Почтальон, стр. 52
– На орудии убийства – отпечатки пальцев мистера Бичема, – устало повторил полисмен.
– Давай говорить серьезно, Майк. Давай говорить на равных. Не надо мне забивать мозги официальной чепухой. Давай говорить честно.
– Это абсолютно ясное дело...
– Да перестань ты! Я же тебе не враг, Майк!
Если бы мы чуть больше времени поработали вместе и чуть меньше времени потратили, разыгрывая из себя нетронутых девственниц, мы бы давно достигли гораздо большего!
– Вы всегда умели красиво говорить, – слегка улыбнулся Майк. – Поэтому вы были моим любимым учителем.
– Я не зря тебе это говорю!
– А по-моему, зря. У нас есть доказательства, мистер Элбин. Отпечатки пальцев на орудии убийства. У мистера Бичема под ногтями кровь, кровь на одежде, на волосах, на лице.
– Ну что ж, – вздохнул Дуг, направляясь к выходу. – Играй в свои игры, прячь голову в песок. Но следующий случай, – он ткнул указательным пальцем в сторону полисмена, – будет на твоей совести. У тебя есть возможность его предупредить. Ты хотел поговорить со мной о Хоби? Выпиши себе повестку в суд.
Хлопнув дверью, он широкими шагами миновал холл, вышел на улицу и несколько раз вздохнул полной грудью, стараясь успокоиться.
Чистый, свежий и теплый утренний воздух наполнил легкие, напомнив о более счастливых, совсем непохожих на это лето временах. Обводя взглядом небольшую автостоянку, он заметил на столбе при выезде на шоссе блестящий металлический почтовый ящик. Солнце отражалось на его изогнутой крышке.
Он возненавидел эти алюминиевые куски дерьма.
И решил подождать Стивенса у машины.
38
– Откройте! Откройте же, черт побери! – вопила Триш на крыльце дома Айрин, поочередно то колотя в дверь кулаками, то давя на кнопку звонка. Триш не сомневалась, что подруга дома. И машина стояла на дорожке, и внутри, за тюлевыми занавесками, она заметила какое-то движение. Айрин просто не хотела с ней разговаривать.
Прохладная погода, которая стояла последние дни, закончилась. Горячее послеполуденное солнце нещадно палило спину. Триш взмокла, хотелось пить. Последняя мысль заставила ее переменить тактику.
– Да откройте же хотя бы на минутку! – прокричала она в замочную скважину. – Мне надо всего-то стакан чаю со льдом! И все, больше вы меня не увидите!
Она уже собиралась начать новую массированную атаку на дверь, когда услышала лязганье металлической цепи засова. Спустя несколько мгновений щелкнул замок, ручка повернулась и дверь медленно приоткрылась.
Трития едва узнала свою приятельницу. С тех пор, как они виделись в последний раз, Айрин словно стала ниже на несколько дюймов и потеряла как минимум десять-двенадцать фунтов. Она никогда не была крупной женщиной, но сейчас стала просто маленькой, ссохшейся старухой. Ее тонкие, жесткие волосы давно не видели расчески и торчали во все стороны клочьями. Лицо превратилось в застывшую испуганную маску. Одета Айрин была в некое подобие пижамы.
– Я же просила тебя никому не говорить, – укоризненно произнесла она.
– Прошу прощения, – повинилась Триш. – Но я беспокоилась. Я понимаю, что происходит, и хотела помочь...
– А сделала еще хуже. – Старушка вдруг дернулась, испуганно вскрикнув, и быстро оглянулась, словно почувствовала что-то у себя за спиной. Но у нее за спиной никого не было.
Айрин бросила затравленный взгляд на Триш и произнесла:
– Оставь меня в покое. Очень прошу.
– Я же ваш друг, – не сдавалась Триш. – Я беспокоюсь!
Айрин прикрыла глаза и вздохнула. Потом шагнула в сторону и отворила дверь.
Дом был перевернут вверх дном. Все дверцы шкафов распахнуты, содержимое свалено в кучу посреди комнаты, на богатом восточном ковре. Пол кухни был усеян битой посудой.
Айрин, с ввалившимися щеками и запавшими бегающими глазками, торопливо отошла от двери, нервно сжимая и разжимая руки.
