Фонтан мечты, стр. 54

Амелия не ожидала такого вопроса. Она даже подскочила от неожиданности.

– О чем ты говоришь?

– Твой отец написал, что незадолго до смерти Саймон Хоули обвинил нас в том, что мы наняли его для того, чтобы он взорвал «Отважный». Это, конечно, ложь, но что внушает тебе уверенность в том, что мистер Вулфсон в нее не поверил?

– Нилс никогда бы не поверил Хоули, – тут же сказала Амелия. – Он знал, что я готова была умереть за правое дело.

– Он подошел очень близко к тому, чтобы позволить тебе погибнуть.

– Он сделал то, что должен был сделать. Более того, я умоляла его убить Хоули. Если бы он его не убил, в живых Хоули меня бы все равно не оставил. Нилс не виновен в том, что случилось со мной, и он знает, что мы не причастны к взрыву на «Отважном».

– А как насчет того, что его брат был ранен акоранским ножом?

– И снова это дело рук Хоули. И, я уверена, Нилс это понимает. Он нам не враг. Вы неверно о нем судите, вы сильно заблуждаетесь.

– Если я не ошибаюсь, то очень скоро нам предстоит увидеть в нашей гавани американские военные корабли. Сожалею, Амелия, но при данных обстоятельствах я не вижу возможности разрешить тебе покинуть Акору.

И это был окончательный вердикт. Ей очень хотелось продолжать упрашивать дядю, но она понимала, что усилия ее будут тщетными. Атреус привык держать совет, прежде чем принять решение, но его решения обжалованию не подлежали.

Амелия оказалась в тупике. Мало того, что Акора была в тысячах миль от английских берегов, да еще это полувоенное положение. При иных обстоятельствах она смогла бы договориться с капитаном одного из иностранных судов, из тех немногих, которым в обычное время разрешалось заходить в акоранский порт, о том, чтобы тот взял ее на борт и отвез если не в Англию, то поближе к ней. Но теперь и такая возможность была исключена.

Но даже если бы ей удалось подкупить какого-то лихого капитана, своими действиями она поставила бы себя вне акоранского закона. Она бы пошла против человека, который не только управлял ее страной, но и приходился ей близким родственником. Она пошла бы против воли человека, который олицетворял все то, чему она была верна с рождения.

Альтернатива бегству была одна – смириться с тем, что Нилс исчез из ее жизни навсегда. Если члены ее семьи были так же скупы с ним на сведения, что касались ее, Амелии, если он знал о ней так же мало, как она о том, что сейчас происходит с ним, то он мог решить, что она покинула Англию по собственной воле. Как она могла позволить ему поверить в такое? И как она могла дать ему знать, что это не так?

Вся в своих мыслях, она побрела к гавани, машинально отмечая те изменения, которые не заметила сразу по приезде. Порт Илиуса так же был полон жизнью, как и раньше, но теперь там кипела другая жизнь. Многие торговые суда стояли пустыми у причала – никакой привычной суеты – погрузки и разгрузки, в то время как военные корабли, проворные и мощные, были повсюду, и работа на них шла полным ходом. По двум каналам – одному, ведущему на север, другому – на юг, корабли, полностью укомплектованные, выходили в открытое море.

И воинов в белых килтах было куда больше, чем обычно. Военных можно было видеть и в порту, и на улицах города, и на парапетах сторожевых башен, построенных на всех возвышенностях города. Амелия случайно стала свидетельницей трогательной сцены, когда мужчина лет тридцати вышел из дверей пекарни в сопровождении тоненькой женщины с младенцем на руках. Прислонив копье к стене, он обнял жену и стал говорить ей что-то ласковое. Она кивала и пыталась улыбаться, но в глазах ее стояли слезы. Он поцеловал ее и ушел и, шагая по дороге, оглядывался до тех пор, пока мог видеть свою жену и ребенка.

Сколько раз подобные сцены будут повторяться в акоранских домах? Поскольку существовала вероятность появления в акоранских водах американского военного флота, военные приготовления казались разумной мерой предосторожности. Почти каждый акоранский мужчина обучался военному делу, и армия Атреуса была хорошо подготовленной. Внушительная по размерам, мобильная и прекрасно обученная. Но если американский корабль прибудет в Акору с мирными целями, его намерения могут быть неправильно истолкованы. Корабль будет атакован, и тогда...

