Замки в тумане, стр. 54

Дейлос ухмылялся, наслаждаясь ужасом на лице Брайанны.

– Он убил твоих родителей, крошка Брайанна. Он, и никто другой. Ты помнишь их предсмертные крики?

Господи, она и вправду все помнила. Дейлос прочел ответ на ее лице, запрокинул голову и расхохотался.

Так, со смехом, он и прыгнул в огненную бездну.

Глава 19

Это было время сновидений. Смутного ощущения прохлады льняного белья, холодной воды на губах. Нежного ветра и приглушенных голосов.

Проснувшись, она уловила аромат жасмина Была ночь. В высокое арочное окно над постелью заглядывал серп луны.

К лицу прикоснулась рука. Она повернула голову и увидела... Елену.

Опять сон.

– Я так мечтала о дочери, молилась о ней. Конечно, и сыновей я любила, но дочь... – прозвучал негромкий, до боли знакомый голос Леони.

– Когда ее принесли к нам, она была такой слабенькой, полуживой. Несколько недель я не отходила от нее – не только потому, что боялась за нее. Отойти я просто не могла. Мне надо было видеть ее, когда я просыпалась ночью, знать, что она еще дышит.

Все это она слышала в полусне, обрывки фраз осыпались, точно лепестки цветов, в призрачное море и уплывали. И снова сыпались.

– Она поправится.

– Думаешь? Даже теперь, когда ей известно то, что от нее скрывали?

Она уплывала, стремилась к забвению. Наступила ночь, она расплакалась, слыша собственные всхлипы издалека.

Кто-то вытер ей лицо и обнял ее.

– Успокойся, Брайанна.

Другой голос, не Леони. Дельфина? Женщина тихо запела:

– Спи, дитя, мирно спи всю ночь...

Леди Холлистер была права: у ее матери прекрасный голос. Он умер вместе с ней, но все еще жив в воспоминаниях.

Они на пляже, где-то во Франции. Возле дома. Отец развел костер. Они сидят возле огня, Брайанна – на коленях у мамы. Ночной воздух прохладен, но ей тепло под одеялом. Над головой светят звезды.

Отец смеется, и этого сочного звука достаточно, чтобы вызвать в ней ощущение счастья.

Она улыбается и чувствует соленый вкус слез.

– Всю ночь...

Непроглядная ночь в сердце. Нет ни страха, ни потрясения. Даже боль утихла. Это канва жизни, в которой радость неразрывно связана с грустью. Она еще раз увидела, как Дейлос прыгает в огонь, и погрузилась в желанное забвение.

Когда Брайанна снова открыла глаза, был уже день. Рядом сидела Джоанна. Она читала, но отложила книгу, едва Брайанна пошевелилась.

– Что... – И это ее голос? Вот этот хрип?

– Тише-тише. – Джоанна обняла ее и помогла сесть. Но помощи она не хотела – ни от кого из них.

– Тяжело тебе пришлось, – заметила Джоанна и нахмурилась, увидев, что Брайанне неприятны ее прикосновения.

– А Атрей?.. – заставила себя выговорить Брайанна.

– Он на совете. Как ты? И вправду, как?

– Едва не лишилась души. – Уж лучше бы лишилась. По крайней мере не было бы так больно. – Полонус... —

Она снова увидела его с торчащим из груди ножом и до крови прикусила губу.

– Тсс! – ласково перебила Джоанна и взбила подушки. – Он опасно ранен, но Елена уверена, что он выживет.

– Елена? – Это имя пробилось сквозь туман оцепенения.

– Она предупредила: ты не знаешь, жива она или нет. Но Полонус ее и остальных и пальцем не тронул.

– А я думала, убил... Решила, что по приказу Дейлоса он способен даже на убийство.

– Судя по тому, что мне рассказали, твой страх понятен. Но Полонус никого не убил и пытался защитить тебя.

Брайанна промолчала, и Джоанна нахмурилась.

– Сайда то и дело заглядывает, спрашивает, не проснулась ли ты. Надеется, что у тебя разыграется аппетит.

– Не хочу есть. – Но Брайанна и вправду была голодна и удивилась, осознав это. Медленно, но неизбежно она приходила в себя. – Долго я спала? – спросила она.

– Почти целый день. Сон был тебе необходим, – ответила Джоанна, направляясь к двери.

Странно было думать о дне, который ушел навсегда, но отголосок оставил. Брайанна попробовала лечь поудобнее и поморщилась.

