидят за столиком вместе с солидным пожилым мужчиной. Он крутит бритой головой и тихо говорит, кивая на семью – две девочки и пожилая женщина:
– Уговори ту девочку, тогда в десять раз больше всем заплачу. – Он рассматривает 11-летнюю девочку в короткой юбке. Яя сразу начинает смеяться своим беспричинным устрашающим смехом. Мужчина смотрит ей прямо в лицо – у нее под глазами мелкие старческие морщинки. Мужчина поспешно встает и отходит от них, отряхивая колени от крошек.
ГЛАВА: ДЕНЬГИ
Рита теперь любила, имея деньги, носить их в карманах, а не в кошельках. Она засовывала руки в карманы и путалась пальцами во множестве скученных между собой бумажек. Она любила, запустив пальцы, трещать ими, а потом, вынув руку, ронять их на пол, и не жалеть их, и быть пьяной-пьяной, до пика счастья. Но при этом всегда приходилось слушать любимую Яю:
– Ты мучилась. Себе! Себе! – Указательным пальцем на деньги. – Себе!
Яя же засовывала все деньги в сумочку – хранила. Перед открытием долго трясла ее, как в лотерее со счастливым номером, запускала в нее свою острую руку, как удар кинжала, чтобы быстро вынести на воздух денежную бумажку. Вообще сумочку она негигиенично маниакально прятала себе под подушку, и засыпала только на ней, иногда накрутив на руку ее длинный хлястик.
Рите стали сниться цифровые сны.
Она спала и настойчивый голос диктовал ей:
– Пятьдесят! Почти тысяча!..
Другой голос:
– Семьдесят! Семьдесят! Прошу и требую семьдесят!
Сердце при этом радостно сжималось – слышен учащенный стук сердца. И сон нес ее дальше, в более приятные фантастические прогрессии, которые она не встречала, но всегда надеялась встретить в жизни.
Ее голос:
– Сто! Сто!
Уже появляется четкое разграничение на женский и мужской. Мужской голос:
– Могу и двести! За каждый раз – по сто! По двести!., триста… полутысяча… стостостосто…
И от таких снов она просыпалась и шла в ванную счастливая, и ее даже пошатывало, как будто эти цифры уже были воплощены в жизнь или являлись верным предсказанием денег – условием спокойствия, неунижения. И она причинно улыбалась по утрам, водя по лицу кусочками прозрачного льда.
Однажды, когда Яя выпускала одного такого, одетого в поспешности и заправлявшего рубашку на лестнице, неожиданно возвратился Алеша. Они встретились, когда тот вываливался из подъезда. Они внимательно интуитивно вгляделись друг в друга странными взглядами. Мужчина поторопился уйти, а до этого он назначил свидание Рите – встретиться еще раз за деньги, но не пришел. Рита зря простояла на углу, где выл сквозняк, и ей все не верилось, что даже такой безутешный, рябой, рыхлый, дрожащий – и тот пренебрег ею – отомстил.
За что? Она устала разговаривать с ними об одном и том же и стала прикидываться тоже глухонемой.
– Дэньги! Дэньги! – фальшиво и громко все повторяла она, протягивая ладонь вверх. – Давай! – И закрашенные ее глаза жалобно подмигивали.
Она слышала, как окружающие жалели их, когда они «болтали» где-нибудь в метро.
После того «пятна на диване» Рита решила «падать на самое дно» дальше. Часто утром она, просыпаясь, думала: «Ну, ничего, хоть дома, вот белая же простыня, не черная же, все цело во мне, все кончилось нормально, болит только правый бок, коленки, локоть сверху, голова, но вот и все…» Открывала сумочку и оттуда вынимала свои трусы, и не помнила, как они там оказались, с кем она была, пучки травы там же, взвывы Яи осуждающие, воспоминания: расстегнутые брюки на ком-то, но все без запаха, под «анастезией».
Птицы немного выклевали половинку арбуза, оставленного у открытого окна – Яя выбрасывала его, а Рита все норовила доесть.
– Жалко же! – говорила она, успевая отковырнуть кусочек и глотая его прямо с пальцев.
– Антисанитаррия!!! – Кричала Яя.