От этих мыслей у Амелии разболелась голова. Она вернулась во дворец, закрылась у себя в комнате и стала думать, как ей прожить еще один день. Она не хотела встречаться ни с Клио, ни с матерью, ибо знала, что эти две весьма проницательные дамы сразу поймут, что ей не по себе.

Сославшись на головную боль, она не вышла к ужину и осталась у себя в спальне. Когда Джоанна пришла проведать ее, Амелия, готовая к ее приходу, притворилась спящей. Обман ей был противен в принципе, но без обмана никак не получалось.

Ночью, лежа с открытыми глазами, глядя на расписанный под звездное небо потолок, она думала, как ей быть. Но решение не приходило. Спать она тоже не могла. По многолетней привычке она открыла резной сундук, стоявший возле стола, и достала оттуда свои самые любимые вещи – куклу, которую она получила в подарок, будучи совсем маленькой, несколько зачитанных книг и в маленькой подбитой бархатом шкатулке золотой шар – дар тети Кассандры.

Таких шаров во всем мире всего лишь горстка. Его сделал умелец, следуя технологии, секрет которой был давно утерян. Присев на край кровати, Амелия стала перекидывать шар из ладони в ладонь, и воздух проходил через сквозную резьбу на золотой поверхности шара. Очень скоро в комнате зазвучала мелодия. Й сама мелодия, и то, что она была ей до боли знакома, действовали на Амелию успокаивающе. Веки ее отяжелели, и она решила, что будет благоразумно убрать шар на место.

Сон пришел наконец и принес с собой тревожные видения. Дважды она пробуждалась от кошмаров с именем Нилса на устах.

Поздно ночью она почувствовала, что ветер переменился. Она встала и пошла к окну, чтобы прикрыть ставни. В лицо ей неожиданно ударил дождь.

Лунный серп еще виднелся сквозь тучи. И в этом призрачном свете было видно, как стена дождя быстро движется на восток. На Акору надвигался шторм. Они не раз выдерживали подобные испытания. Но только в такую ночь о том, чтобы отправиться в плавание самостоятельно, не могло быть и речи. Более того, если американские корабли все же подойдут к берегам Акоры, то противостоять им придется не акоранским морякам, не людям, а са мой стихии.

Она вернулась в постель и укрылась с головой одеялом. Последней ее молитвой перед сном была мольба о том, чтобы все те, кому выпала судьба быть в море этой ночью, остались невредимыми.

Глава 20

Какая горькая ирония судьбы – проделать весь этот неблизкий путь, чтобы у самых берегов Акоры попасть в жестокий шторм.

Одной рукой вычерпывая воду, другой держась за штурвал, Нилс оценивающе всматривался в стену воды, наступающую с запада. Шансы на то, чтобы выйти сухим из переделки, он оценивал как хорошие. И дело было не только в его мастерстве, но и в том, что его купленная в Лондоне сработанная корнуольскими мастерами шхуна оказалась на редкость удачным приобретением. В ней было всего восемнадцать футов от носа до кормы, и она бойко шла под парусами, но в штиль он один мог справиться с ней, приналегая на весла. Вообще-то на таком судне обычно доставляли людей в порт, сняв с кораблей побольше, которые из-за глубокой осадки не могли подойти ближе к берегу, но и в открытом океане корабль не сплоховал. По крайней мере, до этого дня претензий к нему у Нилса не было.

Между тем на корабль обрушился ливень. Шторм усиливался. Нилс не мог с точностью сказать, сколько ему осталось плыть до Акоры – три часа или пять, а может, и того меньше. Но не в этом была главная проблема. У него не было подробной карты береговой линии, но из достоверных источников ему было известно, что берег изрезан скалами и, если корабль попадет в шторм на подходе к берегу, очень возможно кораблекрушение.

Дождь промочил его насквозь, одежда, вернее, то, что от нее осталось после месячного плавания, прилипла к телу, рука на руле занемела и почти потеряла чувствительность.