– У тебя рана на ноге, – объяснила Джоанна. – Елена перевязала ее. Скоро заживет – даже шрама не останется. Еще есть ожоги на ступнях, но они тоже неопасны.

– Ожоги... – На нее нахлынули воспоминания. Лицо обдало жаром, запахло серой. – А ты знаешь, где я была? Где были все мы?

– Атрей вынес тебя из пещер. Значит, вы были в пещерах. – Джоанна смотрела на нее вопросительно, но не стала расспрашивать, как можно обжечься в пещерах.

– Да, конечно. – Атрей – мастер хранить тайны, тем более такую. Но сколько он надеется скрывать ее? И зачем? Может, пора действовать? Бежать – но куда? А как же Акора с ее удивительной силой?

– Спустись на землю, – мягко попросила Джоанна, – ты куда-то унеслась.

– Мне бы умыться. – Брайанна откинула одеяло и спустила с постели ноги. На миг ей показалось, что на ногах она не удержится. Но глубокий вздох позволил ей выпрямиться и даже сделать несколько шагов.

– Тебе помочь? – спросила Джоанна.

– Нет. – Брайанна ушла в ванную и закрыла за собой дверь.

Когда она вернулась в спальню, Джоанны там не было. Вместо нее появилась Леони. Она переставляла тарелки с едой с подноса на столик у кровати. При виде Брайанны Леони улыбнулась. Но одними губами. Глаза остались настороженными.

– Ну почему ты отказалась от помощи? Ты же еще слаба.

– Я в порядке. Как Полонус? Пухлые губы Леони сжались.

– Хорошо еще, что жив остался. С ним говорили Маркус и старшие братья. Полонус нес какую-то чушь.

– Он верил в Дейлоса.

– Да, поверил безумцу. И это мой сын! А я думала, что знаю его.

– Каждый человек – загадка.

Ей принесли хлеб и мед, мягкий сыр, ломти курятины и яблочный пирог. Нежную и приятную еду, придающую силы.

Брайанна взяла кусочек хлеба, разломила его. Во рту пересохло.

– Почему он пошел за Дейлосом, Брайанна? Вы с Полонусом дружили с детства. Неужели он ничего не говорил тебе?

Потому что не вынес сомнений и неуверенности, свойственных молодости? Потому что не видел другого пути? Потому что перепугался, узнав, какая страшная опасность грозит Акоре?

– Спроси у ванакса, мама. Он все знает.

– У ванакса? Ему еще предстоит решить, как поступить с Полонусом и остальными членами «Гелиоса».

А Брайанна и забыла о них. Суд казался давним прошлым.

– А ты состояла в «Гелиосе»? – вдруг спросила Леони.

– Почему ты так решила?

– Я же не слепая, я видела, что ты чем-то недовольна. Ты куда-то уходила, думая, что этого никто не замечает. Елена говорила, в Илиусе ты стала пропадать еще чаще.

– И ты не попыталась остановить меня? Мать наполнила водой кубок и подала ей.

– Я считала, что твоим крыльям не мешает окрепнуть.

Брайанна запила хлеб водой, к ней начали возвращаться силы.

– Будь у меня крылья, я улетела бы отсюда. Слова были жестокими, и она это понимала. Леони прикусила губу, но спустя мгновение заулыбалась.

– Ты винишь нас за молчание.

Это был не вопрос, но Брайанна сочла своим долгом ответить:

– Не виню. Вовсе нет. Просто я потрясена.

Я всегда доверяла вам. Иначе и быть не могло.

– А теперь ты считаешь наше молчание предательством. Что ж, может, ты и права. – Заметив удивленно вскинутые брови Брайанны, Леони продолжала: – Удобнее всего было бы объяснить, что мы скрывали истину ради твоей же пользы, чтобы помочь тебе освоиться в новом мире. В этом объяснении есть доля истины, но лишь доля, как тебе уже известно. Мы хотели, чтобы ты смирилась с нами, полюбила нас и эту любовь не омрачали тени. Особенно этого хотела я. Стоило мне вспомнить о смерти твоих родителей, меня пробирал страх. А когда из Англии сообщили, что найти твоих родных не удалось, я подумала, что молчала не напрасно.

Она медленно села, на ее лице отразилась задумчивая грусть.

– Но я жестоко ошиблась. Теперь я понимаю это и сожалею.

Брайанна опустилась на стул напротив матери. Она смотрела на Леони и видела не только знакомое лицо. Ее мать была прежде всего женщиной. Со своими надеждами и мечтами, стремлениями и слабостями – такими же, как у Брайанны.