В развлечение, когда Рита «болела», Яя показала ей фотографию ее глухонемого класса:
– Вот этот стал валютчиком, потом сутэрнером, эта его любовницей стала. Она стала очень красивой, стала проституткой. Очень много пьет. Каждый день, но выглядит очень хорошо. И любовник ее за это ругает, хочет, чтобы она бросила так жить и родила ему ребеночка. Вот этого убили. А вот этот и этот гомосексуалист. Вот это моя подружка, она вышла замуж за валютчика Юру. Хорошо живет… На заводе никто не смог работать! Я пробовала! Никак!
Яя стала главной у них в паре. На рассветах, пошатываясь на высоких каблуках, она всегда уводила Риту, говоря мужчине:
– Не люблю оставаться с мужчиной и просыпаться на следующее утро. Наутро все совсем другое.
На рассветах они ложились спать. Яя сидела на кровати и расчесывала волосы… Подходила к окну и уже там расчесывала волосы. Это у нее была каждодневная привычка – минут по пять стоять, глядеть в окно и гладить себя по голове, как бы поощряя себя за все события, какие пережила.
ГЛАВА: ВЕЧЕР В РЕСТОРАНЕ С ГЛУХИМ ВОРОМ ПО КЛИЧКЕ СВИНЬЯ
Еще в один из дней Яя повела Риту на «важное знакомство». Вот как это было.
Они вошли в блестящий зал, наполненный гостями и официантами. Яя прищурилась. Парень, сидевший на возвышении у зеркальной стены за перилами, замахал им. Это был обаятельный Свинья – самый известный глухонемой вор в Москве. (Его кличка на языке глухонемых жестов – указательным пальцем приплющить нос, как свиной пятачок.)
Девушки пробрались к нему соблазнительными походками и с улыбками. По пути Яя сказала Рите:
– Нра-а-вится он мне! – Показала жестом его кличку, прижав нос. – У него золотой язык! Интэрэсный!
Рита поправила еще влажные после ванной волосы. Они сели напротив него. Он жестом подозвал официанта – видно, все его здесь знали. Встав перед ним, официант начал кланяться. Свинья показывал пальцем в меню, и официант опять кланялся. Яя пока спросила у Риты, чтобы знать, как себя вести:
– Музыка есть? Рита:
– Да. Но ужасная!!!
На сцене играл инструментальный ансамбль. Ресторан был старинный, весь в зеркалах. Узнав, что есть музыка, Яя стала передергивать по-цыгански плечами, как будто она слышащая и подтанцовывает в такт.
После длинных распоряжений Свинья весело заговорил неестественным, слишком тонким, неподходящим к его внешности голосом, помогая себе жестами:
– Я – самый известный вор в Москве! – Захохотал, заулыбался, стал бить себя в грудь кулаком и показывать жестом «корону» над головой из пяти пальцев, как Пугачева, что означало – вор. Еще несколько раз тряс «короной» над головой. Это было эффектно, он это знал, и девушки улыбались.
– Что ты воруешь? – спросила Рита. Яя ответила за Свинью:
– Секрет!
Свинья засмеялся. Спросил на глухонемом – жестами:
– Она – глухая, нет?
Яя (мотая головой и уже что-то схватив из тарелки и жуя): – Нет! Но она как глухая!!! – Это была высшая похвала и рекомендация среди глухонемых.
– Ага, – Свинья заговорил голосом. Вспомнил между делом, на самом деле всегда этим хвалясь: – У меня была жена слышащая! Хорошая! Красивая! Блондинка! Ее задавило автомобилем в прошлом году! – И все продолжал улыбаться.
Официант прятался в шторах, плечи его были окутаны шелком. Он ждал взгляда. Подошел, налил по рюмкам. Выпили. У Риты сделался румянец. Яя голосом, чтобы поняла подруга, сказала Свинье:
– Она, – показала острым пальцем на Риту, – любит мечтать! Читает книжки! О-о!
Свинья засмеялся:
– А я не умею читать!
Рита удивленно посмотрела на него, вообще не знала, как вести с ним беседу. Тот пояснил:
– Плохая школа была. Учителя нас боялись! – Засмеялся опять.
Яя продолжила рассказ о Рите:
– Смотрит все время в небо. НЛО! За ней охотится одно в виде звезды! Покажу! Все покажу! Она всегда над ней висит!