Глядя на испуганную жалкую старушку, в которую превратилась Айрин, Триш почувствовала, как сжалось сердце. Еще месяц назад она даже представить себе не могла, что такое может случиться. Она считала, что смерть, и только смерть одолеет Айрин, да и то эта женщина наверняка будет пинаться и кусаться до последнего. Но, судя по всему, почтальону это тоже оказалось вполне по силам.
– Айрин, что случилось? – негромко спросила она.
При звуке ее голоса женщина побледнела и даже пригнулась, словно ожидая удара. Потом внезапно наклонила голову, словно прислушиваясь к каким-то звукам, опустилась на колени и поправила один из лежащих на полу ящиков, забросив в него несколько безделушек, во множестве раскиданных по ковру.
– Айрин! – мягко повторила Триш, опускаясь рядом.
Айрин перестала собирать вещи. По ее щекам потекли слезы. Она зарыдала. Голос стал тоненьким, дрожащим, совсем не похожим на тот, к которому привыкла Триш.
Триш чуть подвинулась и обняла подругу обеими руками. Сначала та напряглась, словно собираясь отражать нападение, но постепенно мышцы расслабились. Айрин обмякла. Рыдания продолжались. Поток слез казался бесконечным. Триш терпеливо обнимала ее и нашептывала в ухо какие-то успокаивающие слова.
Наконец слезы кончились. Айрин отстранилась и вытерла глаза.
– Пойдем! – сказала она, вставая.
– В чем дело?
– Пойдем.
Айрин направилась в кабинет своего покойного мужа. Триш последовала за ней. Пока хозяйка открывала дверь, Триш старалась отогнать от себя воспоминание об увиденном отрубленном пальце, упакованном в коробку. Из-за плеча Айрин она заглянула в комнату. В кабинете было множество коробок различных форм и размеров. Видимо, их попросту швыряли в комнату и они оставались лежать как попало – на боку, вверх ногами... Каждая коробка была обернута в плотную коричневую бумагу.
Триш вошла в комнату.
– Не трогай их! – вскрикнула Айрин.
От неожиданности Триш подпрыгнула и резко обернулась. Она и не собиралась ничего трогать.
– Что там? – спросила она, заранее зная ответ.
– Джаспер.
– Ваш муж?
– Части его тела.
Трития почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Она попятилась.
– Но ведь коробки не вскрыты, – проговорила она, немного придя в себя. – Может, вы ошибаетесь?
– Мне и не надо их открывать. – Айрин показала на квадратную коробку, достаточно большую, чтобы в ней поместилась стопка крупноформатных книг. – Думаю, здесь его голова.
Трития закрыла дверь кабинета, увлекая за собой подругу.
– Вам нельзя оставаться здесь. Может, переедете к нам?
– Нет! – Оказывается, в голосе пожилой женщины еще сохранились прежние решительные нотки.
– По крайней мере, сообщите в полицию.
Пусть они заберут отсюда эти коробки. Так же нельзя жить!
Айрин помрачнела.
– Извини, но чая у меня нет. Тебе пора уходить. – Неожиданно она вскрикнула и стала пристально разглядывать пол, на котором, разумеется, ничего не было.
– Прошу вас! – умоляюще повторила Триш.
– Это мой дом. Я хочу, чтобы ты ушла.
– Я ваш друг.
– Ты была моим другом.
– Я позвоню в полицию и расскажу все, что видела.
– Поступай как знаешь.
Трития была готова расплакаться от отчаяния.
– Неужели вы не понимаете, что творится? – закричала она в полный голос. – Неужели вы не понимаете, что делает этот почтальон?
– Я понимаю больше тебя. Пожалуйста, уходи.
Трития позволила выпроводить себя на крыльцо и постояла там некоторое время, слушая, как щелкает замок, лязгают засовы и дверные цепочки. Она опять вспомнила про коробки. Может, почтальон просто пытается напутать Айрин? Может, на самом деле там нет никаких частей человеческого тела?
Но может, и есть.
Что же им предпринять? Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, прока все перемрут или сойдут с ума. Надо что-то делать. Но что? От полиции помощи не дождешься. От высших чинов почтового ведомства тоже.
Может, кто-нибудь должен его убить?
Мысль возникла непроизвольно, но, несмотря на то что Триш пыталась ее прогнать, старалась уговорить себя, что это не правильно, безнравственно и противозаконно, крепко засела в мозгу.